Доктор воровских наук - Гусев Валерий Борисович - Страница 20
- Предыдущая
- 20/27
- Следующая
– Чуть побольше, – улыбнулся участковый. – На два пальца.
Вот это номер! Значит, это мелкое Пугало вовсе не милиционер. Он только мундир позорит. И значит, это он выгнал Хлястика из его квартиры и из его монастырской башни. Вот гад! Тут уж я полностью одобрил Алешкин фокус с машиной. Не уедем мы отсюда, пока не разберемся с этим негодяем. Мелким, но злобным.
– Ну, что, вы готовы? – спросил участковый дядю Федора. – Едем?
– Ага, – сказал дядя Федор, цепляя трос. – Давно пора. Я уже соскучился без руля.
Он сель за руль «фордика», а папа зачем-то забрался в «уазик». И вдруг мы там увидели знакомый облик нашего архитектора. Он улыбнулся нам и помахал рукой.
– А это кто с вами? – нахально спросил Алешка участкового.
Участковый подумал и сказал:
– Попутчик. – И сел за руль «уазика».
И они медленно, включив аварийные мигалки, поехали к шоссе. А мы с Алешкой задумчиво смотрели им вслед.
– Жаль, они нас не взяли, – сказал Алешка. – Мы бы там пригодились.
Что он имел в виду, я понял позднее.
Папа вернулся довольно скоро, а дядя Федор остался с машиной, в мастерской.
Мы позанимались всякими хозяйственными делами. Попробовали удрать в монастырь, но мама категорически нас не пустила.
– Он и так разрушен веками и людьми, – сказала она. – Пусть еще постоит.
И она пошла к шоссе, на рыбалку.
Вернулась мама вместе с дядей Федором. Мы еще издали увидели, что он задумчиво скребет в затылке. Чем-то очень озабоченный. Вернее – озадаченный.
– Ну дела, Саныч, – сказал он папе. – Ну и машина у вас. – Он, видно, забыл, что эту машину сам построил. На свалке.
– А что такое?
– Взорвалась, вот что.
– Как взорвалась? – вырвалось у мамы. – Совсем?
– Не, даже как бы не взорвалась, а как бы выстрелила. Так ахнула! Одну стенку в мастерской насквозь пробила. Во такая дыра, – и он показал свой кулак.
Мама и папа переглянулись, а потом уставились на нас. В их глазах застыл немой вопрос. Даже два.
– Может, хватит? – спросила нас мама. – Монастырь, машина... Террористы какие-то.
– Да не, – выручил нас дядя Федор. – Ребята ни при чем.
– Расскажи подробнее, – попросил папа.
– Ну че? Пригнали мы ее в мастерскую. Стали смотреть. Никто ничего не поймет. Не крутится движок – и все. Один умник говорит: давай его на стенде крутанем, может, он в мертвой точке стал. Ну и крутанули. Как она из выхлопа жахнет – полстены долой! Вот такая вот дыра, – и он уже не кулак показал, а руки во всю ширь развел.
– Бред какой-то, – сказал папа.
– Да не, – задумчиво проговорил дядя Федор. – Я думаю, Саныч, машина старая, в выхлопной трубе нагар собрался, уплотнился. Она им и жахнула. Полстены долой...
– И чего теперь будет? – спросил Алешка.
– Да чего... Завтра заберу тачку. Обещали еще посмотреть, подладить.
– А если она в дороге взорвется? – испугалась мама. – Вместе с нами?
– Да не... – как-то не очень уверенно возразил совершенно сбитый с толку дядя Федор. – Может, и не взорвется.
– Я так не играю, – решительно сказала мама. – Взорвется, не взорвется...
А папа внимательно посмотрел на Алешку и спросил:
– А ты как думаешь?
– Не взорвется, – уверенно ответил Алешка.
– Я ему верю, – сказал папа.
– А я – нет! – сказала мама. – Я даже его подозреваю.
Алешка сделал вид, что сильно обиделся. И отошел в сторонку. Я – за ним.
– Дим, – шепнул он мне, – нам надо обязательно в эту мастерскую съездить.
– Зачем?
– Ну надо...
– Ты что в трубу засандалил? – строго спросил я. – Яблоко?
– Ага, – он покаянно вздохнул. – Яблоко. Шестнадцатого века. Чугунное.
Я вытаращил глаза, одновременно потеряв дар речи.
– Я, правда, – проскулил Алешка, – сначала яблоко хотел засунуть. А потом подумал, что ядро понадежнее будет.
