Дракон из сумрака - Жнец Анна - Страница 13

— Когда тебе наскучит со мной играть, — вдруг сказал эльф очень тихо и очень глухо. Неужели решил, что я могу отдать его на растерзание тем тварям? — Когда это случится, позволь мне умереть достойно — в честном бою.

От его слов защемило сердце, и я не сразу нашла, что ответить. В конечном счете после долгой паузы я повторила эльфу то, что сказала женщинам с арбалетами.

— Мое — только мое.

* * *

Похоже, Ильди до последнего не верил, что я действительно позвала его помочь товарищу, ибо с изумлением наблюдал за тем, как я бужу пленника, а потом терпеливо уговариваю последовать за нами в шатер, заманивая едой и прочими благами.

— Ну давай, не упрямься. Видишь, тут один из твоих спутников. Он здоров и бодр. Доверься мне и тоже получишь завтрак и одежду.

Подняв голову, пленник взглянул на Ильди из-под завесы растрепанных волос, и в его глазах промелькнуло выражение неприязни. Так голодный бедняк смотрит на сидящего за накрытым столом аристократа, недоумевая, почему к одним судьба благосклонна, а к другим — нет.

Под этим осуждающим взглядом Ильди стушевался, будто устыдившись своей чистой туники и отсутствия свежих синяков на лице. Словно чувствовал вину за то, что твердо стоит на ногах, в то время как его избитый сородич валяется под деревом, едва способный пошевелиться.

Прежде чем я успела обдумать эту мысль, губы обнаженного пленника разомкнулись, и раздался хриплый, скрипящий голос:

— Чем… чем ты заслужил… особое положение?

Будь я проклята, если во взгляде сидящего на земле эльфа не читалась зависть.

— Почему… тебя не…

Не избили? Не изнасиловали? Не истязали всю ночь напролет?

Почему твоя нагота прикрыта, а сам ты, чистый и накормленный, возвышаешься надо мной униженным и раздетым?

Теперь пленник смотрел на меня. Его взгляд больше не был потухшим и бессмысленным — он стал пытливым, острым, оценивающим.

— Лег под врага? Что ты ей предложил? Свое тело? Свою честь? Свою службу? За сколько продался?

Мне вдруг отчаянно захотелось его ударить. Замахнуться и как следует хлестнуть по этим брезгливо кривящимся губам, что выплевывали мерзость за мерзостью. И начхать, что бить лежачего подло. Когда это останавливало Иданн Окайро, Чудовище из Сумрака?

— Меня… Они тоже сделали со мной это. — Ильди покраснел и отвернулся, опустив взгляд. Его спина сгорбилась, руки сжались в кулаки.

Проклятье! Разве заслужил он после всего пережитого кошмара еще и гадости выслушивать?

— Лучше тебе заткнуться, — сказала я эльфу под деревом. — А то брошу здесь одного. Впрочем, в одиночестве ты долго не пробудешь. Такой красавец быстро обзаведется компанией. Хочешь помощи — прикуси язык.

Эльф подумал и язык прикусил. Вместе с Ильди мы помогли ему встать и добраться до моего шатра. Там уложили на постель, и я позвала целительницу. Если к Ильди я прикасалась с удовольствием, то лечением этого мужчины заниматься не хотела. По крайней мере — не лично.

— Лежи смирно, — сказала я довольно холодным тоном. — Сейчас Мойла обработает твои раны, и они быстрее заживут. Не дергайся. Никто тебя здесь не обидит. Если, конечно, ты не будешь навязчиво разговорчив.

К моему удивлению, эльф не возражал. В отличие от Ильди, он безропотно отдался в руки целительнице. Пока Мойла трудилась, он лежал на кровати и смотрел в потолок, и только один раз зажмурился и отвернул голову — когда грубые пальцы великанши коснулись его воспаленного мужского достоинства.

* * *

Ближе к вечеру пришла Мерида. Окинула взглядом шатер и помрачнела, заметив в моей постели отдыхающего эльфа — нового пленника.

— Теперь тащишь к себе всех несчастных и обездоленных? — спросила она, скривившись.

— Зачем пожаловала? — Вот уж кого я точно не хотела видеть.

— Напомнить о Завесе. Скоро ткань мироздания истончится, и можно будет открывать портал в Сумеречные земли.

— Это все?

