Замуж за врага. Его (не) любимая (СИ) - Марлин Юлия - Страница 44

— Тоже спят, — выдохнула девушка и помотала головой, избавляясь от сонливого дурмана.

Сонное зелье! Весь орден отравили темной магией.

Усилием воли София подавила испуг и встала. Если ей не удастся разбудить Святослава и остальных, через минуту убийцы ворвутся внутрь и перебьют гостей и братьев без милосердия и сострадания.

Брось их! Беги! Спасайся! Пусть северяне умрут! Какое тебе дело до жизней врагов? Они никогда не станут друзьями, а тем более семьей!

Мысль была настолько яркой, что София бросилась к черному ходу, но сразу остановилась. Пока одна часть истерзанной девичьей души настойчиво кричала о бегстве, другая отчаянно умоляла: Останься. Помоги. Спаси их. Спаси ЕГО.

Она затрясла головой, не в силах принять достойного решения. Боялась ошибиться, сделает выбор, о котором потом придется пожалеть. Взгляд девушки упал на окно, выходившее на Запретную Площадь. Там на постаменте стояла магическая чаша с осколком меча древнего бога. Тим говорил, в осколке заключена неслыханная мощь и к нему лучше не подходить, чтобы не вызвать ужасающих последствий.

Как бы тяжело ни дался выбор, София все бросилась в коридор. Позади раздался топот, скрежет железа и глухие крики убийц.

— Я нашел ее! Сюда!

Они были уже внутри.

Босые ноги девушки скользили на мокрых плитах, а темнота коридоров дважды заводила в тупик.

— Мерзавка уходит! Обходите справа! А вы слева, — летело в спину.

Соня выскочила на кухню и зажмурилась от яркого света. У печей не двигались повара и послушники. Брат Якович замер у окна; Тим не шевелился, склонившись над тарелкой супа.

Минув людей, София выскочила в ночь. Темно-серые облака поливали дождем, редкие фонари покачивал холодный ветер, а все вокруг пятнал зеленоватый туман с привкусом пережженного сахара. Он бродил по переулкам, скверам и пристани; не оседал под ноги, не рассеивался на ветру. Держался стойко и отравлял сном любого, имевшего не осторожность вдохнуть хоть каплю. Весь Орден Тех, кто Оберегает пал жертвой опасного колдуна.

Переполненная решимостью, девушка юркнула в сквер и очутилась у чаши с клинком. В голове вспыхнуло предостережение:

«Если я столкну чашу на землю, из Клинка высвободиться божественная сила. Она непременно разбудит людей, но, скорее всего, убьет меня».

А, может, так даже лучше. Какая бы судьба не ждала ее впереди, счастливей той, что ожидалась в Аргском монастыре, не будет. Время шло. София отринула из сердца боль. Если суждено умереть — пусть так. Она освободится от уз опостылевшей жизни без смысла и надежды, и обретет долгожданную свободу. Вознесется в Небесные Чертоги, где встретит матушку, которой никогда не знала, увидится с отцом, который оставил слишком рано.

Стиснув кулаки, София прикрыла глаза. Тем временем со всех сторон летели крики:

— Она на площади!

— Быстрее, ничтожества!

Пора.

Девушка вложила в ладони всю силу и столкнула чашу с постамента. Звон битого хрусталя и… земля издала пугающий стон. Страшный, ранящий тело, удар сотряс Обитель и вознесся в дождливое небо. Свет залил площадь, разлился диким гулом. В глазах мгновенно потемнело, и мрак поглотил ее сознание.

Из темноты вырвала жгучая боль.

Насквозь промокшая София лежала на мокрых плитах. Все тело ломило и горело так, будто в нее ударила молния. Вокруг рвались скрежет клинков, треск дверей, звон битого стекла.

Битва? А это, значит, магический сон северян развеялся!

Девушка открыла глаза и глухо пискнула. Холодный металл в эту самую секунду летел прямо в голову. Неожиданно грубое одноручное лезвие столкнулось с незримой преградой, высекая фонтан раскаленных искр. Ее прикрыл высокий воин.

— Святослав?

Несколько точных росчерков клинка и противник в черной маске беззвучно рухнул. Святослав перебросил клинок в левую руку и склонился к Софии.

