"Фантастика 2023-192". Компиляция. Книги 1-27 (СИ) - Разящий Владик - Страница 25

Сашке в нем сразу не понравилось: сначала какой-то затхлый запах, потом скудный освещение от единственной свечечки, свет которой все же выявил убогость обстановки дома, а также неблагополучных его обитателей числом три: тщедушного мужичка в затрапезном одеянии, согбенную хозяйку и придурковатого парня лет 20-ти. Хозяин стал было говорить что-то об ужине, но путники от него отказались: отогреться бы да утра дождаться в постели…. Тогда он провел их на второй этаж, в небольшую, столь же неуютную комнату об одном окошке и с одной кроватью, на которой лежал неприглядный сенной матрас. Плевать, главное здесь тоже было тепло. Спать, спать, спать…. Уже засыпая, Сашка подумал, что надо подкинуть завтра мужику талеров, будет чем ему поправить свое хозяйство. Хоть и неприятные у него глаза: тот араб достойным бы его не назвал….

Посреди ночи он внезапно проснулся от того, что не хватает дыхания. В висках бухали молоточки, глаза ломило, сил не было совершенно. Что за хрень?! Да это же угар, у меня было раз такое в деревне…. Надо срочно на воздух! Сашка стал расталкивать Егора, но тот еле мычал. Тогда он бухнулся с кровати на пол, крабом достиг двери, но, как ни бился, открыть ее не смог. Подперли, сволочи? Шатаясь и мотаясь, Сашка вернулся к кровати, где сложил свою одежду, нащупал трость и ударил ее концом в окно: раз, другой, третий…. Окно вылетело вместе с рамой, в комнату хлынул холодный воздух и Сашка стал жадно его вдыхать. Более или менее очухавшись, он стащил с кровати Егора и тоже подсунул под струю воздуха, дополнительно растирая его уши. Наконец, реанимировал и его.

Одевшись, стали ждать хозяев, но те все не шли за телами постояльцев — только внизу опять заливалась лаем собака. "А ведь оружие наше в кибитке осталось, — сообразил Сашка. — И теперь, наверное, находится в руках злодеев. Может, они им и не шибко владеют, но все-таки, все-таки…. Надо, видимо, сейчас выбираться, пока они не сообразили, что мы уцелели. Егор еще слаб, пойду один". Ухватившись за оклад, он высунулся до пояса в окно и огляделся. Метель уже стихла и на ясном небе светила луна. До земли, покрытой снегом, было метра три, до крыши полтора, но цепляться не за что, да и крыша еще нависает. Придется прыгать, хоть там где-то еще собака. Трость вперед, сам за ней и сразу кувырок! Удачно. Ну, палку наперевес и к входу. Пес скачет, заливается, но только пугает. А вход-то закрыт!

Вдруг в доме в районе второго этажа раздался выстрел. А-а, сволочи! Что с Егором? Сашка подскочил к окну первого этажа, выбил тростью стекло и, подпрыгнув, полез внутрь, обдирая об осколки одежду и руки. Внизу была только женщина, которая пронзительно закричала. Сашка взлетел по лестнице на второй этаж, столкнулся с массивной фигурой, ткнул ее тростью в низ живота и, подсев с поворотом, сбросил вниз. Тотчас дверь в комнату, где они ночевали, открылась, и из нее высунулся слабо освещенный сзади мужичонка. В его руках был двуствольный штуцер, который он вскинул к плечу, но пока не стрелял — видимо, не понял еще, кто перед ним возник. Сашка ударил снизу концом трости по стволу, тот подскочил и выстрелил, ну а потом в переносицу мужичонки воткнулся жесткий кулак.

Отбросив вялое тело противника в сторону, Сашка заскочил в комнату, освещенную стоящим на полу фонарем, и увидел лежащего Егора, подтягивающего к груди ноги. Он стал сноровисто его ворочать и срывать одежду, добираясь до раны, которая оказалась в правом боку, но выше живота. Выглядела рана отвратно и сильно кровила. Сашка резво снял с себя белую рубашку, в момент разорвал и наложил тугую повязку на грудь. Не обращая внимания на стоны товарища, быстро его одел, взвалил на спину и понес из комнаты, прихватив по дороге валяющийся штуцер. Внизу ему пытался препятствовать дебилоид, но под дулом ружья (разряженного, но для дебила очень грозного) он куда-то слинял. Минут десять Сашка потратил на то, чтобы устроить Егора в кибитке, одеться нормально самому и запрячь лошадь, которая, наконец, тронулась прочь от этой нищеты, вздумавшей разбогатеть путем убийства им доверившихся. Вскоре он выбрался на полузанесенную, но приметную в лунном свете дорогу и помчал по ней к Ганноверу. Авось, Гертруда сделает все возможное, чтобы выходить Егора, — ну а лекаря ему я обеспечу….

