Ночь эльфов - Фетжен Жан-Луи - Страница 3
- Предыдущая
- 3/48
- Следующая
Странно было видеть ее в таком состоянии – странно и тревожно… Ллиэн уже хотела заговорить, но тут ее тело скрутила очередная схватка – в этот раз настолько резкая, что у нее перехватило дыхание. Она была сильнее и длилась намного дольше предыдущих. Ллиэн широко раскрыла глаза, удивленная нахлынувшей болью, и, закусив губу, чтобы не кричать, изо всех сил стиснула руку своей подруги.
– Дыши глубже, – прошептала Блодевез. – Схватки усиливаются, так и должно быть. Это означает, что ребенок вот-вот появится…
Целительница осторожно убрала со лба Ллиэн пряди длинных черных волос, влажных от пота, и попыталась улыбнуться, несмотря на охватившую ее беспричинную тревогу. Отчего эта гнетущая тяжесть? Она училась искусству врачевания у Гвидиона, одного из наиболее прославленных жрецов-друидов лесного народа, и уже много раз помогала будущим матерям разрешиться от бремени. У эльфов дети рождались редко (в отличие от людей, которые, напротив, плодились не переставая), а уж рождение младенца королевской крови было поистине знаменательным событием – но не только от этой торжественности сдавливало горло и сжимало сердце. Дело было в том ужасающем немом крике, который словно исторгала сама земля, и ощущении смутного, иррационального, необъяснимого страха, который Блодевез испытывала, глядя на королеву Ллиэн.
Затем она обернулась на собравшихся в круг бандруи, лесных жриц, которых люди называли колдуньями, казавшихся такими бледными в своих темных переливчатых муаровых одеяниях, но их беспокойные взгляды свидетельствовали о том, что они испытывают то же самое чувство. Блодевез заметила брошенный на нее взгляд королевы и попыталась найти слова, чтобы приободрить ее, но тут схватки прекратились, и Ллиэн расслабила пальцы, сжимавшие руку подруги. Проведя пальцами между складок тайной плоти королевы, Блодевез почувствовала, что расселина между ними увеличилась. Околоплодный пузырь был раздут, и она знала, что нужно прорвать его, чтобы ускорить разрешение, но чувствовала себя обессиленной, парализованной страхом сделать что-то не так. Не слишком ли велик округлый живот Ллиэн? Может быть, у нее двойня? Похоже на то…
– Тебе лучше повернуться на бок,– сказала она. – Так будет легче…
Ллиэн оторвала взгляд от густых переплетенных веток, образующих над ее головой свод, пронизанный солнечными лучами, – таких спокойных, таких надежных, – и улыбнулась подруге.
Может быть, стоило бы ей сказать…
Ребенок, которого она ждала, был не от Ллэндона и не от другого эльфа. Это был ребенок Утера Ни одна эльфийка прежде не производила на свет дитя человека. А вдруг ей суждено от этого умереть? Возможно, Природа не допускает подобных вещей… Однако Мирддин тоже был рожден от подобного союза – значит, такое все же случалось… Ллиэн закрыла глаза, наслаждаясь мгновениями покоя, но образ Мирддина неотвязно преследовал ее. Мужчина-ребенок с белыми волосами, хрупкий, словно юный эльф, и, однако, окруженный веянием могущества, которое испугало даже ее, когда она впервые его увидела. Не будет ли ее ребенок таким же?
Новый приступ боли прервал ее тревожные размышления, и сейчас Ллиэн была почти благодарна ему. Однако на сей раз она не смогла сдержать стонов. Ребенок был слишком крупным для эльфа. Она чувствовала, как он шевелится у нее внутри, раздирая свою оболочку, а заодно ее плоть… Ребенок Утера…
– Сейчас я прорву околоплодный пузырь, – прошептала Блодевез. – Ты ничего не почувствуешь.
Ллиэн кивнула и закрыла глаза. Потом почувствовала, как Блодевез вводит между ее ног тонкий прутик – и тут же ее бедра залила густая жидкость, вызвав новый приступ схваток, еще более сильный.
– Все хорошо, – прошептала целительница, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно.
