Камни его родины - Гилберт Эдвин - Страница 11

– Ну конечно, я хотел бы, чтобы ты ей понравилась. Но это отнюдь не вопрос жизни и смерти, уверяю тебя, – ответил Эбби, обращаясь к сигарете, которую вертел в руках.

Нина выпустила длинную струю дыма и посмотрела искоса на профиль Эбби, как будто надеялась, что это подбодрит ее. Длинный характерный нос, резко очерчен ный лоб, полные губы. И все-таки сквозь резкие черты лица проглядывала какая-то мягкость, слабость, податли вость, и это ее тревожило. Его неуверенность лишала Уверенности и ее.

И потом, сколько у нее осталось времени? Каких-нибудь два месяца, и он получит диплом. И уедет. А ей еще Целый год учиться. Ну а дальше? Что, если ей потом не Удастся получить работу в Нью-Йорке и придется торчать в конторе матери, пытаясь быть полезной и как-нибудь оправдать расходы на свое содержание? Торчать там в конторе и смотреть, как мать выбивается из сил, интригует, заключает сделки, обхаживает клиентов и тем не менее еле-еле выколачивает на арендную плату и на поденщицу (раз в неделю), да еще на эти паршивые вечеринки для возможных клиенток – молодых женщин, у которых нет ни единой стоящей мыслишки в голове, да и мозгов-то нет...

Но зато у них есть кое-что, чего нет у матери. У них есть комфорт и спокойная уверенность, что им не придется дрожать за свою судьбу, когда стукнет сорок пять.

Ни за что! Мать лишилась всего этого из-за отца. И она, Нина, тоже лишится, если... Нет, она не смеет промахнуться. Лучше она оставит колледж, лучше согласится спать с Эбби, лучше вылезет из кожи вон, только бы одержать сегодня победу над Трой Остин!..

И никакая это не низость! Просто времени осталось в обрез, а она вдруг испугалась – ведь на карту поставлено так много, а времени так мало...

... Гравированные карточки... Объявление в тоунтонской газете: "Мистер и миссис Эббот Остин III"...

Кроме того, – и это самое главное, – ей не придется стать женой какого-нибудь грубияна: она будет женой Остина, и все будет в порядке, и она даже согласна спать с ним, потому что он такой мягкий и робкий...

Каким облегчением была для нее его исповедь!

Он единственный. Не такой, как остальные мужчины, не такой, как ее отец...

Она остановилась на Эбби Остине не потому, что не смогла бы заполучить других мужчин, других поклонников; просто ни один из них не стоил того, чтобы терять время, бороться, отвоевывать его кулаками, зубами. Ее мужем должен стать Остин...

А если она дошла до такого отчаянного состояния, так это только потому, что она знает, какой он нежный, деликатный и какой из него получится великолепный архитектор. И знает еще...

Что же случилось с той Ниной Уистер, какой она была три года назад? Что случилось с Ниной Уистер, которая приехала тогда в Нью-Хейвен, полная непреклонной решимости изучить искусство вдоль и поперек, постичь все тонкости профессии, получить диплом, явиться в редакцию крупнейшего журнала и одним махом стать директором художественного отдела, знаменитой женщиной, достопримечательностью Нью-Йорка, этого города мужчин?..

Что случилось с Ниной Уистер, всегда презиравшей товарок, которые без толку околачиваются в Йеле, не вылезая из автомобилей богатых фермерских сынков?.. ВЬ

Случилось вот что: она потерпела крушение. Она поняла, одной решимостью ничего не добьешься – даже в редакциях фешенебельных журналов. Поняла, что решимость – это одно, а талант – совсем другое. И еще поняла, как мудро поступают те девушки, которые любому диплому предпочитают брачное свидетельство. Она поняла, что не хочет, подобно матери, в сорок пять лет биться о каменные стены захолустной комиссионной конторы, и тем более не хочет стать женой какого-нибудь ничтожества и днем умирать с тоски, а ночью – от отвращения.

Вот почему, когда Винс Коул познакомил ее с Эбби Остином, Нина Уистер, усердная на первом курсе, полная сомнений на втором и вконец отчаявшаяся на третьем, приняла твердое решение...

Теперь нужно бороться, нужно взять себя в руки, ни на минуту не упуская из виду конечной цели: автомобиль (непременно дорожный лимузин), и дом (один из этих чудесных современных домов), и собственный текущий счет в банке, и, разумеется, ежемесячный чек маме на кругленькую сумму, и длинные загородные прогулки в машине, а может быть, и наезды в Нью-Йорк за покупками. И частые посещения тоунтоновских магазинов и снисходительное презрение к толпящимся обывателям, которые будут глазеть на нее и восхищаться сказочно прекрасным домом, выстроенным Эбби по собственному проекту...

Какая восхитительная перспектива!

И мучительный страх, что все сорвется.

Лишь бы Эбби Остин не сплоховал. Лишь бы выдержал.

Ну, попробуй только не выдержать, Остин! Я просто задушу тебя!

Нина опустила глаза и с ужасом обнаружила, что совсем сплющила сигарету. Она украдкой сунула окурок в пепельницу, оглянулась и увидела распахнутую дверь лифта и Винса Коула, пропускавшего вперед стройную темноволосую девушку с большими серыми глазами, которые сразу остановились на Нине.

"М. и М. " (Макс и Марти) был излюбленным рестораном молодых архитекторов; он помещался на Чейпл-стрит, неподалеку от Йорка. При ресторане был бар. Этот Ресторан, да еще заведение Мори на другом конце города, ыли излюбленными местами сборищ студентов-архитекторов. Только у Мори было по-старомодному уютно, там еще сохранился колониальный стиль, дубовые столы были изрезаны инициалами посетителей, и нередко слышалось нестройное пение, а "М. и М. " был ресторан вполне современный.

Нина была довольна, что встреча произошла здесь, в привычной для нее обстановке. Именно сюда обычно приглашал ее Эбби.

– Дивное местечко! – сказала Трой Остин, когда они уселись перед длинной полированной стойкой бара.

– Автор проекта перед тобой, – заметил Эбби, указывая кивком на Винса Коула.

– Ах, вот как! – воскликнула Трой.

Нина допила свое пиво, и вдруг ей стало куда легче и веселее. Оказывается, Эбби напрасно пугал ее: Трой совсем не так невыносима, как можно было подумать. А ведь только что, в отеле, впервые увидев Трой, увидев ее короткие, своеобразно подстриженные и зачесанные набок темные волосы, встретив насмешливый взгляд ее больших глаз, услышав ее мягкий, но властный голос, Нина была совершенно подавлена и не знала, куда деваться от смущения.

А как она одета, эта Трой Остин! Бежевое бумажное платье с длинными рукавами и глубоким вырезом. В ушах золотые с жемчугом серьги. На запястьях болтаются и звякают какие-то побрякушки, старинные и современные вперемежку. У самой Нины никогда не хватило бы духу навесить на себя такую удивительную коллекцию украшений, от самых строгих до совершенно безвкусных. Впрочем, на Трой Остин они почему-то казались вполне уместными.

Эбби, конечно, обожает ее, это ясно; для него она совершенство, ну, а Винс Коул... Как он, однако, разошелся!

Винс шутливо склонил свою красивую голову и с деланной скромностью заметил:

– Проектирование ресторанов – священный долг каждого, кто любит обедать на дармовщинку.

Нина невольно оглянулась, вспомнив, какой жуткой дырой был этот ресторан до того, как Винс по собственной инициативе составил проект, нарисовал роскошный перспективный вид в красках и показал владельцам, которые так и вцепились в это предложение.

Теперь главная стена напротив бара была выложена пурпурными глазурованными плитками; на ней висели великолепные изогнутые бра, освещавшие каждую кабинку. Повсюду были развешены абстрактные картины – дар студентов Стрит-Холла. Огромная задняя стена ресторана а целиком из стекла; за ней находился небольшой сад, центре которого стояла гигантская бронзовая статуя. Работа Винса принесла владельцам огромные барыши, с тех пор его кормили здесь бесплатно.

– Вот бы тебе взяться и перестроить ресторан Локк-Оберса. Подумать только, такие омары, и совсем даром, – сказала Трой, обращаясь к Эбби. И потом Винсу: – А вы к тому же и талантливы! Давайте как-нибудь удерем с вами на травку, хорошо, Винсент?