Кровавая луна (ЛП) - Несбё Ю - Страница 69

— Он не постоялец отеля, но я знаю, кого вы имеете в виду, мистер Холе. Потому что он тоже был здесь и расспрашивал о вас.

— Правда? Когда?

— Вскоре после того, как вы зарегистрировались, точной даты я не помню. Он спросил номер вашей комнаты. Я сказала ему, что мы не разглашаем эту информацию, но что я могу позвонить в ваш номер. Он отказался и ушёл.

— Хм. Он сказал, чего ему надо?

— Нет, кажется, ему было... любопытно. — Последнее слово она произнесла по-английски. И снова улыбнулась. — Люди, как правило, говорят со мной по-английски.

— Но он американец, не так ли?

— Может быть.

Харри прибавил скорость на беговой дорожке. Он сохранял хороший темп. Но достаточно ли хорошо он бежал? Сможет ли он, в конечном итоге, убежать от всего? Всего, что осталось позади? Тех, кто охотился за ним? Интерпол имел доступ к спискам постояльцев каждого отеля в мире, как и любой мало-мальски приличный хакер. Предположим, священник был здесь, чтобы присматривать за ним, предположим, он был тем, кто через два дня, когда истечёт крайний срок, а долг так и не будет выплачен, «позаботится» о Харри. Ну и что? Сборщики долгов не убивают своих должников до тех пор, как исчезнет всякая надежда получить их деньги, и то только в качестве предупреждения другим должникам. И вот теперь Рё был арестован. Есть слюна на соске жертвы. Ты не можешь иметь, чёрт побери, лучших улик для суда, чем эта. Утром три юриста полиции скажут то же самое, деньги переведут, долг будет погашен, и они с Люсиль будут свободны. Так почему же его разум всё ещё бурлил? Может, так происходило, потому что ему казалось, что есть что-то ещё, от чего он пытается убежать, что-то, имеющее отношение к этому делу?

Телефон, который Харри положил в нишу для бутылок на беговой дорожке, зазвонил. Никаких инициалов на экране не появилось, но он узнал номер и ответил.

— Говорите.

В ответ он услышал смех. Затем тихий голос.

— Не могу поверить, Харри, что ты всё ещё употребляешь то же выражение, что и во времена, когда мы работали вместе.

— Хм. Не могу поверить, что ты пользуешься тем же номером.

Микаэль Бельман снова рассмеялся.

— Поздравляю с Рё.

— С чем именно?

— О, и с работой на него, и с его арестом.

— Что ты хочешь, Бельман?

— Сейчас, сейчас. — Он снова рассмеялся тем очаровательным, сердечным смехом, который так эффективно заставлял мужчин и женщин верить в то, что Микаэль Бельман доброжелательный, искренний человек, которому они могут доверять. — Я должен признать, что становишься немного избалованным будучи министром юстиции. Привыкаешь к тому, что обычно у тебя самого мало времени, а не у того человека, с которым ты разговариваешь.

— У меня нет недостатка во времени. Больше нет.

Последовавшая за этим пауза была долгой. Когда Бельман продолжил, сердечность прозвучала чуть более наигранно.

— Я позвонил, чтобы сказать, что мы ценим то, что ты сделал в этом деле, это демонстрирует твою добросовестность. Мы в Рабочей партии заботимся о равенстве перед законом, и именно поэтому я сегодня дал зелёный свет этому аресту. Важно дать понять, что в хорошо работающем государстве, основанном на принципе верховенства закона, нет никаких преимуществ в том, чтобы быть богатым и знаменитым.

— Возможно, как раз наоборот, — сказал Харри.

— Прошу прощения?

— Я не знал, что министр юстиции санкционирует аресты.

— Это не просто какой-то обычный арест, Харри.

— Именно это я и имею в виду. Некоторые из них более важны. И Рабочей партии точно не повредит, если её увидят охотящейся за состоятельным подонком.

— Я хочу сказать, Харри, что это я уговорил Меллинг и Винтера, и они хотят, чтобы ты принял участие в этом ещё неоконченном расследовании. Осталось проделать кое-какую работу, прежде чем мы предъявим обвинения. Теперь, когда твой работодатель арестован, я полагаю, ты остался не у дел. Твой вклад важен для нас, Харри.

