Бывший-босс (СИ) - Салах Алайна - Страница 25

Нет, это точно не галлюцинации. Мы измеряли уровень глюкозы в крови, а потом целовались. Сахар у меня оказался пять и шесть, за что Маша меня похвалила. А потом я предложил ей остаться, ибо она перебрала апельсинового сока.

Телефон все не затыкается, но вместо выяснений, кому я так основательно понадобился, осторожно высвобождаю руку, придавленную плечом Маши и на цыпочках тащусь к холодильнику, молясь, чтобы там нашлась вода. Ледяная и минеральная. Полжизни бы сейчас за нее отдал.

В минибаре находится литр Сан-Пеллегрино, который я выпиваю в два глотка, после чего, снова почувствовав себя человеком, оцениваю окружающую обстановку. Мебель мы ножом не вскрывали и посуду не били — это уже радует. В номере царит порядок. Мой взгляд зависает на спящей Маше и больше не двигается. Да что ж она такая красивая-то, а? Почему по телеку вечно показывают каких-то размалеванных пластмассовых кукол, а ее — ни разу? Несправедливо.

Маша, кстати, так и уснула в одежде, тогда как я умудрился раздеться до трусов. Видимо, спьяну решил воспользоваться территориальным преимуществом.

Похлопав себе по раздутой ширинке и пробормотав «Ты хоть голову спрячь», снова лезу под одеяло. Не могу упустить шанс выспаться рядом с ней.

Телефон, о котором я успел забыть, вибрирует снова. Когда я подношу его к глазам, ожидая увидеть переписку в рабочем чате, то обнаруживаю километры сообщений от Марианны.

Просто имей в виду, что я собрала все твои вещи и упаковала. Их доставят тебе завтра.

Как отдыхается, кстати? Не стер еще свой баклажан под корень?

Аренда квартиры оплачена только до конца лета. Я рассчитываю, что твоей совести хватит на то, чтобы продлить мне ее еще хотя бы на три месяца. Котик!!!

И попробуй только откажи!!! Это, в конце концов, не я улетела на две недели в Дубайск, чтобы пялить свою давнюю заморскую любовь.

А вообще, ты редкий козлина, Тим, в курсе? Я тебе доверяла вообще-то!!!

Значит, деньги к деньгам все-таки? Я-то провинциалка без кола и без двора. Не то, что эта внучка олигарха.

А твою любимую рубашку я изрезала в лохмотья и представляла, что это твой член!

Элина, кстати тоже, считает, что ты повел себя, как конченая потаскуха!

Пусть теперь твоя сладкая сотрудница делает тебе массаж!!! Она еще не знает, как ты начинаешь визжать и извиваться, когда тебе ребра мнут. Крутыш, который боится щекотки! Фу!

А вообще, спасибо тебе огромное, Тимурчик! Без мужика-то я точно не останусь, а вот ты без меня сгинешь. Помяни мое слово!!!

— Доброе утро! — Голос Маши заставляет меня оторваться от прочтения этой истеричной писанины. — Что делаешь?

Поморщившись, я машинально гашу экран.

— Да так…

— С Марианной общаешься? — Словно заглянув в мою голову, уточняет она.

— Не общаюсь. Читаю ее прощальные наставления.

Помолчав, Маша гладит меня по плечу.

— То есть вы действительно расстались?

— Да, мы действительно расстались, но, пожалуйста, будь добра… — ворчу я и, выдохнув, говорю уже мягче: — В общем, избавь меня от сочувствия. В твоем исполнении это выглядит, как издевка.

— Хорошо, не буду, — моментально произносит она, избавляя меня от мучительной необходимости вдаваться в объяснения. — Но я вижу, что ты расстроен. Может быть, имеет смысл попытаться все вернуть?

— Я не расстроен, а раздражен необходимостью выслушивать незаслуженные обвинения. И возвращать Марианну намерений у меня нет. Наши отношения изначально основывались на взаимном удобстве, и замуж я бы ее все равно не позвал. Наоборот, все к лучшему. Со временем найдет себе того, кто полюбит ее по-настоящему.

Подобных откровений я сам от себя не ожидал, и, поняв, что сказал слишком много, раздраженно замолкаю.

— То есть Марианну ты не любил? — Маша смотрит на меня с неподдельным удивлением. — А тогда почему вы столько лет были вместе?

