Больше, чем друзья (ЛП) - Куинн Джиллиан - Страница 31

Вместо того чтобы потянуться за шайбой, он стягивает с рук перчатки и бросает их на лед вместе с клюшкой. Его действия застают меня врасплох, выводя из моей стихии.

Он хочет подраться со мной?

Прежде чем я успеваю подготовиться, Дьюк хватает меня за воротник футболки.

— Теперь ты мой, придурок, — выдыхает он мне в щеку.

Я пытаюсь откатиться в сторону, все еще владея шайбой, прежде чем один из его товарищей по команде подходит сбоку и крадет ее у меня между ног. Присутствующие на «Кэпитал Уан Арена» встают, ожидая следующего хода Дьюка. Он притягивает все внимание, как рестлер, устраивающий шоу. Я вырываюсь из его хватки, но только на несколько секунд. Дьюк впечатывает меня в оргстекло, как будто я ничего не вешу, заставляя потерять равновесие.

Крепко схватив меня за воротник, Дьюк дергает так сильно, что я падаю назад, прямо ему на грудь. Я одариваю его едкой ухмылкой, на которую он отвечает, гневно сжав челюсти.

— Это за Кэт и Ноя, — рычит он мне на ухо. — Ты ебанный подонок.

— Кто такой Ной? — выдыхаю я, мое лицо искажается от гнева.

— Твой сын.

Мой сын?

— О чем ты говоришь?

— Ты знал. Не ври мне, блядь.

Джерси (прим. верхняя часть хоккейной формы) задирается у меня на спине, когда Дьюк сильнее ударяет меня лицом о плексиглас. Я разворачиваюсь, все еще пытаясь вырваться из его хватки, когда Дьюк наносит мне хук правой в челюсть, за которым следует удар, который валит меня на землю. Но он не ослабляет хватки, ни на секунду.

— Кэт беременна твоим ребенком. Не делай вид, что ты не знал.

Склонившись надо мной, Дьюк наносит еще несколько ударов, от которых лед покрывается кровью, прежде чем два линейных судей хватают его за руки.

В шоке я опускаюсь на лед, испытывая боль от ударов, которые я получил от Дьюка, и оцепенение от новостей о Кэт. Она беременна? Моим сыном? Я не знаю, что болит сильнее — моя челюсть или предательство Кэт.

Одобрительные возгласы толпы становятся громче, когда Дьюк отбивается от судей локтем, и когда я меньше всего этого ожидаю, он бьет меня коленом в лицо. Удар в лицо заставляет мое тело обмякнуть, и я падаю навзничь на лед. Прежде чем мои глаза закрываются, я наблюдаю, как Дьюк вскидывает руки в знак победы, собираясь повернуться лицом к болельщикам, когда его кулак сталкивается с челюстью судьи позади него.

Врач команды подходит, чтобы проверить мои жизненные показатели и посветить мне в глаза. Некоторые из моих товарищей по команде кружат вокруг нас, надеясь нанести точный удар по Дьюку. Его товарищи по команде катаются вокруг них, чтобы блокировать других игроков, хотя ему и не нужно, чтобы они прикрывали его. Последний игрок, ударивший судью, потерял месячную зарплату и заработал солидную дисквалификацию.

Надеюсь, порча моего лица того стоила, придурок.

Пока официальные представители уводят Дьюка со льда, мне помогают врач и мои товарищи по команде, которые поднимают меня с земли. Удар ниже пояса для моего первого года в лиге. Этот бой будет в каждом ролике в ближайшие недели. Но что меня больше всего беспокоит, так это то, что он сказал о Кэт… и нашем сыне.

Как она могла скрыть что-то подобное от меня, от всех остальных людей? Мы всем делимся друг с другом. Я хочу верить, что Дьюк неправильно все понял и он бредит. Кэт задолжала мне объяснений из-за моего лица, этой ссоры и нашего ребенка.

***

После того, как отёк на моем глазу спал и я смог видеть достаточно, чтобы вести машину, врач команды разрешил мне покинуть здание. Я несколько раз набирал номер Кэт, каждый раз попадая на голосовую почту. Я оставил ей несколько гневных сообщений, на которые она до сих пор не ответила.

Почему она избегает меня? Должно быть, в словах Дьюка есть доля правды. Держу пари, она даже посмотрела драку по телевизору. Она никогда не пропускает мои игры.

