Фантастика 2023-189". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Костин Сергей Юрьевич - Страница 20

– А почему вы не любите охоту? Ведь это благороднейшее из развлечений.

– Как и турниры. Но не наше, не женское.

– Право? – Неясно было, удивлена ли Эльфледа этим замечанием, или насмехается. Однако продолжала она без тени насмешки. – Я знаю, что наследник не любит меня. Из-за этого он отдалился от двора…от отца, что еще хуже. Но я ему не враг… не я его враг… Возможно, он тоже это понял, но гордость мешает ему сделать первый шаг к примирению. Поэтому он и привез вас сюда. И мы должны сделать все, чтобы сблизить отца и сына…

Голос ее сошел на нет в криках глашатаев, визге труб и лязге оружия. Молчала и Бессейра. Турнир продолжался. Схватки становились все яростнее, кровь, разгоряченная этим зрелищем играла сильнее. Зрители сожалели, что сегодня дерутся только один на один, и не удастся потешить себя, любуясь примерным боем. Определялись лучшие среди лучших. Помимо принца Раднора таким был Леам Кархиддин, прибывший ко двору лишь в прошлом году, и уже успевший отличиться не только в турнирах, но и в подлинных поединках. Он был веселого нрава, что совокупно с репутацией храбреца и задиры, принесло ему любовь женщин и дружеское расположение мужчин. Уступая принцу Раднору в высоте происхождения да в красоте, он был моложе, легче и подвижней, что дает определенные преимущества и на поединке, и на балу. Вдобавок принц Раднор, желаемый многими как любовник, был недоступен как жених, ибо успел обзавестись законной супругой. А Леам Кархиддин был еще холост. Так что вольно или невольно эти двое стали соперниками, и зрители с нетерпением ждали, сойдутся или не сойдутся они сегодня в поединке.

Чаяния не обманули. Было объявлено, что противники желают биться на копьях, мечах и булавах, до тех пор, пока один из них не в силах будет держать оружие.

На Кархиддине был двойной кольчужный доспех несской работы, поверх него лазурный плащ. Конь его был буланой масти, что почиталось в Тримейне несколько вульгарным, однако этот недостаток искупался изрядными статями. Копье ничем не уступало принцеву «цветку лилии», а щит, как бы для контраста, был круглый, но не презираемый Раднором тарч, а доподлинно сарацинский. Вряд ли Леам добыл его на войне, – владения Кархиддинов располагались далеко от границы, а добровольно служить на крайнем Юге шли по большей части местные уроженцы – однако здесь такие подробности никого не занимали.

При первой сшибке Раднор целил в грудь противника, а Кархиддин, памятуя о том, что нагрудный доспех императорского племянника вряд ли возможно пробить, – в шлем. И оба не преуспели. Каждый успел заслониться щитом, и оба копья сломались одновременно. Трибуны возопили – разочаровано и радостно, поскольку это было всего лишь начало славной игры. Бойцы взялись за мечи, и съехались снова. Вторая сшибка обещала быть еще более захватывающей, поскольку Леам, как и Раднор бился мечом острым, не затупленным. Точнее, это был фальчион, о котором знатоки спорили, считать ли его его мечом, или это какое-то другое оружие, наподобие агарянской симитарры. У принца был меч в полторы руки с перекрестьем рукояти, загнутой в сторону клинка. Достоинства мечей были приблизительно равны, а кони поединщиков достаточно хорошо обучены, чтоб ими можно было управлять без помощи поводий. Так что все зависело от мастерства бойцов. И не сразу определилось преимущество, что хорошо, ибо какой же интерес в схватке, когда сразу понятно, кто победит? И только самые опытные среди зрителей смогли заметить, как принц Раднор захватил клинок фальчиона между клинком и перекрестьем своего меча, и вырвал оружие из руки Кархиддина. Остальным показалось, что меч у Леама вылетел сам собой. Дальнейшие действия Раднора были еще замечательней. Прежде, чем Леам, лишившийся меча, успел ухватиться за булаву, Раднор спешился, с живостью удивительной для человека, облаченного такой тяжелый доспех, поднял меч соперника и швырнул его за барьер. Какой-то нерасторопный паж заверещал от боли, но на него никто не обратил внимания. Раднор развернулся к наезжавшему на него противнику – и рубанул по шее буланого коня.

– Что он делает! – пробормотал Норберт. – Это прямое нарушение правил!

– Вовсе нет, – наставительно сказал император. – В нынешних правилах не сказано, что нельзя убивать лошадей.

– Это подразумевается!

– Но этого не сказано.

– Они должны сражаться одинаковым оружием!

– А они еще не сражаются. Смотри, не мешай…

Истекающий кровью буланый рухнул на землю, но Кархиддину каким-то чудом удалось соскочить с коня раньше, чем конская туша придавила его. Спрыгнул он не слишком удачно, – упал на колено, и когда поднялся, стало видно, что он хромает.

Раднор тем временем отбросил и меч, и щит. Он стоял, широко расставив ноги и держа булаву обеими руками. Это было проявлением изысканного благородства и заодно, изрядной лихости – без щита удобней сражаться на мечах, но не на булавах. Но турнирные законы требовали, чтобы Кархиддин также отбросил меч, и он вынужден был сделать это.

Как только соперники сошлись в пешем бою, сразу же стали видны преимущества принца. У него были более длинные руки, а доспех позволял выдержать прямой удар. Все, что мог делать Кархиддин – это обороняться. И оборонялся он все слабее, отступал, спотыкался, однако не сдавался. Воспользовавшись тем, что движения его стали замедленными, Раднор приступил совсем близко и обхватил, притиснув руки Кархиддина к бокам. Теперь тот лишен был всякой возможности сопротивляться.

– Ты сдаешься, Кархиддин? – крикнул он.

– Нет… – прохрипел тот.

Принц еще сильнее сдавил его, но обездвиженный Кархиддин продолжал сжимать булаву. А пока он не бросил оружия, он не считался побежденным.

Раднор, по-бычьи пригнув голову, ударил навершием шлема по лицевой пластинке шлема Кархиддина.

– Сдаешься?

Из-под шлема Кархиддина стекала кровь, но гордец молчал. Зато трибуны выли. Такого чудного зрелища давно не видывали на Турнирном поле. И оно еще не достигло завершения!

Раднор швырнул противника оземь.

– Признай, что побежден!

Кархиддин не двигался и не издавал ни звука. Может быть, у него не доставало для этого сил

– Cоup de grace! – завопил кто-то на трибуне. – Удар милосердия, принц!

– Соup de grace! – подхватило множество голосов. Зрители попроще бесновались в восторге, чуть ли не ломая барьер. Эльфледа кусала губы, не отрывая взгляда от происходящего на ристалище. Император промокнул платком потное лицо.

Раднор, выпростав руку сквозь разрез латной рукавицы, извлек мизерикорд.

– Это убийство, – тихо произнес Норберт.

– Лучше потерять жизнь, чем честь, – откликнулся Ян-Ульрих.

Раднор все же медлил с последним ударом. За поверженного мог вступиться сюзерен. Ему могли прислать «дамскую милость» – женский чепец на наконечнике копья, означающий, что за побежденного просят прекрасные дамы. Наконец, могли вмешаться и судьи.

Это и произошло. Посланный ими оруженосец подбежал к Кархиддину, опустился рядом с ним на колени, потом поднялся и воскликнул:

– Он умер, благородные господа!

Восхищению публики не было предела. Принц Раднор который раз явил свое превосходство, сразив противника, не прибегая к оружию. Но и Кархиддин, который предпочел погибнуть, но не сдаться, также показал пример рыцарской доблести. Убитого – у него были сломаны шея и ребра, – унесли. О том, что убитых на турнире запрещено предавать христианскому погребению, в Тримейне давно позабыли, в том числе церковные власти, безусловно не одобрявшие увеселений, связанных с насилием и кровопролитием, но смирившиеся с ними. Турнир был завершен, но празднество продолжалось. Готовился веселый пир, и говорили, что принца на том пиру увенчают целым венком из золотых листьев. И жонглеры, шуты, музыканты и звериные поводыри до утра будут показывать благородному обществу свое искусство.

Гомонящая публика покидала трибуны, перетекая по лугу к столам, и Норберт, пользуясь тем, что отец позабыл о его присутствии, подошел к Бесс. Она тоже каким-то образом сумела избавиться от Эльфледы.