Камни его родины - Гилберт Эдвин - Страница 66

Но было поздно. Врач уже что-то делал с Верноном. Она никогда не думала, что человеческое лицо может быть такого цвета, как лицо ее дяди.

Эбби схватил ее за руку, и, подняв на него глаза, она увидела, что челюсти его дрожат мелкой дрожью, с которой он никак не может справиться.

Подбежал Винсент и сказал, что попросил кого-то вызвать карету скорой помощи. Сердечный припадок, объяснил он.

Почувствовав дурноту, Трой отвернула голову, но тут же снова повернулась к Эбби и Винсенту: ей было тяжело смотреть, как со всех сторон сбегаются любопытные. От их возбужденных возгласов у нее звенело в ушах.

Вернон так и не пришел в сознание. Около пяти часов того же дня он умер в тоунтонской городской больнице.

Трой и Эбби были единственными, кого допустили в палату. Когда они молча возвращались домой, им снова пришлось проехать мимо строительного участка на Мэйн-стрит. Экскаватор уже вырыл глубокую яму. Выемка котлована для фундамента будущего здания началась.

Трой и Винсент ждали на платформе, пока Эбби хлопотал о том, чтобы гроб погрузили в багажный вагон бостонского поезда, который должен был прибыть через десять минут.

– Не напускай на себя такую мрачность, дорогой, – попросила Трой. На ней был все тот же черный полотняный костюм. Щелкнув зажигалкой, она закурила.

Винс кивнул. Еще бы ему не быть мрачным! Ральф Гэвин будет ждать его завтра в Нью-Хейвене; значит, ехать вместе с Трой и Эбби на похороны Вернона в Бостон никак невозможно. А ведь там он познакомился бы еще кое с кем из клана Остинов, не говоря уже обо всем прочем.

– Ты как-нибудь обойдешься без меня эти дни, правда? – сказала Трой. – В холодильнике куча всякой еды. – Она выпустила струйку дыма. – Завтра вы с Раф-фом, кажется, обедаете у Нины?

Он снова кивнул.

– Постараюсь не задерживаться в Нью-Хейвене, – заговорил он наконец. – Как только вернусь – зайду в контору к Эбби, посмотрю, чем ему можно помочь.

– Ну, там сейчас Рафф, – напомнила Трой.

– Ты же знаешь Раффа: перепутает все числа и забудет про добрую половину самых срочных дел, – возразил Винс. По просьбе Эбби Рафф приехал из Нью-Йорка и помогал заканчивать рабочие чертежи здания.

– Это будет очень мило с твоей стороны, – сказала Трой.

Винс покачал головой.

– Знаешь... Я как раз думал...

– О чем? – Трой оглянулась на контору начальника станции.

– Помнишь тот вечер в Нью-Хейвене? Это было, кажется, в нашем вудмонтском коттедже. Ты тогда была сильно на взводе и все требовала, чтобы мы с Эбби сразу после окончания стали компаньонами.

– Помню.

Он пристально смотрел на нее. Что означает выражение ее расширившихся глаз? Понимает ли она, что у него на уме?

– И никто тогда не слушал тебя, – напомнил он ей.

– Все были не в духе. – Она принужденно улыбнулась.

– Говоря по совести, я сам был не в восторге от этой идеи. Но кто мог тогда предвидеть, что случится такое? – Он кивнул в сторону конторы начальника станции, где был в эту минуту Эбби. – Эбу придется сейчас очень туго. Не будь я так связан, я засучил бы рукава и помог ему выкарабкаться.

Трой еще шире раскрыла глаза.

– Постараюсь разделаться с нью-хейвенской чепухой за один день. – Винсент озабоченно нахмурился.

– Хотела бы я, чтобы все это уже было позади и я очутилась дома.

– Я тоже.

– Доктор не в восторге от моей поездки, – заметила она, но сразу же весело прибавила: – Надеюсь, Винсент, пока я буду в Бостоне, ты не станешь водить под кустики всех здешних девственниц.

– Не всех: десяток, не больше, – ответил он и раздраженно подумал, что она, по-видимому, уже забыла о его намеке на сотрудничество с Эбом.

– Стоит нам с тобой прийти на вокзал, – говорила тем временем Трой, – как я сразу вспоминаю, каким ты был, когда мы познакомились на вокзале в Нью-Хейвене. Такой энергичный, и красивый, и тащил целый рулон чертежей, и рука у тебя была горячая...

«И что там у нее в голове? – угрюмо думал он. – Форменный калейдоскоп, черт бы его побрал. А Эбби уже возвращается».

– Тебе лучше пройти в тот конец, Трой, – сказал Эбби сестре. – Я должен побыть здесь, присмотреть за всем. – Он старался держаться так же спокойно, как Трой, но вид у него был ужасный: должно быть, вдобавок ко всему еще поссорился с Ниной. Он был в темном костюме, черном вязаном галстуке, и, хотя погода была ясная и очень теплая, через руку у него было перекинуто пальто.

Зазвонил колокол, и сразу вслед за ним раздался пронзительный, жалобный вопль дизель-локомотива, предупреждающего о своем приближении.

Винс попрощался с Эбби и отвел Трой на ее место в салон-вагоне. Ему вдруг стало стыдно, что даже в такую минуту он думает только о своих делах.

– Ты взяла достаточно сигарет, дорогая? – виновато спросил он.

– Да. – Трой села в кресло, открыла сумочку и достала пачку «Парламентских».

– Я позвоню тебе завтра вечером из Нью-Хейвена.

– Правда позвонишь?

– Непременно. Часов в девять, хорошо?

Он стоял перед ней в проходе салон-вагона и старался придумать, чем бы ее утешить.

Она взглянула на него и улыбнулась, но, несмотря на улыбку, глаза у нее были бесконечно грустные.

– Если уж это было неизбежно, то почему он хотя бы не дожил до конца постройки!

– Да, – сказал Винс, не попадая ей в тон, потому что она впервые открыто проявила свое горе.

– По вагонам! – донесся с платформы крик кондуктора.

Винс наклонился и поцеловал Трой. Кондуктор продолжал монотонно выкрикивать:

– Хартфорд, Провиденс, Бек-Бей.

– До свиданья, дорогой! – Трой стиснула ему руку.

– Позвоню завтра вечером. – Винс выскочил на платформу.

Он смотрел, как тронулся с места сверкающий состав. Невольно проводил взглядом идущий в голове поезда багажный вагон, такой обыкновенный, такой прозаичный.

Вернон Остин едет на закладку своего последнего дома.

Утром Винс сидел в вестибюле нью-хейвенского отеля и поджидал Ральфа Гэвина. Он пришел слишком рано, взвинченный, беспокойный, с удивительным ощущением полной свободы. Потому, может быть, что Трой в Бостоне, а ему давно уже не приходилось бывать где-нибудь без нее.

Чем дальше, тем приятнее было это ощущение. Внезапно он подумал: а почему бы не остановиться в отеле, вместо того чтобы идти вечером к Рут? С годами она делается все более чудаковатой. И он отнюдь не жаждет встречи со своим дурацким братцем. Особенно сегодня. Эдди был произведен в сержанты, еще больше раздобрел и женился – разумеется, на дочери полисмена. Винс знаком с нею: костлявая блондинка, на плоской груди неизменно болтается золотой крестик. Она заставляет Эдди учить катехизис, чтобы он мог потом принять католичество. Что ж, это пойдет ему на пользу. Если он займется самоусовершенствованием, дел у него будет по горло.

Винс взглянул на часы, подошел к стойке портье, записался в книгу приезжих и, вслед за рассыльным, поднялся к себе в номер на пятый этаж.

Рассыльный ушел, и Винс, оставшись один в большой, затененной комнате, стал размышлять, как лучше провести время. Он собирался заглянуть в Уэйр-Холл и повидать кое-кого из товарищей или, быть может, повести Рут на репетицию новой пьесы в театр Шуберта, но теперь эти планы не привлекали его.

Он вспомнил о Бланш Ормонд. Винс ни разу не встречал ее после окончания университета. Присев на край кровати, он нашел в телефонной книге номер телефона фирмы, в которой она работала.

По тону Бланш Винс понял, как она удивлена и обрадована тем, что он ее разыскал. Впрочем, она сразу же сказала:

– А я думала, вы женились.

– Я действительно женился.

Короткое молчание.

– Я помолвлена, Винс. Свадьба будет за неделю до рождества.

– Ах так? – огорченно протянул он. – Что ж, поздравляю, Бланш. Кто избранник?

– Я... я расскажу вам об этом потом.