Когда я вхожу в отель, швейцар пристально смотрит мне в лицо и хлопает по плечу:

— Хорошая игра, сынок. В следующий раз повезет больше.

Хотел бы я сказать что-нибудь умное, например, тебе стоило бы посмотреть на другого парня, но у меня не было никаких шансов против Дьюка. Он застал меня врасплох и ошеломил своими словами. Отсутствие реакции — причина того, что мое лицо выглядит так, словно Дьюк разбил его на мелкие кусочки.

Я киваю и выдаю улыбку с закрытыми губами. Мне слишком больно, чтобы делать какие-либо резкие движения.

Оказавшись внутри лифта, я делаю глубокий вдох и выдыхаю. Поездка на мой этаж усиливает головокружение, заставляя меня держаться за стену, пока двери не откроются. Я, пошатываясь, добираюсь до конца коридора и достаю из кармана пластиковый ключ от номера.

Несколько секунд спустя я толкаю дверь в свой номер и тащусь в ванную. Выложенные от пола до потолка белым мрамором, отели, подобные этому, становятся для меня нормой, хотя я и не в своей тарелке. Когда я был ребенком, у моей мамы почти никогда не было денег, чтобы взять нас в отпуск. Самое близкое, что у нас было к отдыху — это двухчасовая поездка на машине до пляжа.

Теперь я останавливаюсь в местах, где у меня под рукой есть все, о чем я когда-либо мог мечтать. Я достаю мочалку из корзины в центре двойной раковины и опускаю ее под холодную воду. На моей щеке несколько порезов, кожа уже начинает темнеть.

Как Кэт могла так поступить со мной? Я доверил ей свою жизнь. И она предала меня.

Почему она не отвечает на гребаный телефон?

Глядя в зеркало, я опираюсь ладонями о край раковины и внимательно рассматриваю свое лицо. Мне никогда не нравился Дьюк. Теперь у меня есть веская причина ненавидеть его. Он всегда был прав насчет Кэт и меня.

Я бросаю полотенце на стойку и еще раз проверяю свой мобильный телефон. Ничего. Четыре года дружбы должны дать мне право хотя бы на звонок из вежливости. Я снимаю с себя одежду и включаю душ, позволяя пару окутать мою голову, прежде чем забраться в огромную кабинку. Вода заставляет меня вздрагивать каждый раз, когда попадает на определенные синяки на моем лице, боль — постоянное напоминание о сегодняшнем вечере. Поэтому, я поворачиваюсь и позволяю ей стекать по моей спине.

Сомневаюсь, что вообще смогу заснуть после всего, что произошло на льду. Завтра вечером у нас еще одна игра. Все, что потребуется — это случайное давление, чтобы мои порезы снова открылись. Врач отказался отпускать меня, пока кровотечение не уменьшится до того уровня, который он считал разумным.

— Я хоккеист, — сказал я ему, — просто намажу их вазелином и вернусь на лед.

Доктор был не слишком в восторге от такого ответа. Мне было чертовски больно, когда я смеялся. Мой тренер тоже со мной не согласился. Итак, мне пришлось отсидеться до конца игры, и все из-за гребанного Дьюка Болдуина.

После того, как я наполняю всю ванную паром, я выключаю воду и выхожу, обернув полотенце вокруг талии. Раздается звонок, и звук разносится эхом по всему номеру.

В каком гостиничном номере есть дверной звонок?

Я смеюсь про себя, направляясь открывать дверь, но даже это, черт возьми, убивает меня. Малейшие движения моей челюсти вызывают дрожь в ушах.

Я хватаюсь за ручку и распахиваю дверь, забывая, что я все еще в полотенце, но мне на это наплевать.

— Привет, — говорит Кэт, прикусывая нижнюю губу. Она положила руки на живот.

Мой рот открывается от шока, заставляя меня поднять руку, чтобы прикрыть лицо от боли. Я недоверчиво качаю головой, глядя на нее:

— Это правда, — я с трудом выговариваю слова. — Как ты могла?

— Можно войти? Мне нужно с тобой поговорить.

— Не могу… — я делаю несколько шагов назад, комната кружится вокруг меня.

— Пожалуйста, Дин. Мне так жаль.

— За что? Послать за мной Майка Тайсона или прятать от меня нашего ребенка, — я пытаюсь захлопнуть дверь у нее перед носом, но Кэт проталкивается в комнату.

— Я не хотела, чтобы что-то из этого случилось.

Я поворачиваюсь к ней спиной и иду в гостиную: