Кровавая луна (ЛП) - Несбё Ю - Страница 37

— Самое удивительное, что когда некоторые из таких паразитов достигают твоего мозга, они начинают брать верх, — сказал Прим. — Контролируют твои мысли. Желания. И паразит будет приказывать тебе делать то, что необходимо для продолжения его естественного цикла. Ты становишься послушным солдатом, готовым умереть, если это потребуется, — Прим вздохнул. — И, к сожалению, зачастую именно это и требуется, — он поднял брови. — О, ты думаешь, что это звучит как ужастик или научная фантастика? Но тебе стоит знать, что некоторые из этих паразитов не столь редки. Большинство хозяев живут и умирают, не зная о присутствии паразита, как, вероятно, в случае с Боссом и Лизой. Мы верим, что боремся, работаем и жертвуем своей жизнью ради своей семьи, страны, собственного наследия. А на самом деле всё это для паразита, кровососа, удобно устроившегося в своей штаб-квартире, твоем мозге, который и принимает решения.

Прим наполнил их бокалы красным вином.

— Мой отчим обвинял мою мать в том, что она именно такой паразит. Утверждал, что она начала отказываться от ролей, потому что он был богат, поэтому она могла просто сидеть дома и пропивать его деньги. Конечно, это было неправдой. Во-первых, она не отказывалась от ролей, но ей перестали предлагать их. Потому что она целыми днями пила дома и начала забывать свои реплики. Мой отчим был очень богатым человеком, так что её пьянство никак не могло сделать его нищим, мягко говоря. Кроме того, это он был паразитом. Который поселился в мозгу моей матери, заставляя её видеть вещи такими, какими он хотел, чтобы она их видела. Чтобы она не замечала, что он делал со мной. Я был всего-навсего ребёнком и думал, отец вправе, что он может требовать такое от сына. Нет, я не думал, что каждого шестилетнего ребёнка заставляют лежать голым в постели со своим отцом и удовлетворять его, или сыплют угрозами, что убьют их мать, если они скажут об этом кому-либо хоть слово. Но я был напуган. Так что я ничего не рассказывал, но пытался показать матери, что происходит. Надо мной всегда издевались в школе из-за моих зубов и… да, наверное, из-за того, как жертва сексуального насилия обычно себя ведёт. Крыс, так меня называли. Но я начал врать и воровать. Начал прогуливать школу, убегать из дома, брать деньги у мужчин, чтобы подрочить им в общественных туалетах. Одного из них я ограбил. Проще говоря, мой отчим поселился и в моём мозгу, и в мозгу моей матери, постепенно уничтожая нас, по кусочкам. Кстати, о кусочках…

Прим проткнул вилкой последний кусок в своей тарелке. Вздохнул.

— Но теперь всё кончено, Бертина, — он крутил вилку, изучая бледно-розовый кусок мяса. — Теперь я тот, кто гнездится в мозгу и отдаёт приказы.

Сон Мину пришлось бежать, чтобы не отставать от Каспарова, который тянул его ещё сильнее. Пёс начал издавать что-то вроде отрывистого кашля, будто пыталась избавиться от чего-то, застрявшего в горле.

Сон Мин делал то, чему научился будучи следователем. Когда он был практически полностью в чём-то уверен, то проверял собственные выводы, пытаясь перевернуть всё с ног на голову. Неужели то, что он считал невозможным, всё-таки возможно? Может ли, например, Бертина Бертильсен быть ещё жива? Она могла сбежать, уехать за границу. А может, её похитили, и она сидит сейчас взаперти в подвале или какой-нибудь квартире, возможно, вместе с похитителем в этот самый момент.

Внезапно они вышли из леса и оказались на поляне. Свет фонаря сверкал на воде. Они были у небольшого озера. Каспаров хотел добраться до воды и потащил за собой Сон Мина. В свете луны мерцала берёза, склонившаяся над водой, и Сон Мин на мгновение увидел нечто похожее на толстую ветку, тянущуюся до самой воды так, как будто дерево пило. Он направил свет на ветку. Которая не была веткой.

— Нет! — закричал Сон Мин, дёргая Каспарова обратно.

Крик эхом отозвался с другой стороны озера.

Это было тело.