Она отбросила прутик, с трудом подавляя желание вскочить и со всех ног броситься бежать с этой поляны, не оглядываясь назад. Королева слишком сильно страдает – значит, что-то не так! Схватки снова прекратились, и Ллиэн расслабилась, измученная, со слезами на глазах. Бандруи, собравшиеся вокруг них, бормотали свои заклинания – все с теми же беспокойными взглядами и слабыми улыбками. Помощи от них ждать не приходилось. Только Блодевез могла бы услышать ее, если бы она заговорила.
– Подумай о ребенке, – мягко продолжала целительница. – Попытайся представить себе, каким ты его увидишь всего через несколько минут… Как ты думаешь, это мальчик?
– Нет, – прошептала Ллиэн. – Девочка…
Улыбка на мгновение померкла на лице Блодевез – бесстрастная уверенность королевы немного обескуражила ее.
– Я видела ее во сне, – продолжала Ллиэн чуть охрипшим голосом, проводя кончиком языка по пересохшим губам. – Она играла на флейте ночью в лесу, и феи в сверкающих одеждах, похожие на светлячков, собрались вокруг, чтобы послушать ее… Она была уже большая, почти взрослая. У нее…
Ллиэн улыбнулась подруге.
– У нее были белокурые волосы, как у тебя, и венок из буксовых веток…
Новый приступ боли был таким сильным и неожиданным, что исторг из груди Ллиэн пронзительный крик. Она наполовину приподнялась, но Блодевез с неожиданной силой обхватила ее за плечи и прижала к земле, а потом погрузила свои тонкие пальцы, белые, словно морская пена, в разбухшие складки ее лона. Плоть затрепетала, напряглась и внезапно раскрылась – между складками показалось что-то круглое, гладкое и липкое.
– Вот он! – закричала Блодевез. – Я его чувствую! Я его чувствую, Ллиэн! Тужься! Сильнее!
Королева ее не слышала. Она задыхалась, терзаемая болью, и ей казалось, что ее тело разрывается. Вокруг нее столпились друидессы – они омывали ее лицо свежей водой, массировали живот и читали древнее магическое заклинание Дуили фвдха, «Лесных сил», которое эльфы называли «Огам»:
Аильм, петбиок, горт, муин… Ель, камыш, плющ, виноград: символы разрешения от бремени, жизни, силы и плодовитости. Друидессы чертили на животе Ллиэн магические руны, отводящие несчастье, но их взгляды были тревожными, губы больше не улыбались.
– Давай же, Ллиэн, тужься! Я его уже вижу!
Все женщины одновременно почувствовали странное недомогание, причину которого не могли понять. Замерев, они смотрели на руки Блодевез, покрытые кровью и слизью, осторожно извлекающие на свет крошечную головку с красным, гримасничающим личиком.
Ллиэн глухо простонала, и тут же маленькое тельце упало на колени Блодевез, и выплеснулись остатки вод. Тогда и сама Блодевез ощутила, словно бы окончание ее трудов вернуло ей утраченную на время способность восприятия, ту же почти невыносимую тяжесть в груди, что и остальные.
– Это… это действительно девочка, – сказала она прерывающимся голосом.
Но она так и не отважилась взглянуть на Ллиэн, продолжая рассматривать новорожденную, так похожую и вместе с тем столь отличную от всех тех, кому она помогла появиться на свет. Блодевез по-прежнему не могла прийти в себя и вдруг заплакала, даже не замечая этого. Полностью обессиленная, она опустилась на ложе из папоротника.
Первые крики крошечного существа эхом отдавались под сводами густых деревьев, но Блодевез не могла заставить себя ничего сделать. Ллиэн потеряла сознание. Друидессы разбежались. Блодевез осталась одна. Превозмогая дурноту, она пристально разглядывала новорожденную, лежавшую на все еще раздутом животе Ллиэн. Кожа, форма головы, размеры рук и ног – все указывало на то, что ребенок ненормальный… Но хуже всего была исходящая от него давящая сила, которую Блодевез ощущала буквально физически. Это было почти невыносимо. Блодевез медленно приподнялась на локте и склонилась над девочкой… На поляне воцарилась абсолютная тишина. Не было слышно даже птиц, даже шороха ветра – словно все вокруг застыло от слабого хныканья новорожденной. Блодевез была одна. Ллиэн все еще не очнулась. Никто не узнал бы… Достаточно было просто ничего не делать. Предоставить все судьбе…
- Предыдущая
- 3/48
- Следующая
