Физрук 2: назад в СССР (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 11

Судя по гулкому грохоту, доносившемуся из ее трюма, погрузка была только начата. Видимо, всю ночь будут работать, нагружая одну баржу за другой. В том числе и ту, что притащил «Лихой». Он и впрямь лихо маневрировал, ставя ее в очередь на погрузку. Мне всегда нравилось смотреть, как работают люди, отлично знающие свое дело. И сейчас наблюдая, как рулевой, под чутким руководством шкипера, разворачивает многотонную махину, словно это бумажный кораблик, я хорошо понимал, почему в СССР так славили человека труда.

Стихли дизеля, буксир прижался бортами, вдоль которых висели автомобильные шины, обеспечивающие мягкое соприкосновение с бетонной стенкой, к пристани. Палубные матросы накинули на причальные кнехты толстые канаты и помогли судну крепко стать у причала. Перебросили на берег сходни. Мы с Витьком вместе с поклажей из магазмна перебрались по ним, снова оказавшись на твердой почве. Теперь осталось только дождаться, покуда сойдет на берег экипаж.

На берег сошли трое — капитан, судоводитель и судомеханик. Четвертого — палубного матроса оставили на вахте. Мы завалились в каптерку и там устроили посиделки. Семен Иванович Лежнев представил свой экипаж: рулевого Тимофея Сергеева и механика Спицына Владислава. Оба были молодыми ребятами, только после училища, но очень старались выглядеть бывалыми речниками. Моему угощению все трое обрадовались сдержанно. Дескать, все равно собирались ужинать.

Ну и как говорится, усидели мы с полдюжины пузырей пива, закусили полукопченой колбасой, помидорами, огурцами, похрустели солеными орешками. Потолковали за жизнь. Говорили в основном они, а я больше слушал. Рассказывали о своих делах, шутили, хотя большую часть их профессионального юмора я не понимал. В общем — неплохо провели вечерок. Я впервые вот так сиживал с честными работягами и скажу, что с ними было гораздо веселее и проще, чем с «лучшими людьми города».

Собственно — это они, труженики реки и вообще — трудяги — были лучшими людьми города и всей страны. А все эти завбазами, директора СТО, магазинов и всяких там пельменных и столовых, в большинстве своем просто хапуги, живущие за счет распределения дефицита, который во многом и создан их стараниями. Самое печальное, что перестройка, затеянная Горбачевым, который сейчас, наверняка, тихо сидит где-нибудь в ЦК и старательно голосует за каждое постановление, призвана была дать возможность всем в Союзе жить по-человечески, а не только элите, но кончилась развалом великой страны!

— Ну, нам пора! — сказал Виктор Сергеевич, взглянув на часы.

— Да, давайте! — кивнул шкипер. — Скоро автобус с вечерней смены народ в город повезет.

Я встал, пожал речникам мозолистые руки.

— Спасибо, мужики!

— Не за что! — сказал Спицын.

— Вы там брательника моего гоняйте, как сидорова козла! — пожелал Сергеев.

— А что, он в нашей школе учится? — удивился я.

— Ну да, в девятом «А», — ответил судоводитель. — Вадим Сергеев.

— Сильно лодырничает?

— По математике там, физике — хорошист, а вот по физре — отлынивает…

— Хорошо, я посмотрю, что у него по физкультуре.

На этом мы и разбежались. В автобус мы с Витьком заскочили в последний момент. Все места в стареньком «ПАЗике» были заняты, пришлось ехать стоя. Автобус, подпрыгивая на ухабах, выехал с территории затона, миновал слабо освещенный поселок Затонье, выбрался на шоссе. Здесь он покатил бодрее. На остановке, рядом с указателем «Тенюково — 3 км» вышли две женщины и мы с трудовиком заняли освободившееся сиденье. Сидя можно было разговаривать.

— Ну как, понравилось тебе путешествие? — спросил Витек.

— Еще бы! С детства не равнодушен к рекам.

— У вас же в Тюмени Тура протекает, кажется, — проявил осведомленность мой собеседник. — Приток Тобола…

Я кивнул, не желая развивать тему. О Тюмени я знал мало. Надо все-таки взять в библиотеке что-нибудь почитать о «родном» городе.

— А ты давно женат? — спросил я.

— На Фроське-то?.. — переспросил он. — Года три… Да мы… без росписи…

— Что-то она тебя в черном теле держит… В гости никого водить не велит… Алкашом называет…

— Да бабы они все… того…

— Любишь ты ее что-ли?..

— Ну как… люблю… Сошлись, вот и живем…

— А квартира чья? Твоя или ее?

— Моя… Она лимитчица с поселка…

— Так может ее — в шею?.. Хочешь, я тебя с хорошей бабой сведу?

Виктор Сергеевич пожал плечами.

— Жалко ее, — пробормотал он. — Куда она пойдет?

— Ну как хочешь…

В самом деле — чего я лезу в чужую жизнь? Со своей бы разобраться. Автобус въехал в черту города. Увидев знакомые здания, я попросил шофера остановиться. Пожал Витьку руку и вышел. Не торопясь, направился к общежитию. Надо было принять душ и ложиться спать. Однако день не исчерпал всех своих неожиданностей. Когда я подошел к подъезду, навстречу мне спустилась по ступенькам знакомая фигурка. Я обомлел. Честно говоря, не ожидал, что это произойдет так скоро и готовился к долгим томительным дням ожидания.

— Я не могла ждать, — сказала Илга, подходя ко мне вплотную. — Была сегодня на вписке, увидела, что конверта нет — только темный след на пыльной столешнице.

— Да, я сразу же пошел туда, когда увидел в твоей квартире старушку, которая назвала себя Илгой Артуровной.

— Прости меня за этот маленький сценический этюд.

— Мне тебя не за что прощать.

— Пойдем к тебе.

— Пойдем, только учти, у меня там свинарник…

— Уберу, — покорно произнесла она. — Я ведь женщина…

— Ты — девушка, — поправил я. — И я не хочу, чтобы ты превращалась в бабу!

Мы поднялись в вестибюль. Увидев незнакомку, вахтер дядя Вася открыл было хайло, но я ему ловко заткнул его смятым рублем. Вахтер почтительно закивал нам вслед. Так что мы беспрепятственно поднялись в мою комнату. Признаться, мне и впрямь было не по себе от того, что эта девушка увидит убогую обстановку моего обиталища. Хотя о чем я думаю! ИЛГА ПРИШЛА КО МНЕ! Словно не замечая моего счастливого остолбенения, она тут же принялась собирать мои, разбросанные по всей комнате шмотки. Затем заглянула в заварочный чайник и сунула мне его в руки.

Я отправился на кухню, вытряхивать спитую заварку и мыть чайник, а заодно — поставил кипятить воду, лихорадочно соображая, есть ли у меня что-нибудь к чаю? Когда я вернулся с двумя чайниками в руках — вымытым и полным кипятка, в первое мгновение мне почудилось, что я ошибся комнатой. До такой степени она стала чистой. А ведь я отсутствовал меньше десяти минут. Илга отняла у меня чайники и сама заварила чай. Я залез в холодильник. Убогое зрелище.

— Не беспокойся, — сказала она. — На ночь глядя нельзя есть. Попьем чаю и спать.

Опять она мною командует, но, как и в первую нашу ночь, если ее, конечно, можно назвать «нашей ночью», я не против был немного подчиниться. Мы пили чай под песни группы «Воскресенье» и ни о чем не говорили. Да я и не мог вести сейчас, ни к чему не обязывающую, светскую беседу. Меня колотило, как юнца, у которого еще никогда не было женщины. Гостья же выглядела спокойной. Может, она опять мне прикажет лечь носом к стене и не шевелиться? И ведь лягу, как миленький и буду сопеть в две дырочки!

— Я хочу принять душ, — ровным голосом сказала она, словно речь шла о том, чтобы выпить еще чаю.

— Я покажу тебе, г-где… — чертыхнувшись, пробормотал я.

— Не трудись, я уже знаю, где здесь и что, — ответила Илга. — Иначе, как бы я навела у тебя порядок?..

Это был упрек, но я его проглотил. Она открыла сумку, которую принесла с собой, вынула из нее стопку белья, халат, полотенце и пакет с какими-то бутылочками и коробочками — вероятно с умывальными принадлежностями — и вышла. А я заметался по комнате. Постельное белье сменили вчера. Можно считать его свежим. А я сам⁈ Хорошо, что в общаге душ на каждом этаже. Я тоже взял смену белья и все, что положено и поскакал на третий этаж.

Когда я вернулся, Илги еще не было. Я торчал столбом посреди комнаты, не зная, что мне делать. Вот хоть и впрямь ложись зубами к стенке! Скрипнула дверь. Я обернулся. Моя радость, счастье мое, безумие — вернулась. В халатике, розовая от горячей воды. Обойдя меня, словно я и в самом деле стал столбом, подпирающим потолок, вынула из сумки ридикюль, села на стул, вынула гребень и принялась расчесывать чудные свои, совсем не эстонские, каштановые волосы. Этим олимпийским спокойствием она сводила меня с ума.