Исполняющий обязанности (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 1

Annotation

Владимир Аксенов получает еще одну должность. Теперь он полпред РСФСР во Франции. Но что изменилось для него? Практически, ничего, только обязанностей стало еще больше.

Чекист. Исполняющий обязанности.

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

notes

1

2

3

4

5

6

Чекист. Исполняющий обязанности.

Глава 1

Творческое наследие

Поезд нынче запоздал и я приехал в Москву поздним вечером. Добрался до своей (точнее, Наташкиной) квартиры и рухнул спать. А утром, вместо того, чтобы сразу пойти по нужным адресам, решил устроить генеральную уборку. Пыли тут накопилось столько, что я замучился вытирать и отмывать.

Что это на меня такое накатило? Возможно, пытаюсь-таки создать для себя «семейное гнездышко», хотя какой смысл его обустраивать в бывшей гостинице? Скоро нас всех все равно отсюда выселят.

Плюнув и не доведя дело до конца (хотел расставить по полкам книги в соответствии с алфавитом или тематикой), пошел завтракать, а уже потом поспешил по делам.

Как всегда, после прибытия в Москву, я метался между своими начальниками, наркоматами, с кем-то разговаривал, раздавал советы и сам их получал. А еще подписывал десятки бумаг. Пару раз, начиная выводить подпись, ловил себя на том, что пытаюсь расписаться как Кустов, а не как Аксенов, а в НКИД, где я как раз числился Кустовым, едва не оставил автограф Аксенова. И где? Да в самом важном документе, в бухгалтерии, в ведомости, по которой мое жалованье, согласно тарифной сетки, увеличивалось в два раза. Бухгалтер едва не окосел, пытаясь перевести совзнаки во франки по курсу Государственного банка, но так и не смог. Лучше бы мне деньги франками и выдавали, так ведь нет. Получаю совзнаки, а потом иду их менять. Тоже самое с зарплатой сотрудников торгпредства. Курьер, получавший жалованье в кассе, отправлялся в банк, меняя на валюту, а потом уже вез нам. Не знаю, как его до сих пор не ограбили или не арестовали при попытке провести через три границы франки?

А бывало и так, что курьер не приезжал и мне приходилось выплачивать зарплату из денег графа Игнатьева.

Нужно с этим срочно что-то делать. Но теперь, уж коли установлены дипломатические отношения, нужно решать вопрос и с переводами денег из нашего банка во французский, и конвертированием. Но это тоже займет немало времени. Французам наши бумажные деньги не очень нужны, а золотые червонцы пока не выпустили.

Впрочем, в бухгалтерию я прошел после беседы с Чичериным. Он был первым из моих непосредственных начальников, кто сумел выкроить время на подчиненного. И, как я думаю, сдвинул что-то в собственном расписании, потому что в приемной у наркома сидело несколько недовольных товарищей. Причем — двое в каких-то восточных халатах, хотя рожи у них были самые, что ни на есть, европейские. Не иначе, помощники правителя Бухары прибыли за консультацией. Но инструктаж для посла, пусть и «исполняющего обязанности.», событие очень важное, а «бухарцы» могут немного и подождать. Разумеется, все прекрасно понимали, что встреча полпреда с наркомом носит формальный характер, но порядок есть порядок.

Я-то думал, что просто возьму у Чичерина верительные грамоты, вот и все. Но они, как оказалось, еще не готовы. Отчего-то решили отыскать для Франции красивую бумагу, отпечатать, а уже потом передать на подпись главе государства. Видимо, посчитали, что для Франции обязательно нужна красота. А зачем? Можно подумать, там только на дорогой бумаге делопроизводство творят?

Разумеется — хорошую бумагу отыскали не сразу, шрифт тоже. Напечатали, а потом нашли три ошибки, две — орфографические и одну политическую. Кто-то умудрился написать «коммунистическая» республика, вместо «социалистическая», да так и отправить. Хорошо, товарищ Ленин нашел ошибку. Но ничего, и хуже бывает. Хуже, если бы написали «капиталистическая».

