Развод. Игра на выживание - Коваль Лина - Страница 2

Сердце замирает. Мой Богдан и она?! Серьезно?!

Еще раз изучаю снимок. Блондинка стоит довольно близко, они явно знакомы.

Эмоции настолько глубокие, что я не замечаю, как с кухни возвращается муж.

– Я подумал, – первое что говорит и останавливается напротив.

Поднимаю на него стеклянные глаза.

– О чем? – непонимающе спрашиваю.

– О том, что я хреновый муж.

– Я так не говорила, Богдан, – мотаю головой и усмехаюсь.

Снова ничего не понял.

– Она красивая, – тихо шепчу, вкладывая в его руки телефон.

– Кто блд?! – рычит муж и снимает блокировку с экрана.

Закрываю глаза руками, чтобы не видеть, как ломаются черты его лица. Я всегда утверждала, что сразу пойму, если у него кто-то появится. Отчего-то казалось, что в этот момент непременно что-то должно незримо поменяться. Даже его запах…

– Не неси чушь, Яна. Это просто левая телка.

Наверное, так и говорят женам, прикрывая любовницу? Да?

Внутренности опаляет жаром, а я не в силах остановить богатое воображение. В голове только одна картинка – мой Богдан с другой. Конечно, до меня у него были девушки, но я всегда предпочитала об этом забыть.

– Не истери, – говорит он, нависая сверху. – Я не собираюсь оправдываться.

– Конечно, – разочарованно вздыхаю. – Кто я такая?!

– Это. Просто. Левая. Телка. – отчетливо втаптывает в мой мозг каждое слово.

– Матери это своей расскажи. Она точно поверит, – впечатываю в ответ, секунду погодя осознавая как низко себя веду.

Всем давно известно, что у Анатолия Юрьевича, отца Богдана есть вторая семья. Даже внебрачная дочь имеется. Кате недавно исполнилось пятнадцать.

– Сука, Шацкая. Какая ты сука!

Моя девичья фамилия на устах мужа – признак крайней стадии гнева.

– Да пошел ты, – сла́бо шепчу в ладони.

Задираю на него глаза, полные слез и разочарования.

– Тысячу раз говорил. Не трожь мою мать, – с отвращением выплевывает, а потом с ненавистью опрокидывает со столика раритетную вазу, подаренную на юбилей свадьбы, и рамку с семейной фотографией. По полу расходятся острые осколки, которые, кажется, добираются до самой души.

Качаю головой. В разбитой фоторамке на полу мы и наши солнышки. Восьмилетняя Маша и пятилетний Иван. Как он мог проявить такое неуважение даже не ко мне, а к собственным детям?!

Совсем охамел.

– Так разведись со мной, Соболев? – прыскаю ядом.

– Так и сделаю, – говорит Богдан и уходит в сторону лестницы.

Часы в гостиной пробили три ночи, а сна ни в одном глазу.

Будто видеопленку прокручиваю ссору с мужем, который на удивление даже в гостевую спальню не ушел. Просто принял душ, лёг в постель и отвернулся. Усиленно делает вид, что спит.

Пару раз выходил на балкон покурить.

Как же мне хочется прижаться к мощной спине и поцеловать горячую кожу между лопаток.

Стараюсь непредвзято проанализировать каждую фразу, сказанную внизу. Боже. Естественно, за маму стоить попросить прощения.

Как бы я ни злилась, задевать в конфликте близких родственников – это удар ниже пояса. А мама у человека одна.

Да и свекровь у меня – неплохая.

С детьми помогает по первой просьбе, овощами осенью снабжает, хоть мы и отнекиваемся до последнего.

Взамен ничего не просит. Разве, что деньгами время от времени Богдан свёкров поддерживает.

Потираю пылающие щёки, облизываю пересохшие губы.

Это просто стандартная ссора, уговариваю себя. Мы редко скандалим. Безобразное слово «развод», вообще, впервые сорвалось с языка.

Для меня развод подобен смерти.

Я просто не переживу. Не вынесу.

Как назло, в тональность к моему настроению на улице разворачивается мощнейшая гроза. Становится еще ужаснее.

С детства трепещу перед этой природной стихией.

Богдан превосходно об этом знает. И совершенно точно не спит. И… не испытывает никакого желания успокоить и обнять.