Медленно, но Егор поправлялся. В его лечении сильно помог Отто, который прислал листочки каких-то растений для компрессов, а потом и бальзам, собственноручно приготовленный. Прошло около месяца (наступил март), как вдруг из Петербурга Алексу Чихачеву пришел пакет, где было письмо с распоряжением отбыть в город Дрезден, вексель для погашения в дрезденском банке, а также официальное послание императрицы Елизаветы Петровны курфюрсту Саксонии с просьбой посодействовать "моему инженеру и изобретателю" в изучении чудес города Дрездена и его окрестностей. Тайнописью в письме сообщалось, что деятельность Алекса в Ганновере признана удачной, каковую следует продолжить в Дрездене — для блага России и Саксонии.

Сашка стал раздумывать, как поступить (о ранении Егора он написал, но почта туда-сюда ходит не быстро, а тут еще императорский двор опять в Москву переехал!), но вмешалась Гертруда (которой он пожаловался на свой скорый переезд) и заявила, чтобы Алекс ни о чем не беспокоился и ехал спокойно в "этот Дрезден". Егор же останется у нее до полной поправки, не чужой ведь человек! Сашка привычно поднял бровь, но ничего не сказал, а просто расцеловал добрую фею в щеки.

Расставание с семейством Арнольд было сердечным и даже чересчур. Надо ли говорить, что Сашка оставил Гертруде круглую сумму (100 талеров!): и на лечение Егора и для обеспечения ближайшего будущего Юлии и Тиля. Гертруда всплескивала руками, смеялась и плакала, но целовать руки Алекса не пыталась: знала, что он разозлится. Тиль скакал козликом и просил взять в Дрезден "вместо Егора". А тихоня Юлия, вновь начавшая обходить стороной герра Чихачева, подошла к нему уже у порога и попросила позволить его поцеловать. "Конечно, Юлия", — сказал Сашка и чуть нагнулся к ее личику. Тут она взметнула руки ему на шею и впилась в губы! Сашка оторопел, а поцелуй длился, длился…. Он возмутился и ответил своим да погорячей. Юля вдруг повисла в его руках и спрятала лицо на груди. Он чуть приподнял ее, пронес через всю кухню и усадил на стул. Потом погладил по щеке, по волосам и пошел к своей коляске.

С талерами у Сашки в последнее время было все в порядке. Заказ на изготовление рессор был выполнен и принес ему 200 талеров вместо кредитованных 100. Второй, бессрочный кредит действовал безотказно. Стали поступать денежки за использование его патентов (уже около 50 талеров). Ну, и присланный вексель позволял ему получить еще 100 талеров ("Ого, ценят, вдвое повысили сумму на расходы!").

Перед отъездом он навестил Генриха фон Мюнхгаузена и не напрасно: тот посожалел, что столь привычный уже обществу молодой человек из Ганновера уезжает ("Я, было, и невесту Вам приискал…."), и, немного подумав, написал рекомендательное письмо графу Брюлю — первому министру курфюрста Саксонии (и короля Польши по совместительству) Фридриха Августа 2-го (но Августа 3-го в качестве короля Польши). "Вот понапутали эти Августы…." — поморщился Сашка. Передав Алексу Чихачеву рекомендацию, канцлер добавил, что Брюля он недолюбливает (очень уж граф лицемерен и непомерно жаден), но без его ведома в Саксонии ничего не делается — так что на поклон к нему идти придется. Авось, рекомендация канцлера Ганновера поможет открыть дверь в приемную министра.

Через полчаса коляска, запряженная двумя лошадьми (а чего мелочиться, доходы позволяют!) выехала из приятного города Ганновера. Правил лошадьми молодой кучер, которого Алексу подыскала та же Гертруда ("Парня этого я знаю с детства, он не забалует, да и поможет при случае — кулаки-то у него ничуть не меньше Егоровых"). Поначалу ехали по равнине, огибая с востока широкую заболоченную долину реки Ляйне. Дорога была уже чиста от снега, и по суглинисто-щебнистому полотну они через 3 часа были в городе Хильдесхайме. По мощеным брусчаткой улицам добрались до рыночной площади, и здесь Сашка велел Петеру остановиться: больно уж вид этой площади ему приглянулся. Она была плотно замкнута с 4 сторон совершенно разнотипными и разноцветными зданиями, выстроенными в готическом, ренессансном и барочном стилях, и производила очень приятное впечатление. Сашка глянул на свои луковичные часы и заулыбался: дело к 12, пора обедать! Он крутнулся на каблуках и наметанным глазом приметил в цоколе одного из зданий Wirtschaus (харчевню), куда и направился, велев Петеру пока побыть у коляски: культура культурой, но и здесь увести транспортное средство могут влет.