Северная корона. Против ветра - Джейн Анна - Страница 30

– Да я тебе щас…

В этот момент все на лестничной площадке услышали вой приближающихся сирен. Братья переглянулись, словно говоря что-то друг другу на понятном только им языке, и помчались вниз, оставив и Ника, и Настю. Они прекрасно понимали, что если нагрянут менты, им просто так не уйти. А Макс приказал работать тихо и особо не светиться.

Напоследок один из них бросил:

– Мы вернемся, Никки. И за тобой, и за девкой.

Кларский обжег их широкие спины взглядом, наполненным первосортной ненавистью, зная, что те не шутят. А после бросился к рыжеволосой, опустившись рядом с ней на колено. Следом за ним к девушке подбежал и ее бесстрашный сосед.

– Вот сволочи, – покачал он головой, приложив руку к шее Насти. – Пульс вроде есть. Жива еще. Парень, а ты-то в порядке?

Никита только кивнул. Пока что он, охваченный сильнейшими эмоциями, не мог рассуждать логически, чтобы понять, каким образом Макс пронюхал о том, что они с Настей встречались.

Через пару минут на площадке появились санитары и врач из скорой помощи – бандиты услышали сирену их машины и приняли ее за полицейскую, а потому поспешно скрылись.

Рыжеволосую осторожно погрузили на носилки. Напуганные соседи один за другим выглядывали из квартир, заслышав шум и громкие голоса, и сестра Насти – Света – не стала исключением. Она, ожидая родственницу дома и смотря вместе с племянницей диснеевский мультик «Король лев», тоже высунула голову из-за двери.

– О господи, – ахнула она, поняв, что на носилках видит сестру.

Рыжие волосы, испачканные в крови, зловещим болезненным ореолом разметались вокруг ее головы. Света как была, босиком кинулась вниз, к сестре. Она заметила лужу темной крови на бетоне, и это шокировало ее еще больше.

– Что с ней?! – закричала Света вне себя от ужаса и бросилась к Насте, но сосед в тельняшке, уже спрятавший дробовик дома, и врач остановили ее. Она рыбкой забилась у них в объятиях. – Пустите! Я ее сестра! – завизжала Настина родственница сквозь слезы. – Скажите, что с ней!

– Все в порядке, с ней все в порядке! – торопливо бросил врач, глядя, как носилки с раненой девушкой медленно несут по ступеням вниз санитар и вызвавшийся помочь сосед.

Если честно, в порядке Настя не была, но что он мог еще сказать ее сестре?

– Давайте я поставлю вам укольчик, и вы успокоитесь?

– Я не хочу укольчик! Что с моей сестрой?!

Никита отстраненно смотрел, как плачущей сестре Насти делают укол с успокаивающим раствором. Он все еще плохо осознавал действительность, словно находился не в своем теле, а бесплотным духом висел под потолком, и полностью пришел в себя тогда, когда кто-то подергал его за рубашку. Кларский опустил взгляд и увидел зареванную Полину, прижимающую к себе плюшевого, песочного цвета медведя. Девочка плакала беззвучно, взирая на него огромными покрасневшими глазами, из которых слезы прозрачным ручейком бежали по щекам и капали на шею и небесно-голубую кофточку.

Полина, похоже, видела и кровь, и лежащую без сознания мать, но, в отличие от тети, не кричала, хотя сильно испугалась. Никита молча взял ее за руку, и мокрые от слез пальцы вцепились в его ладонь.

Они ничего друг другу не говорили, но – удивительное дело – Ник почувствовал себя спокойнее, увереннее и хладнокровнее, а Полина перестала плакать, доверчиво прижимаясь к дяде. Кларский даже несмело погладил ее по волосам, заплетенным в косички, и сухо сказал вышедшей на лестницу ахающей над происходящим бабульке:

– Отведите ребенка в квартиру.

– Конечно-конечно, – тут же засуетилась она, поняв, что родная тетка пока не в состоянии сделать этого. – Нечего ей тут делать! Страсти какие, страсти-то! Полиночка, деточка, пошли к нам в гости?

