Обнаженный рыбак (ЛП) - Энн Джуэл Э. - Страница 5

— Работа. Когда ты планируешь приступить к работе? — его голос больше не был низким. И он так медленно проговорил предложение, словно общался с ребенком или с человеком, который плохо говорит по-английски.

Смущение — не то слово, чтобы описать, что я чувствовала в тот момент. Скорее… унижение. А когда Фишер улыбнулся, как будто все это время читал мои мысли, мне захотелось причинить ему физический вред. Никогда в жизни я не испытывала такой злости по отношению к другому человеку. Самое неприятное? Я не знала, почему так злюсь на него. За то, что он не надел рубашку? За то, что у него грешное тело? За то, что он подмигивает и улыбается? Может быть, за то, что он говорит чуть более глубоким голосом, что сбивает мое воображение, отправляя его в темное, запретное место.

— Мы можем сделать это… Я имею в виду… — Я ущипнула себя за переносицу. — Я могу начать работать на тебя. Ну… твой бизнес… когда угодно. — Арр! С таким же успехом я могла бы вытатуировать на лбу «девственница из церковно-приходской школы».

На следующий день мама пригласила меня на обед и провела небольшую экскурсию по Денверу, пообещав, что мы сходим на игру Rockies, когда она вернется из Лос-Анджелеса. В тот вечер я сидела на ее кровати рядом с чемоданом, пока она собирала вещи.

— Это странно? — наконец-то я набралась смелости и затронула эту тему. — Быть с кем-то намного моложе тебя? — это был не тот вопрос, который хотела задать ей, но я не могла набраться смелости, чтобы спросить ее, почему она выращивала травку в кладовой своего салона.

Она сложила пару черных брюк и добавила их в растущую кучу в чемодане.

— Ты моя дочь. — Ее ответ сопровождался искренним смехом. — Ты же не думаешь, что все женщины, с которыми я общалась в исправительном колонии, были моего возраста? Потому что это не так. Преступники бывают всех возрастов, размеров, цветов кожи и социальных статусов.

— Нет. Я имею в виду Фишера.

Она пожала плечами.

— Он мой домовладелец. Думаю, он где-то на двенадцать лет моложе меня. Так что… ему около двадцати восьми. Наверное, я немного завидую тому, что он так рано добился успеха. Но, нет, меня не смущает, что он младше меня.

Я сморщила нос.

— Опять же, я говорю не об этом.

Ее глаза сузились, губы все еще кривились в ухмылке. Улыбка — она досталась мне от мамы. Мой папа часто говорил мне об этом, до того, как мама попала в тюрьму. Потом он вообще перестал сравнивать меня с ней. Но у нее были маленькие ямочки, как у меня, и ее улыбка была немного кривой, как и у меня. Волосы. Глаза. Я была ее мини-копией.

— Тогда, о чем ты говоришь?

— Фишер — он… он твой парень. Верно? То есть… я знаю, что он так же и твой домовладелец, но ты, кажется, близка с ним, больше, чем отношения домовладельца и арендатора.

Не мигая и с открытым ртом, она уставилась на меня на несколько секунд.

— Н-нет… — Она закашлялась от смеха. — Мы просто друзья. Обещаю тебе, на этом все.

— Правда?

Еще один смешок.

— Правда.

— У него есть девушка? — этот вопрос прозвучал так быстро, что у меня не было ни секунды, чтобы остановить его.

Добавив еще одежды в чемодан, она слегка приподняла брови.

— Нет. А что? Тебе нравятся мужчины постарше? Пожалуйста, скажи «нет».

— Конечно, нет. Я имею в виду… Я хочу сказать, что нет ничего плохого в мужчине на год или два старше, но не на десять лет. Я спросила только потому, что заметила, что он не запирает дверь подвала со своей стороны. И я подумала, если бы у него кто-то жил или даже гостил, он бы не хотел, чтобы ты входила в его пространство без предупреждения. Он мне совсем не интересен. — Я закатила глаза.

Мама закусила губу и медленно кивнула.

— Понятно. Ну, я постучала, так что это было мое предупреждение, и он это начал, так что знала, что он не будет против того, что я поднимаюсь наверх.

— Что значит «он это начал»?

