Алексей Косыгин. «Второй» среди «первых», «первый» среди «вторых» - Телицын Вадим Леонидович - Страница 42

— Здравствуйте, товарищ Косыгин, это Сталин… Как ваши дела?

— Здравствуйте, товарищ Сталин, спасибо, отдыхаем всей семьей.

— Хорошо… Хочу предложить вам всей семьей подъехать ко мне, в Ливадию… Надеюсь, супруга ваша, если не путаю, Клавдия Андреевна, составит нам компанию… И детей тоже жду…

Косыгин не успел ничего ответить и переспросить о времени прибытия, как Сталин повесил трубку. Оставалось собраться и ждать.

Дочь Алексея Николаевича Л. А. Гвишиани-Косыгина вспоминала:

«…приехал небольшой полноватый человек в военной форме — генерал Власик, начальник личной охраны Сталина, и сказал, что Иосиф Виссарионович ждет Алексея Николаевича с семьей к себе в Ливадийский дворец.

Папа, конечно, принял приглашение, и мы поехали все вместе — с нами были родственники, два мальчика лет по 10–11, а мне тогда было 18. В Ливадию приехали уже вечером, часов в 6–7. Нас поместили в две большие смежные комнаты, идеально убранные, но пустоватые, с кроватями, на которых были красивые, легкие покрывала.

Через некоторое время маму и папу пригласили поужинать к И. В. Сталину»[277].

У Клавдии Андреевны это была первая и, скорее всего, единственная встреча со Сталиным.

Стол был накрыт на открытой веранде, с моря веял легкий ветерок, вокруг дачи — парк, тишина и пустота…

Хозяин Ливадийского дворца рассказывал гостям о своем побеге из Туруханской ссылки, а Клавдия Андреевна и Алексей Николаевич — о своей жизни в Сибири (в Новосибирске и Киренске) в 1924–1930 годах.

Сталин еще раз побывал в Сибири в самом конце 1920-х годов. Беседуя с Косыгиными, он, вполне возможно, вспоминал «вехи» этого «вояжа»: и Новосибирск, и Омск, и Барнаул, и Красноярск, и Рубцовск…[278]

Беседа легко переходила от одной темы к другой, и Сталин спросил Клавдию Андреевну, как она представляет себе роль жены, ее место в семье.

Клавдия Андреевна прекрасно понимала, кто ее собеседник, была очень дипломатична:

— Товарищ Сталин, у меня, конечно, есть собственное представление на этот счет, но я была бы Вам весьма признательна, если бы Вы первым высказались по этому вопросу.

Сталин улыбнулся, ему, по-видимому, понравилось это замечание:

— Жена — это товарищ, подруга, любовница, хозяйка дома, воспитательница детей.

Клавдия Андреевна и не пыталась что-то противопоставить, но заметила:

— Я ни в какой мере не отрицаю важности всех этих характеристик. И все же да будет мне позволено не согласиться с тем, что полагать главным в характеристике жены. Ведь главное состоит в том, что жена — это судьба[279].

Сталин, попыхивая трубкой:

— Товарищ Косыгин, а что если нам совершить морскую прогулку? И Клавдия Андреевна с нами.

Косыгин, конечно, не знал, что еще 18 августа Сталин звонил из Ливадии главнокомандующему Черноморским флотом адмиралу Ф. С. Октябрьскому[280]:

— Ну, здравствуй, хозяин.

Ф. С. Октябрьский, находясь за несколько десятков километров, вытянулся в струнку, крепко сжимая телефонную трубку левой рукой:

— Здравствуйте, товарищ Сталин!

— Когда сможете прибыть за мной в Ялту?

— Утром 19 августа, как мне приказано предварительно.

— А на чем вы думаете доставить меня в Сочи?

— На крейсере «Молотов», товарищ Сталин.

— Сколько всего будет кораблей?

— Два, товарищ Сталин.

— Хорошо. А какой скоростью думаете идти?

— 24–26 узлов, товарищ Сталин.

— Прошу вас: приходите к 4.00, не торопитесь с ходом, я никуда не спешу, я в отпуске. Пойдем потише. Все. До встречи.

То есть переход из Ялты в Сочи планировался заранее, но для Косыгиных он должен был выглядеть сюрпризом.

В 4.30 утра Октябрьский был в Ливадии. Сталин встретил его на балконе за сервированным столом. В левой руке он держал бокал с вином. На противоположном конце стола сидели Косыгин и его жена. Сталин обратился к Октябрьскому:

— Товарищ Октябрьский, можно ли взять на Ваш корабль женщину с нами в поход? Я говорю: «можно» и приглашаю ее, а мой «главком» [то есть личный помощник Сталина Поскребышев. — В. Т.] говорит, что нельзя, что это противоречит морским традициям.

