Не засыпай - Голдин Меган - Страница 45

– Конечно, – сказала Хэллидей.

– В 1926 году, после того, как она узнала, что у мужа была интрижка, Кристи исчезла. Полиция прочесала сетью местное озеро, полагая, что она могла утонуть. Тысячи волонтеров искали ее в деревенской местности. Тем временем женщина, заявившая, что является скорбящей матерью из Кейптауна, заселилась в оздоровительный центр под именем, очень похожим на имя любовницы неверного мужа Агаты Кристи. В конце концов, один из постояльцев распознал в ней известную писательницу и предупредил власти. Кристи восстановила память, но так и не вспомнила, что происходило с ней, пока она находилась в том центре.

– Вы полагаете, что то же самое случилось с Лив Риз?

– Очень вероятно. Если на то пошло, ее ситуация значительно более плачевна.

– В каком смысле?

– Ее приступы фуги повторяющиеся. Они случаются всякий раз, когда она просыпается, – сказал он. – Это вводит ее в постоянное состояние растерянности и делает невероятно уязвимой. Такое бывает крайне редко. На самом деле, не припомню ни одного подобного случая с такими симптомами.

– Вы знаете, что могло побудить ее покинуть Англию и вернуться в Нью-Йорк?

– Боюсь, я не видел Лив какое-то время. Мы с женой только вернулись из Австралии, где у нас родился первый внук. Лив должен был принимать мой коллега, пока я был в отъезде. Выяснилось, что она не посещала его приемы. Мы узнали о ее исчезновении, когда я вернулся на работу несколько дней назад. Когда я не смог связаться с Лив, то попросил соцработницу позвонить в отдел Скотленд-Ярда, занимающийся поиском пропавших людей, – сказал он. – С ваших слов, она снова в Нью-Йорке. Ее родина.

– Так точно, – согласилась Хэллидей.

– Это очень интересно. Действительно очень интересно.

– Почему же?

– Я подозреваю, что подсознательно Лив пытается определить источник своей травмы, который вызвал эти приступы фуги, – сказал он. – Убийство своего монстра, так сказать, может быть для нее способом отстоять контроль над собой. Способом разорвать цикл и вернуть себе память.

Двумя годами ранее

Я пристально смотрю на свое отражение в окне, пока поезд с оглушительным воем мчится по тоннелю метро. Интересно, шелковый шарф, небрежно повязанный вокруг моей шеи, – это чересчур, особенно в такой душный летний день? Марко подарил мне этот шарф. Я подумала, что было бы неплохо надеть его на встречу с ним сегодня вечером.

Мы договорились поужинать в ресторане «Стефани». Чтобы попасть в него, нужно было прождать два месяца в очереди, но Марко подергал за ниточки и достал нам столик. Я впечатлена. Я веду колонку про еду, и даже я не смогла бы забронировать столик в «Стефани» по первому требованию. Марко намекнул, что ведет меня туда, потому что хочет обсудить кое-что важное. Меня переполняет нервное ожидание.

Я покачиваюсь в унисон с пассажирами в вагоне поезда. Мы словно единый бурлящий организм, двигающийся в привычном ритмичном ритуале утренней поездки на работу.

Когда поезд подъезжает к моей остановке, я проталкиваюсь к выходу из вагона и пробираюсь сквозь толпу пассажиров, ожидающих на платформе. Телефон звонит, когда я поднимаюсь по лестнице, ведущей на улицу. Я направляюсь к своему офису и отвечаю на звонок.

– Лив? Ты где? – голос Эми звучит сонно.

– Почти на работе, – отвечаю я, нажимая кнопку лифта. – А что? Что-то случилось?

– Нет, – зевает она. – Я только что проснулась и услышала, как скрипят половицы. Ты не ответила, когда я тебя позвала, так что я решила позвонить и узнать, что происходит, – она снова зевнула.

– Это была не я. Я только что пришла на работу.

– Должно быть, новые жильцы в квартире сверху. Ужасно шумят, когда уходят по утрам. Слушай, Лив, раз уж мы созвонились, я думаю, что Шону нужно показать ветеринару.

– Почему?

– Она хромает. Она не переносит вес тела на правую переднюю лапу. Я думаю, что она может быть ранена. Может, подралась с кем-то или что-то вроде того. Она кажется испуганной… – остаток фразы поглощает шум открывающихся дверей лифта.

– Эми? Я тебя не слышу.

Вместо ее голоса я слышу трескучую тишину, когда звонок прерывается. На лифте я доезжаю до офиса. Выйдя, я снова набираю номер Эми.

Ее телефон занят, поэтому я оставляю ей сообщение:

«Эми, твой звонок прервался. Плохая связь. Я сейчас в офисе. Позвони мне на мобильный или стационарный телефон, когда освободишься».

Я толкаю стеклянные двери офиса и прохожу мимо ресепшна, поворачивая голову, чтобы улыбнуться секретарше с ямочками на щеках.

– Доброе утро, Натали.

Одними губами она приветствует меня, а потом отвечает на звонок.

Поздним утром на моем экране загорается номер Марко. Для него нетипично звонить мне на работу, и я боюсь, что он звонит, чтобы отменить наш ужин. Он отменил нашу велопрогулку, а теперь еще и это. Мое тело напрягается, когда я задаюсь вопросом, планирует ли он расстаться со мной сегодня вечером. Может быть поэтому он ведет меня в такой шикарный ресторан: это гарантирует ему спокойное расставание без всякой театральщины. Я всегда могла определить, когда мамины отношения вот-вот разорвутся. Отмененные свидания. Внезапная холодность. Не могу поверить, что это происходит и со мной. Чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что сегодня он собирается расстаться со мной.

Звонок Марко в конце концов переходит на голосовую почту. Я быстро выключаю телефон, чтобы он не смог дозвониться. Это по-детски и контрпродуктивно. От этого мне лишь становится тревожно и хочется узнать, зачем Марко вообще мне звонил. Я собираюсь перезвонить ему, когда Фрэнк зовет меня в свой кабинет.

– Где черновик твоей статьи про предпоказ Кью?

– Предпоказ был ужасен. Необоснованное насилие и поп-философия. Это был эквивалент снафф-фильма от мира перформативного искусства. Не думаю, что «Культуре» стоит удостаивать такого рода мероприятия хвалебными заметками.

– Тут я решаю, а ты – пишешь, – заявляет он мне. – Я хочу, чтобы копия статьи лежала на моем столе завтра. Как только я получу ее, мы сможем все обсудить.

Прежде чем я успеваю ответить, нас обоих вызывают на совещание по поводу январского номера журнала.

Когда собрание, наконец, заканчивается, я возвращаюсь к своему столу и начинаю работать над статьей про выставку Кью. Прежде чем приступить к ее написанию, я провожу подготовку, расшифровывая свои заметки и просматривая цитаты Кью из телефонного интервью.

На улице прекрасный летний день. Небо представляет собой полотно безупречной синевы. Я греюсь на солнце, скользящем по моему столу, и быстро печатаю на своем ноутбуке. Я вздрагиваю от резкого звонка стационарного телефона на моем столе.

– Лив слушает, – говорю я в трубку.

– Лив? Это Эми, – что-то странное в ее голосе заставляет мурашки бегать по всему моему телу. – Лив, можешь приехать домой? – по ее голосу слышно, что она плакала.

– Сейчас?

– Да.

– Шона?

– Да, – ее голос дрожит. Он звучит так, будто она проглатывает слезы. – Пожалуйста, приезжай скорее. Тут было… Я… прости. Просто приезжай. Пожалуйста. Как можно быстрее… – щелчок на линии. Она повесила трубку.

Я хватаю сумочку и выбегаю из офиса, проносясь мимо приемной и бормоча Натали что-то про неотложное дело. По дороге домой, сидя на заднем сиденье такси, я пытаюсь снова позвонить Эми. Она не отвечает на телефон. Я пристально смотрю в окно, и меня подташнивает от волнения, пока такси пробирается сквозь дневной поток машин. Когда водитель, наконец, высаживает меня на моей улице, я даже не дожидаюсь сдачу. Вместо этого я большими шагами иду к дому и бегом поднимаюсь в квартиру.

– Эми? – войдя внутрь, выкрикиваю я. – Эми?

Никто не отвечает. Дверь в ее спальню приоткрыта.

– Эми, все в порядке?

Я толкаю дверь и ступаю внутрь ее слабо освещенной спальни.

Эми и Марко – в ее постели. Обнаженные, накрытые простынями до пояса, прислонившиеся головами к спинке кровати.