Я почти граф. Книга VI (СИ) - Дрейк Сириус - Страница 24

— Ты не представляешь, как я по тебе скучал, — улыбнулся я, и поцеловал ее в губы.

Едва отлепившись от меня, она написала отцу, что мы прогуляемся.

Пришлось и ей рассказать обо всех новостях из Москвы.

Стоило мне дойти до середины, как сверху на нас упала крылатая тень.

Да, это был Валера, который прилетел познакомиться с Машей. Давно следовало привыкнуть, что он то улетает куда-то по своим голубиным делам, то прилетает по своему усмотрению. Пусть вертится, где хочет. Главное, чтобы не попадал в неприятности и не совался за территорию института. Я же пообещал Звездочету. Вот и Валерчику там делать нечего.

Так мы и прогуляли с Машей по парку, пока не настало время инструктажа для участников Универсиады.

Мероприятие проходило в большой аудитории с амфитеатром, где иногда устраивали смежные лекции с другими группами.

Мы пришли за десять минут до начала, но нас встретил зал, где яблоку было негде упасть.

За столами сидело пять команд от других институтов, плюс представители церкви. Интересные ребята. Причем все до единого.

У большинства морда кирпичом, как будто они приехали на войну.

Побольше позитива, ребята!

Мы же с Машей улыбались во все тридцать два зуба, и никак не вписывались в эту гнетуще-официозную атмосферу. Тут каждый мнил себя достойным занять первое место и вообще самым сильным. Ну раз прошел отбор, значит, не просто так. Эх, ну раз вы так хотите…

Таких умников я встречал пачками за свою жизнь. Обычно считают себя главными героями своих «уникальных» историй. И ловкости им не занимать, и силы, и ума. В общем жалкое зрелище.

— Маша, я тут! Иди сюда! — у окна сидел Фанеров и махал нам. Точнее Маше. — Я специально нагрел тебе место!

У Маши мигом поползли глаза на лоб. Я же заметил своих ребят, вокруг которых свободного места завались. Проигнорировав потуги Фанерова, мы пошли присаживаться в круг нормальных людей.

— Прости, Женя, я сяду там, — сказала Фанерову Кутузова, и нас окружила приятная компания.

Стоило мне упасть на лавку, а Дима тут как тут.

— Вы где были⁈ Мы тут уже двадцать минут сидим локти кусаем! — зашипел он. — Я же писал тебе!

И вправду. Пропущено несколько сообщений. И Лора не предупредила, посчитав сообщения со смайликами не особо важными.

— Прости, загулялись, — ответила вместо меня Маша и мило улыбнулась. Дима сразу утих.

— Чего волноваться? Еще не пришли святоши и несколько студентов из других институтов, — сказал Антон. — Расслабьтесь. Это долгая песня.

— А ты чего тут забыл? — поинтересовался я, не ожидая увидеть здесь Есенина-младшего. — Здесь же только участники турнира?

— Ну и что? Жалко что ли? — нахмурился Антон. — Захотел и пришел.

Пока он вредничал, на него продолжали оглядываться участницы. И не без огонька в глазах. Даже красавицы из других институтов уже прочухали, кто тут Есенин, и украдкой показывали на него пальцем.

Эх, как же фамилия меняет отношение к тебе! Вроде не так давно никто Антона и в упор не замечал, а стоило ему раскрыть инкогнито как все перевернулось вверх тормашками. Сидят, шепчутся, стреляют глазками да пытаются познакомиться. А Антон, похоже, начинает привыкать ловить на себе постоянные томные взгляды да вздохи. Ему было глубоко до фонаря.

За пять минут до начала явились опоздавшие церковники.

Авраам появился одним из последних и пошел усаживаться рядом с Фанеровым. Тот зашипел на него, но все тщетно. Других свободных место просто не было.

Оба уперлись друг в друга злобными взглядами. Одного проигнорировала любовь всей его жизни, а другой… ему пришлось сесть с кем попало. Да и вообще креста на Фанерове нет.

— Эй, Есенин? — воскликнул кто-то среди студентов. — А ты чего это тут забыл? Ты же не прошел?

Антон на эту реплику только отвернулся и принялся глядеть на пейзаж за окном.

