Кровавая луна (ЛП) - Несбё Ю - Страница 49

— А так ли оно было?

Она пожала плечами.

— Полагаю, я ему подходила. Красотка на тридцать лет моложе его, умеющая себя показать, способная общаться с людьми его возраста, не испытывая при этом неловкости, и поддерживающая порядок дома. Вопрос, вероятно, был скорее в том, подходит ли он мне. Прошло много времени, прежде чем я задала себе этот вопрос.

— И что?

— И теперь я живу здесь, а он живёт в мужской берлоге во Фрогнере.

— Мм. И всё же вы двое были вместе в оба вторника, когда пропали те девушки.

— Так ли это было?

Харри показалось, что он увидел в её глазах вызов.

— Это то, что вы сказали полиции.

Она коротко улыбнулась.

— Да, тогда, я полагаю, так оно и было.

— Ты пытаешься дать мне понять, что вы с Маркусом солгали?

Она покачала головой с покорным выражением лица.

— Кто больше нуждается в алиби — ты или Маркус? — спросил Харри и внимательно проследил за её реакцией.

— Я? Ты думаешь, я могла бы... — выражение удивления на её лице исчезло, и по комнате разнёсся её смех.

— У тебя есть мотив.

— Нет, — сказала она, — у меня нет мотива. Я разрешила Маркусу гулять налево, единственное условие, которое я поставила, чтобы он меня не позорил. И не позволял им забрать мои деньги.

— Твои деньги?

— Его, наши, мои, неважно. Я не думаю, что у этих двух девушек были какие-то подобные планы. Они не были слишком требовательны. В любом случае, ты достаточно скоро поймёшь, что на самом деле у меня нет никакого мотива. Сегодня утром мой адвокат отправил Крону письмо, в котором говорится, что я хочу развестись и хочу половину всего имущества. Видишь? Он мне не нужен. Кто бы это ни был, пусть забирают Маркуса. Я просто хочу свою школу верховой езды. — Она холодно рассмеялась. — Ты выглядишь удивлённым, Харри?

— Мм. Один кинопродюсер из Лос-Анджелеса сказал мне, что первый брак — это школа, преподносящая самые дорогие уроки. Что именно там можно научиться обеспечивать наличие брачного соглашения в следующем браке.

— О, у Маркуса есть брачный контракт. И со мной, и со своей бывшей. Он не дурак. Но из-за того, что я знаю, он даст мне то, о чём я прошу.

— И что же ты знаешь? — спросил я.

Она широко улыбнулась.

— Это мой козырь, Харри, так что я не могу тебе этого сказать. Скорее всего, я подпишу некое соглашение о неразглашении. Я молю бога, чтобы кто-нибудь узнал, что он натворил, но если они это и сделают, то без моей помощи. Я знаю, это звучит цинично, но прямо сейчас мне нужно спасать себя, а не мир. Извини.

Харри собирался что-то сказать, но передумал. Похоже она не собиралась поддаваться на манипуляции или убеждения.

— Почему ты согласились на эту встречу? — спросил он вместо этого, — если знала, что не станешь мне ничего рассказывать?

Она выпятила нижнюю губу и кивнула.

— Хороший вопрос. Ты должен сам на него ответить. Кстати, твой костюм придётся сдать в химчистку. Я дам тебе один из костюмов Маркуса, у вас примерно одинаковый размер.

— Что, извини?

Хелена уже поднялась на ноги и шла дальше по квартире.

— Я отложила несколько костюмов, в которые он больше не влезет, потому что он слишком растолстел, и собиралась отдать их Армии спасения, — крикнула она.

Пока её не было, он встал и подошёл к холодильнику. Теперь он увидел, что там всё-таки была фотография Хелены: она держала под уздцы одну из лошадей. Билет в театр был на следующий день. Он взглянул на календарь. Заметил, что на следующий четверг назначена конная прогулка Вальдреса. Хелена вернулась с чёрным костюмом и сумкой для одежды.

— Спасибо за заботу, но я предпочитаю сам покупать себе одежду, — ответил Харри.

— Мир нуждается, чтобы мы использовали вещи повторно, — сказала она. — А это костюм фирмы «Бриони Ванквиш II», было бы преступлением выбросить его. Давай, сделай одолжение планете.