— Не все, — Мерида снова посмотрела на эльфа в коконе одеяла. Под ее взглядом несчастный съежился, словно пытаясь уменьшиться в размерах.

Второй пленник стоял сейчас за ширмой для переодеваний: он прятался за ней всякий раз, когда кто-то входил в шатер.

Мерида молчала — собиралась с духом, перед тем как озвучить причину своего визита? — но ее взгляд то и дело соскальзывал в сторону кровати, так что я догадывалась, о чем, вернее, о ком пойдет речь.

— Ну? — поторопила я советницу.

— В полночь мы снова двинемся в путь, и девочки просят отдать им на пару часов одну из твоих игрушек, чтобы скрасить ожидание.

Эльф на постели дернулся. Я услышала, как участилось за ширмой дыхание Ильди.

Отдать кого-то из этих двоих? Снова бросить на потеху возбужденной толпе? Чтобы их там опять?.. С моего разрешения? Да за кого она меня принимает?

— Иди, Мерида. — С трудом я задушила гнев. С такими змеями в окружении голову надо сохранять холодной, сознание — ясным. Ни в коем случае не выдавать эмоций, а тем более — личных привязанностей. Сорваться — показать, что ты уязвима, что у тебя есть слабые места. Пусть не думает, что я прониклась к пленникам симпатией или стала излишне мягкотелой, а то решит еще, будто получила в руки рычаги воздействия.

— Это значит «нет»?

— Это значит: «Иди, Мерида».

Советница задержалась на пороге, словно надеясь на более внятный ответ, затем кивнула собственным мыслям и скрылась в сумерках.

Из-за ширмы тут же показался Ильди, и одновременно подал голос лежащий на кровати пленник.

— Эйхарри, — позвал он, и его тонкие холодные пальцы осторожно дотронулись до моей руки.

На мгновение я растерялась, не в силах поверить ни своим глазам, ни ушам. Уважительное «эйхарри» вместо презрительного «Чудовище из Сумрака»? И это деликатное прикосновение… Эльфы брезгливы и избегают физического контакта с людьми, тем более с теми, кого ненавидят всей душой.

Ильди, очевидно, был поражен не меньше, потому что смотрел на сородича широко распахнутыми глазами и никак не мог вернуть на место взлетевшие до середины лба брови.

А пленник на кровати тем временем бережно обхватил мое запястье.

— Эйхарри, великая эйхарри, — униженно зашептал он, — возьми меня себе. Оставь в своем шатре. Объяви своим трофеем. Я буду делать все, что прикажешь. — Он глядел на меня с мольбой и большим пальцем нежно выводил на коже моего запястья круги.

— Хочешь особое положение? — поддел его Ильди, отойдя от шока. — Ляжешь под врага? — передразнил он. — Предложишь ей свое тело? Свою честь? Свою службу? — он повторил все упреки, брошенные ему товарищем под деревом у границы защитного купола.

Слова угодили в цель, и красивое лицо пленника, державшего меня за руку, изуродовал гнев: ноздри раздулись, челюсть затряслась, уголки губ поползли вниз. Красный от стыда, эльф кивнул на Ильди и выпалил:

— Отдай им его. Если кого-то надо отдать, отдай его.

Ильди отшатнулся, будто его ударили, а потом вскинул на меня растерянный, беззащитный взгляд. Неужели и правда думал, что я послушаюсь первого встречного, променяю его, упрямого и гордого, на более сговорчивого и доступного?

Губы Ильди поджались. На лбу пролегла глубокая вертикальная морщинка.

Нет, этот молить о пощаде не станет. О снисхождении не попросит. И уж тем более не потребует пожертвовать кем-то ради собственного спасения. Благородный и чистый, он будет молча ждать, что я решу, кого из них двоих отправлю в ад по второму кругу.

— Как тебя зовут? — обратилась я к пленнику на кровати.

— Фай, — охотно откликнулся тот. — Меня зовут Фай, госпожа.

О, даже так — госпожа.

Быстро смекнул хитрец, где ему будет лучше. Здесь его не насиловали, не избивали, кормили, лечили и даже уступили хозяйскую постель. Можно и унизиться разок ради таких условий, верно? Даже возлечь с ненавистной человечкой. С одной — это ведь не со всеми. Легче одну на себе потерпеть, чем целый отряд.

Фай.

— Видишь, — я послала Ильди насмешливую улыбку, — а вот он мне свое имя сказал.