— Мы друзья. Просто друзья. Иногда мы вместе смотрим телевизор здесь внизу. Иногда мы тусуемся и пьем пиво или два. Не помню, когда это произошло, но он дважды стучался, чтобы спуститься сюда, и мне приходилось подниматься по лестнице, чтобы отпереть дверь. В конце концов, я перестала запирать ее со своей стороны, а он перестал запирать ее со своей. Но, конечно, если тебе так будет удобнее, ты можешь запирать ее, пока меня нет.

Я провела ногтем по молнии на ее чемодане.

— Это не так важно. Буду запирать ее, если не забуду. — О… я однозначно буду запирать ее. Это была гарантия. Однако маме не нужно было знать, как мало я доверяю голому рыбаку.

— Ну, я ему доверяю. Я бы не оставила тебя с кем-то в одном доме, если бы не доверяла ему свою и твою жизнь. Я хорошо разбираюсь в людях. Фишер — один из хороших. Я имею в виду… — она ухмыльнулась —…не пойми меня неправильно, но я сказала ему, что удалю его яички, если он хоть на минуту посмотрит на тебя неподобающим образом. — Она засмеялась.

Я не знала, над чем она смеется, потому что была уверена, что он уже не раз так на меня смотрел.

Поэтому не была так уверена в его статусе «хорошего человека», но я знала, что скоро выясню это.

— У тебя есть парень?

Не отрывая взгляда от рубашки в своих руках, она улыбнулась. Грустная улыбка.

— У меня нет парня. Я уверена, что с мужчинами покончено.

— Но у тебя впереди еще такая длинная жизнь. Я молилась за тебя. Молилась, чтобы ты снова обрела счастье. Я молилась, чтобы ты смогла остаться чистой.

— Чистой? — она посмотрела вверх.

— Марихуана.

После нескольких секунд напряженного размышления она снова нацепила свою грустную улыбку.

— Спасибо, что молилась за меня. Я не уверена, что Бог еще готов одарить меня своей милостью, но ценю, что ты считаешь, что я ее заслуживаю.

Я позволила ей закончить собирать вещи, не задавая больше вопросов, но у меня их было очень много. Отец так многого мне не рассказывал. Может быть, он думал, что защищает меня, но я не чувствовала себя защищенной, когда он умер, и у меня осталось так много вопросов без ответов.

— Утром Фишер отвезет меня в аэропорт. Рейс очень ранний… в четыре тридцать. Ты можешь поехать с нами, если хочешь, но я пойму, если ты захочешь остаться. — Она застегнула чемодан и поставила его у двери своей спальни рядом с ручной кладью.

— Я поеду.

Это, казалось, заставило ее улыбнуться, настоящей улыбкой, которая показала обе ее ямочки.

— Отлично. Я записал для тебя кое-что. Мой номер и номер салона, где я буду учиться. Пароль от Wi-Fi. Я записала и номер Фишера, на случай, если он забудет дать его тебе. У тебя есть контактная информация твоих бабушки и дедушки, и я оставляю тебе ключи от своей машины и немного денег на бензин и еду.

— Не стоит. — Я покачала головой. — Тебе не нужно оставлять мне деньги. Папа убедился, что я получу деньги с… — Я сморщил нос.

Она моргнула несколько раз, прежде чем понимание промелькнуло на ее лице.

— Его страхование жизни.

— Да, — прошептала я.

Мы больше не говорили ни о моем отце, ни о деньгах, которые у меня были, о деньгах, которые будут начисляться мне по частям, когда я стану старше, включая деньги, предназначенные для колледжа, которые я не была уверена, что буду использовать.

Мы поужинали. Посмотрели вместе телевизор. И рано легли спать.

Четыре тридцать наступили слишком рано. Я собрала волосы в хвост и натянула штаны для йоги и футболку большого размера.

— Кофе? — спросила Рори.

Я покачала головой и зевнула.

— Я, наверное, снова лягу спать, когда вернусь сюда.

— Хорошая идея. Тогда пойдем. Фишер уже отнес мой чемодан в свой грузовик и ждет нас.

Одолеваемая зевотой, я последовала за ней к подъездной дорожке у дома, где нас ждал белый грузовик с надписью Mann Construction, Inc. на боку.