Смотреть на его затылок и ощущать ледяной холод – невыносимо больно. Отворачиваюсь и подтягиваю ноги к груди. Обнимаю себя за плечи, чувствуя, как внутри словно кисель по венам и артериям растекается жалость к себе.

Слезы затормозить не получается. Они катятся по щекам и находят успокоение на шелковой поверхности подушки. Через несколько минут к влажным глазам добавляются слабые всхлипы, которые я искренне пытаюсь удержать внутри, но они соскальзывают с губ, становясь еще более отчетливыми.

В жизни зачастую так всегда выходит. Когда долго сдерживаешься – взрыв неизбежен. Как результат – боль и слезы.

Чувствую легкое движение за спиной.

Слишком громко я плачу, чтобы муж не заметил.

– Блд, – шипит Богдан.

Резко разворачивается и сгребает мое тело под себя. Сопротивляться совершенно не хочется. Наоборот, охватываю его руки и ласково поглаживаю мягкие волоски на запястье.

Вокруг только привычная безопасность и тепло.

Черт.

Мне с ним бе-зо-пас-но.

Я не знаю другого такого мужчину, который был бы настолько надежным и цельным. Богдан неизменно контролирует всю нашу жизнь. Страховки, документы, доверенности, ценные бумаги – это всегда его ответственность.

Я в это никогда не вмешивалась, только ставила подписи периодически и тут же забывала.

Моя подведомственная зона – наш семейный очаг. Нет в этом доме ни одного уголка, который я бы не контролировала.

У меня всегда чистота и порядок. Помощниц никогда не было, пусть мы и можем себе их позволить.

Когда подруги спрашивают, "в чем секрет нашего брака?", я всегда отвечаю, что в распределении обязанностей. Конечно, разделить их в первые годы нашего брака было сложно. Мы притирались и ломали друг друга.

К примеру, Богдан совершенно не был приучен к тому, чтобы отправлять тарелку в мойку после того, как поест. Это жутко бесило и огорчало. Понадобилось немало сил, чтобы откорректировать.

Но даже тогда. Ни разу. Я не произносила это страшное слово.

Съеживаюсь в крепких объятиях, в спину упирается привычная твердость, а внизу живота чувствуется приятное жжение.

– Спи, Ян, – слышу спокойный голос, словно он мысли мои читает.

– А то что?! – спрашиваю дерзко, стискивая пальцами его запястье.

Богдан не реагирует, а раньше произнёс бы что-то грубое, типа «сейчас оттрахаю», и я бы откликнулась «только попробуй». И он бы обязательно попробовал. И мне бы до стона понравилось…

Устало вздыхаю, забирая в легкие аромат его кожи.

Больная я, что ли? Ну какая блондинка? Запах не поменялся… Ни капельки.

Секс – это то, что нас всегда примиряло. В постели мы сразу были просто Яной и Богданом, а не богатой стервой Шацкой и бедным обычным парнем Соболевым. В сексе мы равны, хотя меня и легкое мужское доминирование устраивает. Конечно, со временем яркие краски страсти сменились на пастельные тона с неоновыми всплесками. К тому же были периоды беременности и лактации, в которые моё либидо вело себя по-разному.

Гроза за окном не прекращается, а мне неожиданно так хорошо становится.

Да, поругались?

Но ведь это он. Мой муж. Тот, который в роддом мне передавал запрещенку и со мной ночами не спал, когда детей колики мучали.

– Прости, – шепчу, расцеловывая его ладонь. – Пожалуйста, прости. Я… просто ревную тебя, как дура. Потому что люблю.

Богдан молчит. Дыхание ровное.

Уснул.

Давлю смешок, потому что нелепо получилось. Не хотелось извиняться, а теперь придется аж дважды.

Затихаю в крепких объятиях, а утром просыпаюсь в полнейшем шоке…

– Богдан, – зову мужа и озираюсь.

Сторона, на которой он спит, идеально ровно застелена.

Эта всего лишь одна из хороших привычек, которую Богдан привез из армейской жизни. Вторая – его неприхотливость в еде. Муж любит обычные самые простые блюда – борщ, котлеты, рыбу. Только вот ест их очень быстро.

Есть и плохие привычки. Например, ругаться матом, курить и еще заламывать рубашку под ремень сзади, вертикальной складкой, чтобы спереди ткань натянулась и расправилась.