Титаны: Перерождение (СИ) - Голдерин Сергей - Страница 10

— Меня Дядя Лай зовут, — представился он. — Ты сильный, Юа, не многие могут выжить в этом мире одни. Жаль, что так получилось с твоей деревней, — совсем помрачнел Дядя Лай.

— Я думаю, что все хорошо, они успели убежать, — уверенно сказал я. Мне было грустно видеть печаль на лице этого здоровяка.

— Да, ты прав, — сбросив наваждение, ответил он.

— Дядя Лай, а куда мы идем? — задал интересующий меня вопрос. Гигант сначала неловко улыбнулся от моего обращения, но потом

ответил:

— К стойбищу мы идем. Еще два дня пути. Ты держись меня. Если кто ударит или прикрикнет, скажи, Лай-ен твой хозяин.

Блядь, вот это поворот. В смысле, хозяин? Я что, попал в рабство? Не-не-не,

так не пойдет! Надо валить, я лучше уж как-нибудь сам! Хотел было уже сбежать, как меня остановил голос моего попутчика.

— Да не переживай ты, — улыбнулся Лай, а потом продолжил серьезно. — Ты рабом не будешь, но всем говори, что я твой хозяин. Там, куда мы идем, свободных детей нет. Если будешь праздно проводить время, то могут и покалечить.

— Я не совсем понимаю. У вас в селении нет детей? — не понял я его слов.

— У нас нет селения. Мы кочевники. Ну, кочевники, это… — Я знаю, кто такие кочевники, — перебил я Лай-ена.

Я даже не знаю, что хуже. Идти одному сквозь опасные леса полные хищниками или попасть к кочевникам. В этом диком мире — это бедствие пострашнее стада бешеных динозавров. Кочевниками называют, по-сути, бродячих бандитов. Это, обычно, группа из тридцати и больше сильных мужчин, которые перемещаются от селения к селению, разоряя их. Женщин насилуют и уводят в рабство, мужиков убивают, некоторые мужики вливаются в банду, детей от двенадцати до пятнадцати лет, обычно, берут в качестве рабов. Стариков и малолетних оставляют на пепелище их деревень.

Что же делает Лай-ен в племени кочевников? Он не похож на садиста душегуба. Да и потом, он сам же за меня заступился, когда один из троицы ударил меня. Но спросить прямо я побоялся. Может, он по каким-то своим причинам в этом племени. А может, наоборот, за добродушной внешностью великана скрывается садист-маньяк «доктор Менгеле»? От этих мыслей меня передернуло.

Остаток пути до ночлега мы проделали в тишине. Мужики хотели сохранить дыхание, потому что тащить многотонные туши было тяжело. Периодически мы останавливались на привалы. Но и там они перебрасывались всего парой коротких фраз. Мне не нравились косые взгляды низкого по имени Сон, они меня очень напрягали. Видимо, протекторат от Лая мне спасал жизнь.

Я думал, очень серьезно думал. Что меня ждет у кочевников? Дядя Лай обещал меня защитить, не похож он на маньяка. И этот его взгляд. По выражению его лица можно было понять, что ему не нравится такой образ жизни. Всякий раз, когда он говорил про кочевников, воин смурнел, а когда речь заходила о деревнях и детях — в его глазах читалась печаль. Он считал меня ребенком и искренне улыбался, глядя на меня. От этого мне было погано, я же его обманывал. Мне на самом деле пятнадцать.

По местным порядкам гигант, достигший возраста шестнадцати лет, уже считался совершеннолетним. Парни в этом возрасте приобщались к работе по полной программе, выбирали то, чем будут заниматься всю жизнь. Девушки же выходили замуж, а на следующий год уже обзаводились кладкой.

Что будет, если я скажу, что мне пятнадцать? Измениться отношение этого доброго гиганта ко мне? Убьют меня его товарищи или отправят к рабам? Думаю, пока Лай-ен думает, что я ребенок, буду с ним. Убежать всегда успею. Магия от меня никуда не денется.

Этой ночью яму не копал. Было бы подозрительно, если бы я показал магию. Отряд выставил часовых и завалился спать. Ночь была спокойной. Ближе к утру подошла очередь дяди Лая дежурить. Я сел рядом с ним.

— Не спится? — спросил меня гигант.

— Да, не привык я спать на улице, — ответил я. Действительно не привык спать на улице, тем более в пол глаза. Все время был под землей, а там относительно безопасно.