Дочка Насти вцепилась в большую твердую ладонь Никиты и упрямо помотала головой, но он коротко сказал ей: «Иди, все будет хорошо», и Полина послушалась дядю. Она все время оглядывалась на оставшегося на лестничном проеме Ника. Глаза у нее при этом были такими же огромными, как у олененка Бемби, и Ник помимо затаившейся в сердце ярости ощутил еще и глухую тоску. Где-то в глубине квартиры Насти заскулил тихонько, но жалобно и тревожно найденный щенок. Этот звук добавил новый штрих-зигзаг ко взрывной картине эмоций Ника.

Когда девочка вместе со старенькой соседкой скрылась за дверями квартиры, а санитары и врач спустились, Никита поймал за руку более-менее успокоившуюся Свету – та хотела поехать в карете скорой помощи вместе с пострадавшей сестрой, но врач категорически не хотел брать ее – и сказал тоном, не терпящим возражений:

– Слушай меня внимательно. Увези девочку отсюда как можно дальше. Спрячь ее на время, поняла меня?

– Почему? – спросила Света с глупым испугом, похожим на любопытство.

Лекарство блокировало ее эмоции.

– Потому. Ты помнишь, кто отец Полины?

Девушка медленно кивнула. Она помнила. Вся семья Насти была, мягко говоря, в прострации, узнав, от кого та собралась рожать ребенка. К тому времени Андрей Март уже был мертв, а слава «пристанской» ОПГ еще пару лет гремела в городе.

– Тогда не задавай глупых вопросов. Просто делай так, как я говорю. Спрячь девочку. Это ненадолго, – не своим голосом проговорил Никита.

Сейчас он чувствовал себя почти спокойным – задвинул эмоции подальше и вновь мог анализировать случившееся.

– Ты кто такой? – боязливо вглядывалась в его лицо Света.

– Неважно. Если ты не спрячешь Полину, пожалеешь.

– В смысле? – Она жалобно посмотрела в серые глаза Никиты.

– В прямом. Они могут вернуться.

Дав Свете кое-какие указания и взяв у нее номер телефона, чтобы узнать состояние Насти, Никита бегом бросился вниз, к своему «Форду». Запасной комплект ключей лежал в бардачке, и Кларскому пришлось выбить окно, прежде чем он завел автомобиль и рванул вперед, нарушая правила вождения. Подручных Макса уже и след простыл, но Ник долго петлял по улицам города, проверяя, нет ли за ним слежки, а после, поразмыслив, что братья Баталовы могли понять, на какой машине он ездит, оставил ее в переулке на окраине города, неподалеку от остановки, после чего сразу запрыгнул в длинный полупустой бело-зеленый автобус и умчался в другой район. Все это он делал на автомате.

Никита сидел на самом последнем, приподнятом ряду кресел ровно посредине, широко расставив ноги, откинувшись на спинку сиденья и скрестив руки на груди, и бессмысленным взглядом смотрел в окно, за которым размытым пятном проплывали небо, дома и фигуры людей.

Эмоции вновь вырывались из-под контроля: холодная ненависть, нестерпимое желание наказать тех, кто посмел обидеть Настю, дикая злость на себя и на свою беспомощность. Одновременно привыкший к логике мозг Кларского пытался анализировать ситуацию, в которую попал его хозяин.

Насте и ребенку грозит опасность. Теперь ее не оставят в покое. Доступа к архиву с компроматом больше нет – Баталовы забрали банковский ключ. Месть, как следствие, отменяется. А Макс продолжит искать его.

Лучшее, что сейчас Ник может сделать, – просто уехать из города, пока это еще возможно. Пока не перекрыты все пути. Нужно убраться, переждать и напасть заново, в самый неожиданный момент.

Однако это был не вариант – из-за рыжеволосой Насти и ее ребенка. Люди Макса могут вернуться за ними, как обещали. Нет, они не могут, они – вернутся.

В голове Кларского засела мысль о том, что он должен защитить их – просто обязан, любой ценой. Эта мысль была путеводной звездой в его сознании, похожем на ледяную ветреную пустыню. То бесконечно злое и страшное, что проснулось в нем после того, как Ник увидел окровавленную Настю и испуганную Полину, требовало настоящего возмездия. «Око за око, зуб за зуб!» – вот что кричало оно яростно внутри Кларского, овладев его сердцем. А ум меланхолично подтверждал, что, скорее всего, принцип талиона будет самым верным в этом случае. Остановить Макса будет крайне нелегко, а самый простой способ сделать это – убрать его.

– Никита, дурак, хва-а-атит, – услышал вдруг Кларский игривый возглас и машинально повернул голову.