Он выглядел обеспокоенно, что-то говорил, но она не слышала. Ее трясло от пережитого, руки дрожали, и все же от княжны не ускользнула бесстрашная сила и неожиданно яркая красота Посланника, которую прежде она даже не замечала. Северянин тряхнул головой — с черных волос посыпались брызги. Мокрые волосы обрамили его лицо, подчеркнув благородный овал лица, высокий лоб, ровный нос и тонкую линию губ. Рубаха, облепив стройное тело, обрисовала стальные мускулы груди и живота, подчеркнула рельефные мускулы предплечий.

— Вы ранены?

В яростном шуме битвы приятный баритон едва было слышно.

— Задело мечом?

Она отрицательно покачала головой. Святослав вернул меч в ножны и подхватил ее на руки.

— Я верну вас в укрытие.

Десяток шагов к крыльцу — всего ничего. Но даже за этот короткий миг заложница, выглядывая из-за мужского плеча, заметила, как в ночной полумгле яростно сражаются Словен и Тис; справа суровый воевода Добрыня отражал натиск троих у торца. Чуть дальше Юрий и Рогнед, обратившись хладнокровными глыбами камня, сминали клин наемников в переулке.

Князь внес ее в ближайшую залу и окликнул:

— Олег!

Мокрый, обрызганный кровью, воин предстал перед командиром.

— Не спускать с княжны глаз! Охраняешь ее ценой жизни! Запритесь изнутри, София, — шепнул напоследок и нырнул обратно в дождь.

… Милонег присоединился к княжне и Олегу на лестнице в келью. Мальчик выскочил из гостиной с кухонным ножом и бросился с криками:

— София!

Олег со вздохом облегчения что-то сказал на языке жестов и повлек за собой.

— Знаю, прости, — ребенок потупился, — просто хотел помочь.

Олег устроил княжну на кровати и, получив обещание, что она не выпустит Милонега за порог, благодарно кивнул, стер с лица чужую кровь и шумно захлопнул дверь. Ребенок прильнул к ней и захлюпал носом.

София медленно приходила в себя. Ей только предстояло осмыслить пережитое и разобраться, как удалось уцелеть после соприкосновения с силой божественного клинка. Но это — потом, сейчас мысли захватила смертельная битва.

Звон холодной стали метался по улицам и переулкам четверть часа и затих.

Едва передвигая ногами, девушка сползла с кровати и прильнула к окну, всматриваясь в ночной полумрак. Кроме пелены и густого дыма ничего не увидела. К облегчению, через минуту дверь вздрогнула от ударов.

— София, откройте!

Святослав!

Шумно выдохнув, заложница бросилась к замку и, когда северянин вошел, на секунду перестала дышать. Жив! О большем счастье невозможно мечтать!

Князь стоял на пороге против света; было неясно ранен он или нет. И, тем более, она не видела, как заблестели синие внимательные глаза, как расцвела на мужских губах полуулыбка. Он приложил руку к сердцу.

— Благодарю, леэй. Обитель перед вами в долгу.

На северном вэльском «лейэ» значило — высокородная госпожа Лейда, как леэйр — высокородный господин; так обращались только к высшим аристократам и членам княжеской семьи. Он только что признал заложницу равной себе, равной Дому Серебряного Волка. София растерялась от столь высокой чести.

Вместо обязанности осведомиться о его самочувствии и оказать необходимую помощь (как предписывали Заветы Сияния) поддалась внезапному порыву и, не думая ни секунды, прильнув к мужской груди и обняла. Судя по тому, как страстно ее обняли в ответ, такому же порыву поддался и князь.

— Все закончилось, — тепло его дыханья согрело щеку. — Их больше нет.

София прижалась еще теснее и, уткнувшись в рубаху, пропахшую дымом, свежестью весеннего дождя и вязким ароматом мецеллисы, зарыдала. Сильные, надежные руки мужчины дарили покой и защищенность. Утром воспитанная в строгости и запретах послушница, несомненно, устыдится и будет ругать себя за непристойное поведение, но сейчас ей хотелось, чтобы жаркие объятия Святослава продлились вечность.

Мечта не сбылась.

Через секунду в коридоре заметались огни. Князь и девушка стремительно разошлись по углам. Она опустила голову, стерла слезы и сделалась снова чужой и неприступной. На Святослава больше не смотрела. Впрочем, и он на нее.