Харри посмотрел на неё. Он сомневался. Но что-то подсказывало ему согласиться. Он снял свой пиджак и надел другой.

— Ну, ты стройнее его, даже в его лучшие времена, — сказала Хелена, склонив голову набок. — Но вы одинакового роста, и плечи у тебя такие же широкие, так что всё отлично.

Она протянула ему брюки. Не отвернулась, когда он переодевался.

— Отлично, — сказала она, вручая ему пакет с другим костюмом. — Я благодарю тебя от имени будущих поколений. Если это всё, то у меня сейчас начнётся встреча в «Зуме».

Харри кивнул, принимая сумку с одеждой.

Хелена проводила его в холл и придержала для него дверь открытой.

— На самом деле, я только что вспомнила одну хорошую вещь о музее Мунка, — сказала она. — Это сам Эдвард Мунк. Тебе надо увидеть его картину «Жёлтое бревно». И хорошего тебе дня.

Тхань вышла и аккуратно вынесла рекламный щит из дверей зоомагазина «Монс». Она раздвинула ножки щита, расположив его так, чтобы он был хорошо виден рядом с витриной, но ничего не заслонял. Она не хотела испытывать доброжелательность Джонатана. В конце концов, щит рекламировал и её собственный бизнес — присмотр за домашними животными.

Она оторвала взгляд от рекламного щита и увидела своё отражение в витрине. Сейчас ей было двадцать три года, но она всё ещё не совсем понимала, каков её жизненный путь. Она знала, кем хочет быть — ветеринаром. Но требования к поступающим на ветеринарный факультет в Норвегии были просто невероятными: нужны были оценки получше, чем для поступления в медицинскую школу, а её родители не могли позволить себе отправить её на учёбу за границу. Но они с матерью рассматривали курсы в Словакии и Венгрии, и это стало бы возможным, если бы Тхань проработала в «Монс» пару лет и присматривала за собаками до и после работы.

— Прости, ты здесь начальник? — произнёс голос у неё за спиной.

Она обернулась. Мужчина был азиатом по внешности, но не из Вьетнама.

— Он прибирает за прилавком, — сказала она, указывая на дверь.

Она вдохнула осенний воздух и огляделась. Вестканторгет. Прекрасные старые многоквартирные дома, деревья, парк. Подходящее место для жизни. Но ты должен был выбирать — профессия ветеринара не сделает тебя богатым. А она хотела стать ветеринаром.

Она вошла в маленький зоомагазин. Иногда люди — особенно дети — выражали разочарование, когда заходили и видели полки с кормами для животных, разнообразные клетки, поводки для собак и другое оборудование. «А где все животные?» — спрашивали они.

Потом она иногда водила их по окрестностям, чтобы показать, что у них есть. Рыбки в аквариумах, клетки с хомяками, песчанками и кроликами, стеклянные террариумы с насекомыми.

Тхань подошла к аквариумам с сомиками-анцистрами. Они любили овощи, и она принесла из дома остатки ужина — горошек и огурец. Она слышала, как мужчина сказал владельцу, что он из полиции, что они нашли упаковку «Хиллман Пэтс», выпущенную после того, как она была запрещена, и спросил, известно ли ему что-либо об этом, поскольку «Монс» был импортёром и единственным продавцом этого средства.

Она увидела, что владелец просто молча покачал головой. Поняла, что полицейскому надо будет потрудиться, если хочет, чтобы Джонатан заговорил. Потому что её босс был молчаливым интровертом. Когда он всё-таки говорил, это были короткие предложения, немного похожие на текстовые сообщения от её бывшего парня, набранные строчными буквами, без знаков препинания или эмодзи. И он мог показаться вспыльчивым или раздражённым, как будто слова были для него ненужной помехой. В первые несколько месяцев своей работы в зоомагазине она задавалась вопросом, он ведёт ли он себя так, потому что она ему не нравится? Возможно, она недоумевала, потому что сама была из семьи, где все говорили одновременно. Постепенно она поняла, что дело не в ней, а в нём. И что это было не потому, что она ему не нравилась. Может быть, как раз наоборот.

— Я вижу в Интернете, что многим владельцам собак не нравится запрет на его ввоз, что «Хиллман Пэтс» намного эффективнее других продуктов, представленных на рынке.