Еще через пять минут, ровно в назначенное время, дверь распахнулась и вошла целая преподавательская делегация. Как я понял, среди них были и представители других институтов со всей страны. Из знакомых лиц я увидел Звездочета, Ермакову, Белозерова и главу церкви, которого помнил по первому дню после приезда. Замыкал процессию сам Горький Алексей Максимович.

Он захлопнул дверь, и все студенты разом встали с мест.

— Присаживайтесь, — спокойно сказал Горький. — Во-первых, хочу поздравить вас с прохождением на Универсиаду. Это огромная честь для каждого рода. Вы все можете гордиться, что своим трудом смогли встать в ряды лучших!

С этими словами он прошел за длинный лекторский стол и уселся в середине. За ним последовали остальные. Когда вся делегация заняла места, Горький снова взял слово.

— А теперь пришло время долгожданного инструктажа. Для начала расскажем правила и особенности соревнования. — Он повернулся к Звездочету. — Алефтин Генрихович, голубчик, тебе слово! Жги!

Он поднялся, подошел к кафедре, прокашлялся и начал вещать.

— И так, уважаемые студенты, в первую очередь хочу разъяснить, в каком формате будет проходить соревнование. — Звездочет щелкнул пальцами, и в воздухе появилась подробная схема. — Все просто. Каждый ранг сражается отдельно. Бои пройдут в формате — один на один. Студенты из одного института не сражаются друг против друга. Таким образом мы проведем каждый день до тех пор, пока в ранге не останется один победитель.

После его слов народ зашумел.

Горький поднял ладонь вверх и все разом притихли.

— Продолжайте жечь, Алефтин Генрихович, не стесняйтесь! — кивнул директор.

— Благодарю, — ответил Звездочет. — И так, продолжим. Кхм. Следующий этап Универсиады: победитель каждого ранга отправляется в метеорит-лабиринт. Задача проста. Закрыть его.

Он немного помолчал, наблюдая за реакцией аудитории. Тут и там послышались шепотки.

Мы с Звездочетом встретились глазами, и я понял, почему он тянет. Следующую часть правил ему не хотелось произносить вслух. Да и судя по тону, с которым он делился со мной этим секретом, Звездочету вообще не нравилась идея разрешать смертельный исход. К тому же, выражения лиц остальных преподавателей КИИМа подсказывали, что и им совершенно не по нраву давать собственным студентам право проливать кровь на институтских соревнованиях.

— Алефтин Генрихович… — окликнул его мужчина в больших очках и с зализанными черными волосами. — Вы не все рассказали…

— Да… — Звездочет немного прокашлялся в усы. — Еще одно правило. Бред, а не правило…

— Раз для вас это бред, то позвольте мне объявить новое правило, — перебил Звездочета глава церкви. — Уважаемые студенты. На нашей Универсиаде мы отменяем запрет на смертельный исход поединка!

Тут аудитория как с цепи сорвалась. Все студенты начали возмущаться. Вернее, почти все. Кроме меня, молчали церковники, Маша, Света и Антон, но тот и не участвовал. Судя по спокойным выражениям лиц девушек, их отцы уже позаботились, чтобы они были в курсе этой пикантной новости.

— Замолчали все! — рявкнул тот же мужчина с зализанными волосами, и по аудитории прокатилась волна силы, показывая, кто тут главный.

Постепенно все успокоились, пусть шепотки никуда не делись. Алексей Максимович сидел на своем месте и наблюдал за взволнованными студентами. На его лице застыло какое-то умиротворенное выражение.

— Вопросы? — спросил глава церкви, когда, наконец, настала тишина.

— А убивать обязательно? — спросил Авраам, подняв руку.

— Конечно, нет! — взял слово Белозеров. — Победа будет считаться, если противник признал поражение. — Он сделал паузу и сказал чуть тише: — Ну и умер.

И тут я поднял руку.

— Да, Михаил, — кивнула Наталья Геннадьевна.

— Кто придумал это дурацкое правило? Нам чего мало смертей? — спросил я напрямую, предвкушая, как вытянется лицо у главного церковника.

И так оно и оказалось. Еще чуть-чуть и, кажется, его кондратий хватит.

— Михаил, выбирайте выражения! — воскликнула дама в белом пальто и с такими же молочно-белыми волосами. Престарелой ее точно не назвать, а вот привлекательной вполне. Женщина в самом соку. Однако, чем больше я в нее вглядывался, тем меньше она мне нравилась. Что-то отталкивало в ее внешности, и я не мог взять в толк, что именно.