Но, как уверили из секретариата Совнаркома, теперь все готово, вычитано и Владимир Ильич, лично прочитавший весь текс, остался доволен и все подписал. Могут переслать прямо в НКИД, а то и я могу заехать, все забрать. Правда, мне потом опять к Чичерину, потому что верительные грамоты подписывает не только глава государства, но и министр по иностранным делам. Но мне так и так в Совнарком нужно, а потом снова в НКИД придется приезжать. Нужно штатное расписание посольства, нужны люди… Опять-таки деньги нужны.

Денег нет, штатное расписание не готово, дипломатов, которых прямо сейчас можно отправить в Париж тоже нет. Хотя… Пару-тройку человек для работы я и сам подберу, только нужно повнимательнее изучать их личные дела, а не передоверять все Трилиссеру. Станут на первых порах дипломатами, а там начнут приносить пользу отделу, да и стране. У меня, кстати, имеются вопросы по товарищу, который нынче в Вене. Но вначале нужно кое-что узнать у наркома по иностранным делам.

— Георгий Васильевич, позвольте вопрос? Почему на должность исполняющего обязанности посла, то есть, полпреда, назначили именно меня? Я не кадровый дипломат, а у вас наверняка имеются более сведущие люди.

Чичерин пожал плечами и ответил:

— Решение о полпредах принимаю не я, а Политбюро. Вы почти год проработали во Франции, занимаясь делами, которые, обычно, входят в обязанности посланника. Стало быть, у вас самый большой опыт из всех моих подчиненных — пусть даже и номинально. К тому же, французов ваша кандидатура вполне устроила. Скажу откровенно — вопрос о вашем назначении кулуарно решался с секретарем министерства иностранных дел еще в самом начале переговоров, и был одобрен министром.

— Странно, — хмыкнул я. — В тот день, когда было подписано официальное соглашение, меня вызвал к себе мсье Бертело и поинтересовался — кто, по моему мнению, может стать послом Советской России?

— И что вы ответили? — полюбопытствовал нарком.

— Я ответил, что послом могут быть либо Красин, либо Ганецкий.

— Забавно. Вы назвали те же фамилии, которые упоминались в разговоре с мсье Бертело. Фигура Красина французов бы вполне устроила, да и Ганецкого тоже. Франция очень боится заполучить в полпреды фигуру вроде Каменева или Радека. Им нужен менее радикальный человек. Но товарищ Красин не готов взять на себя роль посла во Франции по личным мотивам, а товарища Ганецкого не хотят отправлять послом по иным соображениям. Ганецкий сейчас в Риге, и он хорошо сработался с латышским правительством. А ваша фигура устроила и членов Политбюро, и МИД Франции.

— МИД Франции — это мсье Бертело? — улыбнулся я. Бертело в какой-то мере мне протежирует. Вон, благодаря его ходатайству заполучил престижную награду. И пусть эта награда досталась мне как результат какой-то подковерной борьбы, но все равно, орден есть орден. Жаль, носить его в Советской России мне не придется.

Георгий Васильевич загадочно улыбнулся и спросил:

— Вы слышали поговорку, которая в ходу и на Набережной д’Орсе и в Форин-офисе?

— А что за поговорку?

— Если применять аналогию с ружьем, то на спусковой крючок нажимает министр. А вот само ружье держит на плече секретарь.

Я покивал, делая вид, что услышал поговорку впервые. Впрочем, я ее и на самом деле услышал первый раз, потому что читал об этом у Всеволода Овчинникова. Читать — не значит слышать. Интересно, жив Овчинников или нет? Видел его по телевизору, человеку было уже за девяносто, а он был бодр и свеж^[1]. Но журналист прав — министры меняются, а внешнюю политику определяют постоянные работники, остающиеся в тени.