— Потому что, — грубо отрезаю я.

Ничуть не смущенная моей резкостью, она продолжает смотреть на меня во все глаза, и мне ничего не остается, как продолжать.

— Потому что после тебя мне было так нужно, — признаюсь я, глядя на нее. — Не вовлекаться в отношения эмоционально, чтобы больше не испытывать боли.

Повисает длинная пауза, в которой становится так неуютно, что приходится подавлять желание встать и уйти. Не так уж и легко для мужской самооценки — взять и признать себя слабаком, боящимся близости.

Впрочем, моя выдержка оказывается вознаграждена сторицей, потому что сразу после этих слов Маша выпаливает: «Какой ты все-таки необыкновенный» и, схватив шею обеими руками, впивается в меня поцелуем.

Glava 38

— В чем дело? — шепчет Маша, сжав мои плечи. — У тебя сильно напряжена двуглавая мышца.

— Я все жду, когда ты скажешь, что нечищеные зубы — это в крайней степени негигиенично, после чего мне придется час торчать в ледяном душе, — бормочу я, старательно прикрывая рукой стояк, грозящийся пробурить дырку в ее боку.

— Во время поцелуя вырабатывается слюна, которая нейтрализует бактерии и кислоты. Так что расслабься. — С этими словами она снова припадает губами к моему рту.

Смирившись с фактом, что прогнозировать что-либо рядом с Машей бессмысленно, я шлю на хер осторожность и подминаю ее под себя. Из легких рвется рык восторга. Моя давняя мечта приводится в исполнение: можно целовать и обнимать ее без опаски хапнуть статью за совращение малолетних или получить пизды от бешеного деда.

— Ой, что-то давит так… — Маша ерзает подо мной, пытаясь ощупать свои ребра.

Я снова затаиваю дыхание. Давить, кроме моего стояка, там больше нечему.

— Но это не страшно, — шепотом добавляет она. — Продолжай.

Вот что ты за неандерталец такой? — мысленно отчитываю я себя. — Она же чистая и явно без большого опыта. Надо с ней нежнее и деликатнее.

Погладив ее по волосам, я снова ее целую. От возбуждения слюны во рту столько, что если бактерии там и были, то сдохли без возможности воскреснуть. Маша, которая блевала, на удивление пахнет апельсинами. Все же в ведении здорового образа жизни явно есть толк.

Опустив ладонь ей на бедро, я осторожно его сжимаю. В ответ Маша обвивает ногами мою спину. Смелая девочка.

— Не бойся ничего, — Я трусь щетиной об ее скулу, спускаясь ниже.

— А чего я должна бояться? — не задерживается с вопросом Маша.

Не найдясь, что ответить, я провожу языком по ее ключице. Чего бояться? Не знаю даже. Моего огромного члена, наверное. Вообще я сказал это для создания нужного антуража. Я опытный, доминирующий и заботливый, она — неопытная, нежная и податливая.

Нащупываю молнию на ее платье, выжидаю мгновение, спрашивая разрешения, и тащу вниз. У Маши в этом смысле забот гораздо меньше. Просто не полениться стянуть с меня трусы.

— Ты так вкусно пахнешь, — шепчет она, пока я стараюсь снять с нее платье так, чтобы оно не застопорилось где-нибудь на середине лица. — Мускусом и сандалом.

Воистину говорят, что красота в глазах смотрящего. В нашем случае нюхающего. Я был уверен, что от меня несет перегаром.

Кое-как расправившись с платьем, я даю себе время на созерцание результатов своих трудом. То есть ошалело разглядываю тело Маши. Ее мать обязана быть как минимум фотомоделью, чтобы родить такую обалденную дочь. Тут красиво все: от длинных ног до идеальной четверки, сжатой кружевным белым лифчиком. Представляю, как бы удивилась Маша, переверни я ее сейчас на живот со словами: «Не волнуйся, я на тебя еще немного с этого ракурса посмотрю»? То, что сзади у нее все более чем в порядке, я имел возможность убедиться на пляже.

Маша кладет ладони себе на грудь, прикрываясь. Видимо, я слишком фанатично ее разглядываю и тем самым заставляю нервничать.

— Смотреть друг на друга — абсолютно нормальное желание в близости, — успокаивающе говорю я, верный амплуа заботливого альфы. — Пожалуйста, не волнуйся. Ты очень красивая.