— Ничего, к этому быстро привыкаешь, — помешивая угли, отозвался мой собеседник.

— Я видел, как ты ходишь. Очень шумно. Я буду учить тебя правильно ходить. Иначе ты не сможешь хорошо охотиться, — вдруг сказал Лай.

— Но я же уже охотился, — возмутился я. — И к зверю подходил близко.

— И на сколько близко ты подходил к зверю? — приподнял бровь здоровяк.

— Ну, к игуанодонам я подходил на двадцать шагов! — гордо воскликнул я.

— Да? — удивился Лай, — Неплохо. И долго шел?

— Минут сорок, — опустил голову я.

— Долго, но все равно неплохо. Охотник должен быть быстрым и бесшумным. К мелкой дичи нужно подходить очень тихо. Для крупных ящеров же неважно, как ты подойдешь. Хищники нападут первыми, а травоядные будут защищаться. Но все-равно лучше бесшумно пройти мимо хищника, чем защищаться от нападения.

— Я понял, — покивал я.

— Ногу нужно ставить на пятку и плавно переносить вес на всю ступню. Колени немного сгибай. Ты должен стелиться по земле. И всегда смотри себе под ноги. Обходи ветки и палочки, — начал учить меня здоровяк.

Я встал перед костром и пытался повторить движения, о которых говорил Лай. Он меня поправлял и комментировал каждое мое движение.

Спустя пару часов было уже светло. Начали просыпаться остальные. За эти два часа я понял общую концепцию тихого шага. Дядя Лай меня похвалил и наказал постоянно тренироваться. Этим и занимался весь день в пути. К вечеру снова встали на ночлег. К полудню следующего дня мы должны достигнуть стойбища. Мне, если честно, страшно, что будет дальше.

Утром, еще до рассвета, все были готовы выдвинуться в путь. Мужикам не терпелось скорее вернуться домой, ну а я был за компанию.

Путь был однообразный. Меня это немного нервировало. Самое худшее, что может быть — томительное ожидание. Себя я накрутил уже изрядно, поэтому, то и дело, сбивался с поставленного шага. Это не осталось незамеченным.

— Не переживай ты так, малой, — подбодрил меня Лай-ен. — Пока ты со мной, все в порядке.

На эту его фразу я заметил неприятную ухмылку со стороны Сона. Не нравится он мне. Мутный какой-то тип.

Чтобы избавиться от неприятных мыслей, пришлось с утроенным рвением заняться тренировкой. Так я и не заметил, когда мы подошли к стоянке кочевников.

Что могу сказать о стойбище? Это не маленького размера поляна, на которой умещалось человек сто, навскидку. Повсюду в хаотичном порядке были разбросаны шатры, штук тридцать пять — сорок, с главным шатром по центру, который выделялся среди прочих своим размером.

К нашей процессии тут же подошли несколько титанов и забрали ценный груз. Фэй, Сал и Сон сразу направились в центральный шатер, а дядя Лай повернулся ко мне:

— Видишь вон тот шатер с серой полосой из шкур? — кивнул головой Лай на средних размеров шатер в пятидесяти метрах от нас. — Зайди пока в него и сиди тихо. Я скоро вернусь, — и по-отцовски потрепал меня по голове. После чего развернулся и направился за остальными.

Я не заставил себя долго ждать и легкой трусцой припустил к шатру. В процессе, старался как можно меньше привлекать внимание. Уже в жилище Лай-ена я позволил себе перевести дух и выглянул за край порога, что заменял тут дверь.

*(Суффикс —ен указывает на старшинство в группе людей: так обращаются обычно к тем, кто занимает в обществе положение выше, чем его оппонент).

Лагерь кочевников был полон здоровенных мужиков, которые вели неспешные беседы между собой. Некоторые покрикивали или отвешивали подзатыльники грязным детям, бегающим по лагерю. Из некоторых шатров доносились женские крики и стоны.

С одной стороны, это напоминало обычную деревню, только жилища меньше в разы. С другой, все было не так радужно. Подзатыльники взрослых титанов сбивали грязных и тощих детей на землю. В глазах взрослых мужиков отчетливо были видны брезгливость и злоба в отношении своих рабов. Редкие женщины, что выходили из шатров, были изможденными, с синяками на руках и ногах, продвигались слегка в развалку, а на лица читалась только пустота сломанных кукол. Я сглотнул ком в горле и поспешил спрятаться в шатер.