Физрук 2: назад в СССР (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 39

Нет, надо поступить более рационально. А именно — ломиться только в двери тех квартир, окна которых освещены. Я вышел во двор, посчитал количество желтых прямоугольников и их расположение. Недостаток этого плана заключался в том, что я не знал выходят ли окна квартир только на одну сторону дома? Во всяком случае, в том подъезде, где я уже обмишулился, светилось только одно фасадное окно — на втором этаже. И я решил сначала постучаться в квартиру, которой оно могло принадлежать.

Вернувшись в темный подъезд, я поднялся по скрипучим деревянным ступеням и подошел к двери, за которой предполагалось наличие живых людей. На втором этаже было светлее, ибо площадка освещалась одной слабенькой лампочкой. Обнаружилась и кнопка звонка. Я нажал на нее и услышал отдаленную трель. Через несколько мгновений послышался и голос, кажется, спрашивали «Кто там?». Глупо орать через дверь, но отступать было поздно.

— Простите! — как можно громче произнес я. — А Илга Артуровна не у вас⁈

Приложил ухо к филенке, чтобы расслышать ответ и до меня донеслось: «…ая проку… тура?..». Повторять вопрос я не стал. Ясно, что скорее всего Илги в этой квартире нет. Надо попробовать постучаться в другие двери. Насколько я заметил, у второго подъезда было больше освещенных фасадных окон, если я, конечно, не ошибся с их принадлежностью. Несмотря на фиаско с двумя квартирами, нужно было попытать счастья с остальными. Я повернулся к неотворившейся двери спиной и шагнул к лестнице. И когда позади прозвучали шаги, спускающегося с третьего этажа человека, я даже не оглянулся. А зря!

— Саша?

Я обернулся. Илга. В плащике и шляпке. Точно такая же, какая уходила утром. А я чего ждал? Что она будет все в засосах, с размазанной косметикой и в помятом платье?.. Разогнался! Если баба тебе изменяет, по ее внешнему облику ты этого никогда не узнаешь. И в глаза смотреть бесполезно. Они будут кристально чисты и непогрешимы. Вот как сейчас у Илги.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Не поверишь — тебя ищу! — усмехнулся я. — Ты же не предупредила, что опять задержишься?

— Я думала, что у тебя сегодня секция, вот и не стала предупреждать.

Что тут скажешь?.. Логично… Но я еще не остыл.

— Меня не предупреждаешь, а капитану Кирееву доложила?

— Какому капитану Кирееву? — искренне удивилась Илга.

— Такому… Он ведет дело, по которому меня тягают…

— Да, теперь припоминаю… Только почему я должна ему что-то докладывать?..

— Вот и я думаю — почему?..

— Саша, что происходит?

— Я просто хочу знать, где ты проводишь время по вечерам?

— В основном дома, но два раза в неделю здесь, — она показала рукой на окна третьего этажа. Мы уже спустились на первый этаж и вышли на улицу. — В двенадцатой квартире живет семья Цыгановых, — продолжала Илга. — У них мальчик, Кирюша, пяти лет. Славный парнишка, но у него ДЦП…

— Что у него? — переспросил я.

— Детский церебральный паралич, — ответила она. — К счастью, не самая тяжелая форма… Его можно вытащить… Он будет учиться в обычной школе, станет нормальным человеком…

— А разве ты это умеешь? — спросил я. — Ты же — логопед, а такими проблемами, если я правильно понимаю, занимаются невропатологи…

— От Кирюши все давно отказались… — проговорила Илга. — Родители в отчаянии… Вернее — мать и бабушка… Отец Кирюши давно их бросил… А я умею, понимаешь?..

— Экстрасенсорика? — ввернул я умное словечко.

— Да, — без ложной скромности ответила она. — Это у нас в роду, я тебе уже говорила…

— То есть, ты занимаешься с ним нелегально?

— В общем — да, у меня же нет медицинского образования, — откликнулась Илга. — Но если ты не веришь, давай поднимемся, сам увидишь!

— Да ладно! — отмахнулся я. — Ты только предупреждай заранее, чтобы я тебя не искал…

— Хорошо! — пообещала она.