Оно свисало с самой нижней ветки берёзы, перегнувшись в области бёдрах.

Босые ноги были чуть выше поверхности воды. Женщина — он сразу понял, что это была женщина — была раздета ниже пояса, как и Сюсанна. Её живот также был обнажён, потому что платье было задрано до бюстгальтера и свисало к воде, закрывая голову, плечи и руки. Под вывернутым наизнанку краем платья виднелись только её запястья, а пальцы опускались ниже поверхности воды. Первой мыслью Сон Мина была надежда, что в озере не водится рыба.

Каспаров сидел неподвижно. Сон Мин потрепал его по голове.

— Хороший мальчик.

Он достал свой телефон. Покрытие сети и на ферме было плохим, а здесь же индикатор сигнала и вовсе опустился до одного деления. Но GPS работал, и когда он отмечал своё местоположение, то заметил, что дышит через рот. Не то чтобы запах был настолько силён, просто его мозг — после пары неприятных инцидентов — начал автоматически делать так, когда понимал, что находится на месте преступления. Его мозг также сообразил, что для того, чтобы установить, что это Бертина Бертильсен, ему необходимо положить фонарь на землю и, схватившись за ствол дерева одной рукой и наклонившись над водой, приподнять подол платья, чтобы он мог увидеть её лицо. Проблема заключалась в том, что он мог при этом положить руку на ствол в том же месте, что и преступник, и испортить отпечаток пальца.

Он вспомнил про татуировку. Логотип «Луи Виттон». Посветил на её лодыжки. Они были такими белыми в ярком свете, будто она была сделана из снега. Никакого логотипа «Луи Виттон». Что это значит?

Где-то в темноте ухнула сова, по крайней мере, он предположил, что это была сова. Он не видел внешнюю часть её левой лодыжки, возможно, там и была татуировка. Он пошёл вдоль берега, пока не оказался под правильным углом, и снова посветил на неё.

Вот и она. Чёрная на белоснежном. L над V.

Это была она. Должна была быть она.

Он снова достал свой телефон и позвонил Катрине Братт. Всё ещё нет ответа.

Странно. Отвечать на звонки от Харри Холе можно и по желанию, но для тех, с кем он работает, главный детектив всегда должен быть доступен, это было негласным правилом.

— Итак, видишь ли, Бертина, мне нужно выполнить важное задание.

Прим перегнулся через стол и положил руку на её щёку.

— Мне просто жаль, что тебе пришлось стать частью этого задания. И мне жаль, что сейчас я должен покинуть тебя. Это будет наша последняя ночь вместе. Потому что, хоть я и знаю, что ты хочешь меня, но ты не та, кого я люблю. Вот, я произнёс это. Скажи, что ты прощаешь меня. Нет? Ну пожалуйста. Милая девочка, — Прим тихонько посмеялся. — Ты можешь пытаться сопротивляться, Бертина Бертильсен, но ты же знаешь, что я могу возбудить тебя в любой момент малейшим прикосновением.

Он сделал это, она не могла ему помешать. И, конечно же, она засияла для него. В последний раз, подумал он, поднимая свой бокал в прощальном тосте.

Сон Мин связался с криминальным отделом, они были в пути. Всё, что он мог делать, это сидеть на пеньке и ждать. Он почесал лицо и шею. Комары. Нет, мошки. Маленькие комары, которые сосут кровь даже у более крупных комаров. Он выключил фонарь, чтобы сохранить заряд батареи, и едва мог разглядеть тело прямо перед собой.

Это была она. Конечно, это была она.

Но всё же.

Он проверил время, уже теряя терпение. Где же Катрина? Почему она не перезвонила?

Сон Мин нашёл на земле длинную тонкую ветку. Снова включил фонарь и, положив его на землю, встал на берегу, с помощью ветки подцепив край платья. Поднял его. Выше. И ещё выше. Он уже видел её обнажённые плечи, ждал, когда сможет увидеть длинные каштановые волосы, которые она носила распущенными на виденных им фотографиях. Были ли они собраны? Были ли...?

Сон Мин издал странный звук, похожий на уханье совы. Он просто потерял контроль, издал звук, уронил ветку в воду, а платье вернулось на место, закрыв то, что заставило его этот звук издать. Закрыв то, чего там не оказалось.