Октябрьский не заставил себя ждать с ответом:

— По старым морским традициям действительно не положено, но я считаю, что можно взять.

Выйдя на улицу, все минут пять ждали, пока выйдет Сталин. Он появился «во френче, в брюках навыпуск и в плаще генералиссимуса» и сел в одну машину с Косыгиными.

На «Молотове» их встречал командир корабля, капитан второго ранга Б. Ф. Петров[281]. Сталина и Косыгиных проводили до салона, и крейсер двинулся в сторону Сочи.

В салоне Сталин пробыл недолго, вместе с Косыгиным прошелся по палубе, осмотрел корабль и отправился отдохнуть. Часов через шесть он вернулся в салон, где вел беседы с Косыгиным и Октябрьским. Обсуждали вопрос материально-технического снабжения флота.

Сталин вопрошал, что называется, «в лоб»:

— Товарищ Октябрьский, чем живет, чем дышит Черноморский флот? Какие проблемы для вас сегодня?

Октябрьский, набрав воздуха в легкие, выдохнул, решив выложить все, о чем хотел, но не решался сказать:

— Торговля в Севастополе — главный вопрос: продовольственных и промышленных товаров, обеспечивающих флотских, не хватает; проблема со свежими овощами и молоком, и то, и другое приходится покупать на рынках, а там цены!.. Самому флоту не хватает медико-санитарных материалов и оборудования; слишком мало мебели для казарм и домов офицеров, недостаточно выделяется шкиперского и гидрографического имущества, трансформаторов, электромоторов, инструмента, кухонной и столовой посуды, противопожарного оборудования, средств связи, смазочных материалов…

Сталин поморщился:

— В общем и в целом, всего… Давайте попросим заняться этим вопросом товарища Косыгина. Не возражаете? Нет? Договорились…

В Сочи их встречал В. М. Молотов[282].

Почему именно Косыгин составил компанию Сталину, чем объяснить такое явное благоволение? Уже в 1950-е годы Хрущев в разговоре с главой Китайской Народной Республики Мао Цзэдуном проговорился о том, что Сталин видел в Косыгине возможного председателя правительства. Буквально за день-два до поездки в Ялту Сталин встречался со Ждановым, разговор шел за закрытыми дверями, причем — не в кабинете генсека, а на «ближней даче». В тот период Жданов укреплял свои позиции в противостоянии с «московскими» (Маленков, Молотов) и продвигал наверх «своих» людей, «ленинградских». Естественно, Косыгина он числил среди них и рекомендовал его Сталину. Впрочем, тот и сам был прекрасно осведомлен о его способностях.

Сталин был откровенен со Ждановым, которому многое доверял, вызывая тем недовольство Л. П. Берии, считавшего себя «фаворитом».

— Товарищ Жданов, я помню Ваши характеристики Косыгина. Вы были правы: он действительно специалист — и в широких экономических, и в более узких, финансовых, вопросах. И память, и умение считать — быстро и точно… Я даже иногда зову его «арифмометром»…

Жданов улыбнулся:

— Товарищ Сталин, я думаю, что сегодняшняя должность для Косыгина не «потолочная».

Сталин удивленно взглянул на Жданова:

— И я так считаю.

Жданов осторожно, рассчитывая скрыть свой интерес:

— И кем Вы его… видите в дальнейшем…

Здесь уже пришло время улыбаться самому Сталину:

— Давайте не будем торопиться, товарищ Жданов.

Торопиться действительно не стоило, и Жданов молча «проглотил» последнюю реплику.

…Чета Косыгиных вернулась в Мухалатку, к дочери, через два дня. Алексею Николаевичу тот памятный «круиз» добавил новых забот — по снабжению Черноморского флота. 8 октября 1947 года он представил председателю Совмина записку о предпринятых мерах «по оказанию помощи морякам Черноморского флота», в которой сообщал об улучшении торговли в Севастополе, о выделении и завозе продовольственных и промышленных товаров, обеспечивающих «нормальную торговлю по коммерческим ценам во всех магазинах города»; о завозе овощей, что позволило снизить цены на рынках города; о выделении флоту медико-санитарных материалов и оборудования; о размещении заказа на изготовление мебели для кораблей флота и на приведение «в порядок казарм и домов офицеров»; о выделении шкиперского имущества (парусина, сукно приборное, ткани, концы, тросы, сурик, кислота аккумуляторная, кожа, бумага, тетради, карандаши и другие товары), трансформатора и электромоторов; вещевого имущества, инструмента, кухонной и столовой посуды, весов, гвоздей, клея, мыла, противопожарного оборудования, черного и цветного металла, строительного материала, средств связи, гидрографического имущества, смазочных масел для пополнения ремонтных мастерских флота; электрических лампочек и обтирочных концов; оборудования для строящегося в Севастополе хлебозавода[283].