Мимо проезжало такси. За темным лобовым стеклом светился зеленый огонек. Я поднял руку. Машина остановилась. Я назвал адреса, сначала двадцать второй школы, потом — домашний. Надо было хотя бы закончить сегодняшние занятия… А вообще пора уже прекратить это сюскание с Илгой. Это всегда плохо кончается. В конце концов, нельзя быть настоящим мужиком, если ты ходишь, уткнувшись себе под ноги, вместо того, чтобы любоваться ножками встречных девушек и женщин. И не просто любоваться, а с прицелом на знакомство. Познакомишься или нет, это как получится, если Илга не будет мне изменять — я тоже не собираюсь, но и отказываться от такой возможности в принципе, значит, потерять самоуважение. А я надеялся его все-таки сохранить…

Я вышел из машины возле школы и поспешил в спортзал. Честно говоря, думал, что там сейчас черте чё творится, но ошибся. Пацаны трудились на турнике, отрабатывали подъем с переворотом. Что ж, правильно! Я посмотрел на часы — начало десятого. Пора распускать по домам.

— Все, парни! Заканчиваем! — скомандовал я. — Следующее занятие — в четверг. Начало в семь. Можете идти по домам.

Они кинулись в раздевалку. Я притормозил Красильникова.

— Спасибо, Вадик!

— Да не за что, Александр Сергеевич, — смутился тот.

— Я вот, что хотел спросить… У тебя есть сестра, Евгения?

— Да, это моя старшая сестра, а что?..

— Она драмкружком руководит в Доме Пионеров, верно?

— Да, и я у нее занимаюсь…

— Отлично!.. Мы тут как раз задумали детскую киностудию сделать… Фильмы будем снимать…

— Я знаю, — кивнул парнишка. — В школе об этом все говорят… Я даже хотел попросить, чтобы меня взяли…

— Возьмем, конечно. Тем более, что ты уже актер.

— Да ладно! — отмахнулся Красильников. — Какой там актер…

— Ну все равно… Поможешь мне, ладно?

— Да без вопросов!

— Договорились! Давай, беги домой…

Он рванул к раздевалке. Когда все пацаны отчалили по домам, я тоже направился к своему жилищу. Сегодняшняя встряска пошла мне на пользу. Во всяком случае, Санек, с его сопливой влюбленностью, отодвинулся на задворки нашей общей с ним психики. Пусть посидит тихо…

Илга, видимо, почувствовала перемену в моем умонастроении. Когда я открыл дверь, меня уже встречала не снежная королева, как обычно, а ласковая кошка. Ну да, как только мужчик рыкнул, баба сразу стала шелковая. Она безропотно убрала срач, оставленный на кухне нами с трудовиком. Высказала свое восхищение появлением в нашей — вернее — моей — квартире телефона.

Следующие несколько дней пролетели без особых происшествий. На пятницу мы с Карлом Фридриховичем назначили чтение сценария будущего фильма, представленный Кривцовым и Абрикосовым. Чтение должно было завершиться небольшой инсценировкой, которую всего за день подготовил самый опытный актер в школе — Вадик Красильников. Об этом было объявлено на уроках. Мы решили, что пусть приходят все, кому интересно. И это стало ошибкой.

Народ собрался в актовом зале. И к нашему, с Карлом, удивлению, зал оказался набит битком, хотя дело было после уроков. Я думал, что, когда начнется чтение, половина школяров рассосется. Не тут-то было! Сценарий оказался вовсе не скучным, а некоторые реплики персонажей вызывали смех в зале. Правда, я схитрил, поручив читать тому же Красильникову, а у парнишки оказался талант. Он читал не просто с выражением, а по ролям, разными голосами.

Когда он закончил, я вышел на сцену и объявил:

— Ребята, вы только что послушали сценарий фильма, который мы хотим снять. Для работы над ним нам потребуются самые разные таланты — актеры, художники, помощники оператора, осветители и многие другие. Мы, с преподавателем немецкого языка Карлом Фридриховичем Рунге, нашим главным кинооператором, готовы рассмотреть все кандидатуры, но, предупреждаю, отбор будет жестким. Кино — это серьезное искусство.

Зал зааплодировал. Я выждал паузу и продолжил:

— А сейчас мы покажем вам сцену из будущего фильма, которую поставил уже знакомый вам Вадим Красильников.

Снова бурные аплодисменты, ставшие еще громче, когда на сцене появился сам постановщик в костюме мушкетера, а следом за ним Алька Абрикосов. Красильников играл Арамиса — по нашей версии — лживого и трусливого ханжу, который то и дело закатывает глаза к небу и крестится по-католически. Абрикосов играл главного героя, вызывающего Арамиса на дуэль. По замыслу, это должен быть комический поединок. И как только юные актеры скрестили шпаги — вместе с костюмами, взятые в драмкружке на прокат, как дверь актового зала распахнулась и прямо с порога раздался визгливый крик Шапокляк: