Тайны старой аптеки (СИ) - Торин Владимир - Страница 13

— У меня были мурашки от этого доктора, когда он приходил ночью, — признался Джеймс. — И мне кажется, что он только мучает миссис Лемони. Я слышал, как она молила Лемюэля не подпускать к ней доктора Доу. Неужели то, что он применяет к бедной миссис Лемони, действительно необходимо? Но с другой стороны он ведь доктор — ему лучше знать, так?

Констебль глянул на Джеймса, как на свой обед перед тем, как отправить его в рот.

— Я хорошо разбираюсь в людях, пёсик, — сказал он, — и что-то мне подсказывает, что ты, вроде бы, неплохой парень… несмотря на то, что приезжий. Наивный, но неплохой. В тебе нет этой гнили, как в местных, но гниль Саквояжни заразна. Ты и оглянуться не успеешь, как станешь таким же, как и прочие здесь: крысой в костюме и котелке.

Джеймс пораженно раскрыл рот. В словах констебля прозвучало то, что от этого злыдня было трудно ожидать, — отеческая забота. Ну, или что-то на нее очень похожее.

Тромпер продолжал:

— Я бы на твоем месте взял свой чемодан и убрался бы поскорее из этой аптеки.

— Что? Почему?

— Это дурное место, пёсик, а сам Лемони — из этих… — Констебль щелкнул себя по шлему сбоку, видимо, подразумевая «сумасшедших». — Его отец был безумцем, по которому плачет смирительная рубашка. До нас с братом на этой улице констеблем служил наш батюшка: он много чего рассказывал о Лазарусе Лемони. А его сынок недалеко от него ушел. Никто не знает, что может взбрести ему в голову. В один миг он будет казаться очень приятным джентльменом, а в другой…

— Вы намекаете, что Лемюэль может сделать мне… что-то плохое?

Тромпер подбоченился.

— Полиция не намекает, — он кивнул на люк клоаки, — но что-то мне подсказывает, что… гм… неприятность с этой крышкой для тебя не последняя.

Констебль кашлянул в кулак, поправил шлем и, поджав губы, вновь нацепил на себя вид неприязненного представителя закона.

— Мне пора заканчивать обход и возвращаться к тумбе, а то Тедди выпьет весь чай и схарчит все коврижки — он от них без ума. — Мистер Тромпер пристально изучил комбинезон Джеймса и, отметив отсутствие на нем карманов, с досадой щелкнул языком. — Чаевые для полиции за оказанное спасение заберу позже. С тебя должок, пёсик.

Констебль бросил еще один хмурый взгляд на дверь аптеки, развернулся и пошагал к выходу из переулка. Вскоре его здоровенная фигура полностью исчезла в тумане, звук тяжелых шагов стих.

Джеймс остался один, но ненадолго. Дверь распахнулась, и на пороге появился Лемюэль.

Кузен выглядел раздосадованным.

— Почему так долго?! — тут же набросился он на Джеймса с упреками. — Сколько можно возиться в клоаке? Я ждал вас еще полчаса назад!

Джеймс гневно ткнул пальцем в люк.

— Я бы пришел раньше, Лемюэль, но меня заперли там!

Лемюэль несколько раз быстро моргнул — видимо, он решил, что Джеймс шутит.

— Что? Заперли?

— Кто-то опустил крышку и задвинул засов! Кажется, это была мадам Клопп!

Лемюэль покачал головой.

— Мадам Клопп еще не покидала свою комнату — ей сегодня нездоровится: мигрень и отхаркивание зеленой слизи — побочный эффект от пилюль для хорошего настроения. Она не смогла бы вас запереть, даже если бы захотела.

— Тогда кто это был?

Лемюэль пожал плечами.

— Здесь много дурных людей — аптека ведь находится в двух шагах от канала. К слову, поблизости вечно ошивается уличный музыкант Шляппс. Он известный шутник. Вы не слышали звуки гармошки? — Джеймс покачал головой, и Лемюэль добавил: — Но если вы говорите, что вас заперли, то как вам удалось выбраться?

Джеймс пристально поглядел на кузена, следя за его реакцией:

— Меня выпустили. Констебль Тромпер совершал обход и услышал мои крики.

Как и ожидалось, от упоминания констебля Лемюэль изменился в лице. Он побледнел, в его глазах появился легко читаемый испуг.

— Как удачно, что он был поблизости, — сказал Лемюэль, явно считая, что появление Тромпера ничего общего с удачей не имеет. — Я рад, что с вами все в порядке, Джеймс.

