Ирландская колдунья - Фетцер Эми - Страница 31

• Предыдущая
• 31/80
• Следующая

«Господи! — подумал он. — Отныне мне нет возврата!»

Словно во сне, Реймонду почудился аромат диких полевых цветов, неизвестно откуда взявшихся в этой пещере. Фиона еле слышно стонала, тая в его объятиях. Она знала, что так оно и будет. И потому сделала все, чтобы оттолкнуть его от себя, шесть лет назад.

Сердце у Реймонда обливалось кровью. Больше всего на свете он хотел обладать этой женщиной — и в то же время не мог забыть о клятве, данной королю Генриху. Он должен жениться на знатной девице из местных ради мира и спокойствия в этой стране. А значит, даже если он поверит в магию и заставит себя позабыть о том, как умерла его мать, он не сможет назвать Фиону своей.

Слишком занятые друг другом, они не обратили внимания на то, как на краю горизонта впервые за десять лет пробился сквозь облака тонкий лучик рассветного солнца. Вспыхнул и погас. В следующий миг зашевелился на своем неудобном ложе Коннал.

Фиона отстранилась, едва дыша и прижимая ладонь к груди. Она торопливо оглянулась на мальчика, свернувшегося клубком под ее накидкой, и посмотрела на де Клера.

— Фиона! — Он снова потянулся к ней, собираясь поцеловать.

Неистово тряся головой, она отступила на шаг и еще на шаг — пока не оказалась у выхода из пещеры, где ее разгоряченное тело овеял холодный утренний ветер. «Что я наделала?!» Какая глупость! Она сама дала де Клеру новое оружие против себя, пойдя на поводу у женской слабости!

— Это неправильно! — отрезала чародейка, стараясь обрести решимость. Реймонду показалось, что он получил пощечину.

— А ну-ка поцелуй меня еще разок, а потом повтори то, что сказала!

— Это не имеет значения, — возразила Фиона, не в силах скрыть душевную боль.

— Для меня — имеет! И я вижу по твоим глазам, что и для тебя тоже! — выпалил Реймонд, и чародейка испуганно прижала палец к губам, кивнув на спящего Коннала.

— Страсть погаснет так же быстро, как и вспыхнула, а за стенами этой пещеры нас ждут только ссоры.

— Это можно изменить. — Однако де Клера выдавала безнадежность, прозвучавшая в голосе.

— Ради одного поцелуя? — недоверчиво произнесла она. — Боюсь, что ты придаешь слишком большое значение обычному желанию.

— Черт побери, Фиона, почему ты не желаешь меня слушать?

— Ах вот как, теперь уже я не желаю тебя слушать? Ну что ж, тогда скажи мне… ты прекратишь строительство бастиона, если я скажу, что это заповедная земля?

— Нет! — Неужели она только об этом и думала? Неужели стала целоваться с ним в надежде смягчить его, притупить его бдительность? Ах, как обидно было об этом думать! — Без бастиона не обойтись. И не только из-за возможного нападения с моря. Я выполняю приказ короля. — В низком голосе Реймонда зазвучала сталь. — Я не могу его нарушить.

— Это — твое право. Но если ты действительно желаешь мира этой земле, то рано или поздно тебе придется идти на уступки.

— Ах, провалиться мне на этом месте! — Он с яростью рванул себя за волосы. — И как у тебя язык повернулся говорить об этом сейчас?

— Потому что я знаю, к чему привел бы еще один поцелуй! — прошептала Фиона, и серые глаза Реймонда сверкнули, говоря о том, что он все понял. — Потому что я больше не пойду на предательство ради собственной прихоти. — И чародейка сурово добавила: — Однажды я уже пошла на это ради мужчины — и поплатилась сполна!

Реймонду до безумия хотелось знать, кто же этот ублюдок, из-за которого Фиона утратила веру во всех мужчин. Она не верила даже Реймонду и боялась того чувства, что возникло между ними.

— И тебе хватит духу позабыть о том, что сейчас было?

— Да. Я должна это сделать. Оставить все в этой пещере. Так же, как и ты.

— По-твоему, у меня такая короткая память?

— Судя по тому, что ты отказываешься видеть меня такой, какая я есть, и замечаешь лишь то, что тебя устраивает, — да. Я не девчонка на побегушках, готовая выполнить любую прихоть мужчины. Я не шлюха. Я ведьма, Реймонд де Клер. И никогда не забывай об этом. — Голос Фионы зазвенел от боли и горечи. — Потому что я никогда не забуду, что твоя ненависть ко мне слабеет только тогда, когда ты идешь на поводу у своей животной страсти.