Уж куда надежнее – полстены долой!
– Поехали, Дим? Надо ядро выручать. Оно где-нибудь там валяется.
– Ну и пусть валяется! – отрезал я.
– Дим, я хотел маме приятный сюрприз сделать...
– Ты уже сделал. И не только маме.
– Нет, я другой хотел. Я хотел маме это ядро на день рождения подарить. Чтоб она под ним цыплят жарила. Поехали, а?
Я твердо покачал головой, чувствуя, что вот-вот – и он меня уговорит.
– Заодно и Чашкина повидаем.
Этот довод стал решающим. И я сдался.
– А что соврем?
– Чего-нибудь придумаем.
– А деньги где возьмем? На дорогу?
– Чего-нибудь придумаем. Поехали?
Глава XVIII
СУСЛИК ЛОДКИН
Мама сказала: если мы не починим машину, то она остается здесь, в этом очаровательном уголке древней смоленской земли и будет наслаждаться ее дарами.
– Какими? – удивился Алешка.
– Всякими, – улыбнулась мама. – Прекрасной рыбалкой, например...
– Редиской, – подсказал папа. – Козой Васькой.
– ...Памятниками старины, – продолжила мама.
– Дед Степа тоже, – озабоченно высказался Алешка.
– А при чем здесь дед Степа? – удивилась мама. – Тоже мне – достопримечательность.
– Памятник старины, – брякнул Алешка. – Государством не охраняется. Разрушается тоже...
– А что с ним еще? – забеспокоилась мама.
– У него... эта... агле... аллергия!
– Аллергия? На вас, что ли?
– Нет. Он, кажется, в химическом пруду искупался. Теперь чихает и чешется. Надо его проведать.
– Отец, видишь, – сказала мама, – какие у нас чуткие дети? – Но в ее голосе мне послышалось не искреннее восхищение, а искреннее подозрение.
– Да, – сказал я. – Надо проведать деда. Гостинцы ему отнести. Он обрадуется.
– Ну-ну, – прищурилась мама. – Порадуйте деда. – И она собрала в пакет некоторые вкусности. И проводила нас доброжелательным взглядом.
Пока нас могли видеть родители, мы бодро шагали по тропинке в сторону Пеньков. А потом «чуткие дети» свернули к шоссе и помчались, размахивая пакетом с гостинцами.
– Тормозим попутку, – сказал Алешка, когда мы вышли на обочину.
– У нас денег нет, – охладил его я.
– Зато есть чуткие люди, которые не оставят в беде маленьких мальчиков.
– Каких еще мальчиков?
– Нас с тобой, чудак!
И брат стал вылавливать глазами из потока машин наиболее для нас подходящую.
– Так, – бормотал он, – иномарки не берем. Да они и не остановятся. Ищем дачника. Дачники – добрые люди...
Господи, подумал я прямо-таки мамиными словами, как быстро взрослеют нынешние дети, как они быстро набираются житейского опыта. Себя я к нынешним детям уже не относил.
Алешка поднял руку, и возле нас затормозил старенький «Москвич», на верхнем багажнике которого лежал привязанный бельевой веревкой велосипед. И детская ванночка.
– Что случилось? – высунулась в правое окошко озабоченная своими делами пожилая дачница с добрым лицом.
Я уже было открыл рот, но Алешка меня опередил.
– Извините, пожалуйста, – жалобно заныл он. – Нас папа потерял...
– Как потерял?! – ужаснулась дачница. – Котя, ты слышишь? – она повернулась к водителю. И повторила Алешке: – Как потерял?
– У нас испортилась машина, и папа на буксире поехал в мастерскую. А нам велел дожидаться его здесь. Мы ждем-ждем, а его все нет и нет...
– Уже три дня, – зачем-то буркнул я.
– Он шутит, – поспешил Алешка. – С горя. Вы не подбросите нас до мастерской? Но у нас денег нет.
Дачница опять повернулась к водителю:
– Как, Котя? Надо выручить деток.
Особенно таких чутких, некстати подумал я.
– А если вы разминетесь? – спросил Котя. – Папа приедет, а вас нет!
– Ну, если мы не застанем его в мастерской, – наконец-то кстати вставил я, – мы сюда вернемся.
– Садитесь, – сказал Котя. – Если поместитесь.
Все заднее сиденье было завалено узлами, коробками и всякими дачными вещами. Но мы втиснулись среди них и поехали.
- Предыдущая
- 20/27
- Следующая