Харри замедлил беговую дорожку до скорости пешехода.

— Они хотели бы, чтобы ты был завтра утром на допросе Рё.

«Для тебя важно, чтобы всё выглядело так, будто герой дня в твоей команде», — подумал Харри.

— Ну, что ты на это скажешь?

Харри обдумал услышанное. Почувствовал неприязнь и недоверие, которые всегда вызывал в нём Бельман.

— Хм. Я буду там.

— Хорошо. Братт будет держать тебя в курсе событий. Мне нужно бежать. Спокойной ночи.

Харри бегал ещё час. Когда он понял, что ему не удастся убежать от того, что его беспокоило, он сел в одно из кресел, позволяя поту просачиваться сквозь чехол подушки, и позвонил Александре.

— Ты скучал по мне? — проворковала она.

— Мм... Тот клуб, «Вторники»...

— Да?

— Каждый вторник у них были вечеринки. Разве твой друг не говорил о том, что «Вилла Данте» не изменяет традициям?

Понедельник

Главный редактор Уле Солстад почесал щёку кончиком своих очков для чтения. Посмотрел через свой стол, заваленный бумагами в кофейных пятнах, на Терри Воге. Воге сидел, ссутулившись, в кресле для посетителей, всё ещё в своём шерстяном пальто и шляпе-пирожке, как будто ожидал, что встреча займёт всего несколько минут. И, наверно, так оно и будет. Потому что Солстад боялся этой встречи. Ему следовало прислушаться к своему коллеге из газеты, где Воге работал раньше, который взял цитату из фильма «Фарго»⁵⁰, сказав: «Я за него не ручаюсь».

Солстад и Воге обменялись несколькими общими словами об аресте Рё. Воге ухмыльнулся и заявил, что они взяли не того человека. Солстад не заметил в Воге недостатка самоуверенности, но, вероятно, так было со всеми мошенниками, они почти так же искусно обманывали и самих себя.

— Итак, мы решили больше не заказывать тебе статьи, — сказал Солстад, понимая, что ему следует быть осторожным и не употреблять такие слова, как «отпускаю тебя», «расторгаю договор» или «увольняю», ни устно, ни письменно. Хотя Воге работал всего лишь по договору фриланса, хороший юрист мог бы использовать это фактически увольнение против них в суде по трудовым спорам. Формулировки, которые Солстад сейчас использовал, означали только то, что они не будут печатать тексты Воге, и в то же время не исключали, что Воге будут поручены другие задачи, предусмотренные договором, например, проведение исследований для других журналистов. Но трудовое законодательство было сложным, как ясно дал ему понять адвокат «Дагбладет».

— Почему? — сказал Воге.

— Потому что события последних нескольких дней поставили под сомнение правдивость твоих недавних статей, — и добавил, поскольку кто-то недавно сказал ему, что выговор всегда более эффективный, если в нём упоминалось имя адресата, — Воге.

Как только он заговорил, Солстаду пришло в голову, что использовать назидательный тон вряд ли было подходящей тактикой, учитывая, что цель состояла не в том, чтобы Воге дал обещание исправиться, а в том, чтобы избавиться от парня, создав как можно меньше шума. С другой стороны, Воге нужно было понять, что они пошли на такой решительный шаг, так как речь шла о доверии читателей к «Дагбладет».

— Вы можете это доказать? — спросил Воге, не моргнув глазом и даже позволив себе подавить зевок. Демонстративный и ребяческий, но, тем не менее, провокационный зевок.

— Вопрос в том, сможешь ли ты доказать правдивость того, что написал. Это выглядит, пахнет и звучит как вымысел. Если только ты не назовёшь мне свой источник...

— Господи, Солстад как редактор этой газетёнки ты должен знать, что я должен защищать...

— Я не говорю, что ты должен предавать его огласке, просто назови его мне. Я твой главный редактор. Человек, ответственный за то, что ты пишешь, а мы публикуем. Понимаешь? Если ты назовёшь мне источник, то я буду обязан защищать его так же, как и ты. В той мере, в какой закон допускает конфиденциальность источников. Ты понимаешь?