Чародейка резко отвернулась, прошла к костру и устроилась на своем месте, делая вид, что собирается снова заснуть.

Самсон осторожно пробирался по крутой тропинке, огибавшей горный кряж, а Реймонд то и дело оборачивался на Фиону. На ее неподвижном лице не осталось ни малейших признаков той страстной, податливой женщины, которую он держал в объятиях всего несколько часов назад. В какой-то момент он снова готов был заподозрить Фиону в двуличии. Но тут же понял, что эта женщина не станет торговать собой ради того, чтобы заставить Реймонда перенести злополучный бастион на другое место.

Внезапно чародейка подъехала к Конналу и поцеловала его в щеку, сказав:

— Побереги себя, Коннал!

— Ты уезжаешь? — Ломкий мальчишеский басок предательски дрогнул от искреннего сожаления. Де Клер развернул коня и моментально оказался возле них. — Останься! — Коннал оглянулся на Реймонда. — Милорд! Скажите, чтобы она ехала с нами до самого замка!

Реймонд окинул взглядом неподвижную фигуру, словно закутанную в невидимый плащ отчуждения.

— Он прав, Фиона. Так будет безопаснее. В округе слишком неспокойно, и одинокая женщина…

— Мне никто не посмеет причинить вреда, де Клер. — Она гордо ответила на его взгляд. — Я не нуждаюсь в твоей защите!

Он сурово прищурился. Неужели это та самая женщина, что таяла под его ласками?

— Я отправляюсь туда, где мне давно следует быть! — Фиона махнула рукой куда-то вбок и добавила: — Твои люди находятся вон на том холме, у развалин старой крепости.

Седельная кожа жалобно скрипнула под его весом, когда Реймонд посмотрел назад, на указанный холм. Но сколько он ни всматривался, так и не смог заметить ни малейших признаков присутствия людей. Когда же де Клер обернулся, Фиона оказалась уже на полпути к лесу. Темно-синяя накидка развевалась у нее на плечах, словно королевская мантия. Его сердце сжалось так тоскливо, как будто солнце внезапно покинуло небосвод.

— По-моему, она слышала вчера наш разговор, — виновато признался Коннал.

— Не исключено.

— Вы обратили внимание, что она за все утро ни разу не улыбнулась?

Реймонд не только заметил это, но и знал, что было причиной ее мрачного настроения. Он и сам дивился тому, как можно было испытывать такой восторг, держа ее в объятиях, а наутро проснуться с ощущением того, что он предал светлую память о своей матери. И все же де Клеру по-прежнему не давал покоя проклятый вопрос: кто был тот человек, ради которого Фиона пошла на предательство? Где он сейчас и любит ли она его до сих пор?

Реймонд въехал в ворота и окинул изумленным взором переполненный людьми внешний двор. Его воины и ирландцы, занятые на ремонте укреплений, едва ли составляли третью часть этой толпы. Они с Конналом спешились — точно так же, как и рыцари, въехавшие в замок следом за ними, — но все еще стояли на месте, не зная, как пройти к конюшне.

Женщины. Это они заполонили все свободное пространство.

— Милорд, — растерянно пробормотал Коннал, обводя их затравленным взглядом. — Откуда они здесь взялись?

— Сдается мне, я знаю откуда.

— Невесты! — воскликнул Коннал, тоже осененный этой догадкой.

— Пока еще не невесты! — строго поправил мальчишку Реймонд, едва сдерживая досаду. — Позаботься о лошадях, а потом найди себе какую-нибудь нору и забейся в нее поглубже, пока вот это, — он раздраженно кивнул на шумную толпу, — не прекратится!

— Ага! — Коннал двинулся было к конюшне, но задержался и подергал Реймонда за рукав, показав глазами на статную девицу с золотисто-рыжей шевелюрой. — Вон та — очень даже ничего!

Реймонд мрачно уставился на девицу, а затем на Коннала:

— Не рано тебе об этом судить?

— Нет, милорд, — Коннал разулыбался от уха до уха, — не рано!

У Реймонда душа ушла в пятки. Пендрагон прикончит его на месте, если узнает, что сопляк начал тискать женщин до того, как стал оруженосцем! А уж о том, что он услышит от Шивон, лучше было и не думать!

• Предыдущая
• 31/80
• Следующая