— Мне показалось, что этот констебль вас недолюбливает.

— Мистер Тромпер всех недолюбливает.

— Он сказал, что не доверяет доктору Доу — что тот не поможет миссис Лемони.

Лемюэль сжал зубы и гневно раздул ноздри.

— Неужели? Именно так он сказал? Можете мне поверить, Джеймс, уж я получше знаю, как лечить свою жену, чем эта оглобля в глупом шлеме! Именно поэтому… — он вдруг замолчал.

— Поэтому?

Лемюэль дернул головой — видимо, он мгновенно передумал раздавать какие-либо объяснения.

— Приводите себя в порядок, Джеймс. Я буду ждать вас у стойки в аптеке. У нас много работы.

Он бросил недобрый взгляд в туман и скрылся за дверью.

Джеймс задумчиво почесал ухо. Что-то происходило между аптекарем и констеблем — у них была какая-то общая тайна. Оставалось надеяться, что эта тайна никак не повлияет на то, что Джеймсу требовалось выяснить. На душе скребли кошки: то, что сказал мистер Тромпер, вызывало тревогу. Также не стоило забывать о том, что произошло с люком.

— Кто же меня запер в клоаке? — пробубнил он себе под нос и, хлюпая с каждым шагом, отправился в свою комнату. Нужно было снять этот гадкий комбинезон с ботфортами как можно скорее.

Джеймс по-прежнему держал в руке заводной ключ, найденный в стоке. Странный заводной ключ с футлярчиком.

***

Кассовый аппарат звякнул. Лемюэль Лемони положил в лоток тридцать фунтов и передал пакет с лекарствами даме в годах, которую Джеймс про себя называл «Царапучая старуха». Было в ее взгляде, когда она смотрела на кузена аптекаря, что-то острое и колючее.

На миг Джеймсу даже показалось, что они с мадам Клопп родственницы, но эта дама выглядела намного… опаснее. Джеймса посетило ощущение, что посетительница вот-вот вцепится ему в горло своими кривыми ногтями или выхватит из волос парочку длинных шляпных булавок и нанижет его на них, словно конторский счет на шило. Лемюэль и сам держался с ней настороженно — вручив ей пакет, он быстро отдернул руки.

Старуха ушла, и на невысказанный вопрос Джеймса кузен ответил лишь: «Лучше ее не касаться». После чего многозначительно добавил: «Занозы…»

Интересоваться, что это значит, Джеймс не стал.

Время подбиралось к трем часам дня. За окном был лишь туман — мимо то и дело кто-то проходил, но различить прохожих не удавалось — все они напоминали темные размытые тени в бесформенных шляпах. Всякий раз, как они появлялись, Джеймс бросал взгляд на дверь, ожидая, что она вот-вот откроется и зазвенит колокольчик, но прохожие исчезали во мгле, так и не зайдя внутрь.

Порой стекла дрожали, когда по улице проезжал трамвай. Изредка громыхали колесами по мостовой экипажи, пару раз раздался гудок клаксона и собачий лай.

В самой аптеке властвовала тишина, если не считать монотонного голоса Лемюэля. Кузен рассказывал о правилах общения с посетителями, о том, чем отличается ипохондрик от невротика, и о прочих вещах, которые вызывали зевоту и навевали мысли о подушке с одеялом.

Джеймс делал вид, что слушает, а сам едва ли не засыпал, из последних сил сопротивляясь окутывающей его аптечной меланхолии. Облокотившись на стойку, он безучастно глядел на насекомых, лениво ползающих по плафону лампы, и мечтал о стуле. О простом стуле, на который можно было бы присесть хотя бы на минутку. Как назло, тут их не водилось, кроме пустующего сейчас стула-насеста, который принадлежал мадам Клопп. Вот только о том, чтобы взобраться по приставной лесенке в углу и вскарабкаться на него, даже думать было рискованно. Теща аптекаря сегодня из своей комнаты не выходила, но она уж точно как-то прознала бы, если бы Джеймс решил занять ее место…

Лемюэль весьма смягчил, сказав, что мадам Клопп не здоровится: судя по звукам, которые порой доносились из ее комнаты, там происходило какое-то погодное бедствие — теща аптекаря, по всей видимости, постоянно ворочалась, отчего кровать скрипела и скрежетала на весь этаж, к этому добавлялись стоны вперемешку с проклятиями, прерываемые лишь хрипами-хлюпаньем отхаркивания слизи.