Выбери любимый жанр

Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри - Страница 34


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

34

Взгляд девушки стал недоверчивым.

— Я забыла его имя, — сухо ответила она.

— Уверен, если вы захотите… — улыбаясь, настаивал

Гонзаго.

— Повторяю: я забыла его.

— Давайте напряжем память… Попробуем вместе.

— Но зачем вам имя этого дворянина?

— Давайте попытаемся вместе, и вы увидите, зачем оно мне. Может быть, его звали…

— Ваша светлость, — прервала его донья Крус, — у меня ничего не получится, я не вспомню.

Это было произнесено так решительно, что дальнейшие настояния становились бессмысленными.

— Хорошо, не будем больше об этом, — бросил Гонзаго. — Очень досадно, и сейчас я вам объясню, почему. Французский дворянин, живущий в Испании, может быть только изгнанником. К сожалению, там много таких. У вас, дорогое дитя, здесь нету подруги-сверстницы, а подружиться ведь очень не просто. Я подумал: «У меня есть некоторое влияние, и я добьюсь, чтобы этого дворянина помиловали, он вернется, привезет девушку, и моя дорогая донья Крус больше не будет одинока».

Все это он произнес с такой неподдельной искренностью, что бедная простушка была тронута до глубины души.

— Ах, — воскликнула она, — как вы добры!

— Я не злопамятен, — улыбнулся Гонзаго, — у нас есть еще время.

— Я не посмела бы попросить вас о том, что вы мне сейчас предложили, но мне бы страшно этого хотелось, — сказала донья Крус. — Но вам нет надобности разузнавать имя этого дворянина и писать в Испанию: я видела свою подружку.

— Как давно?

— Совсем недавно.

— И где же?

— В Париже.

— Здесь? — поразился Гонзаго.

Донья Крус уже ничуть не остерегалась его. Гонзаго все так же улыбался, но несколько побледнел.

— Господи, да это было в тот день, когда я приехала, — рассказывала простушка, не дожидаясь расспросов. — Когда мы проехали через заставу Сент-Оноре, я принялась ругаться с господином де Перолем, требуя открыть занавески, которые он упорно держал задернутыми. Он не дал мне увидеть Пале-Рояль, и этого я ему никогда не прощу. Заворачивая недалеко отсюда, карета задела за дом. Я услышала, что в комнате в нижнем этаже поют. Господин де Пероль придерживал занавеску рукой, но ему пришлось отдернуть ее, потому что я так ударила его веером по руке, что тот сломался. Я узнала голос, приподняла занавеску. В окне первого этажа я увидела мою милую Аврору, она совсем не изменилась, только стала красивей.

Гонзаго вытащил из кармана записную книжку.

— Я вскрикнула, — продолжала рассказ донья Крус. — Кони вновь пустились в галоп. Я хотела выйти из кареты, кричала. О, если бы у меня хватило сил, я задушила бы вашего Пероля!

— Так вы говорите, — прервал ее Гонзаго, — эта улица находится неподалеку от Пале-Рояля?

— Совсем рядом.

— Вы узнали бы ее?

— Я даже знаю, как она называется, — сообщила донья Крус. — Я первым делом спросила ее название у господина де Пероля.

— И как же она называется?

— Певческая улица. Но что вы там пишете, принц? Гонзаго действительно что-то нацарапал в записной книжке. Он ответил:

— То, что необходимо, чтобы вы встретились со своей подругой.

Радостно зардевшись, донья Крус вскочила, глаза ее сияли от счастья.

— Вы добры, вы поистине добры, — сказала она. Гонзаго закрыл записную книжку на защелку.

— Дорогое дитя, скоро вы сможете вынести окончательное суждение на этот счет, — промолвил он, — а пока нам придется на несколько минут расстаться. Вы будете участвовать в торжественной церемонии. Не бойтесь выказать свое смущение или тревогу, это естественно, и вас поймут.

Он встал и взял донью Крус за руку.

— Через полчаса, самое большое, вы увидите свою мать. Донья Крус схватилась за сердце.

— Что мне ей сказать?

— Вы не должны ничего скрывать из невзгод, перенесенных вами в детстве, ничего, понимаете? Вы должны говорить только правду, одну только правду.

Гонзаго приподнял занавес, скрывающий вход в будуар.

— Пройдите туда, — сказал он.

— Я буду молить Бога за свою матушку, — прошептала донья Крус.

— Молитесь, донья Крус, молитесь. Это торжественнейший час в вашей жизни.

Гонзаго поцеловал ей руку, она прошла в будуар, и занавес опустился.

— Мой сон сбылся, — довольно громко произнесла девушка. — Моя мать оказалась принцессой.

Оставшись один, Гонзаго сел за бюро и сжал голову руками. Ему необходимо было сосредоточиться, привести в порядок взбудораженные мысли.

— Певческая улица, — пробормотал он. — Интересно, одна ли она? Сопровождает ли он ее? Но это была бы неслыханная дерзость. Да и она ли это?

Некоторое время он сидел, уставившись в пространство, и наконец решительно произнес:

— Это надо выяснить прежде всего.

Он позвонил. Никто не ответил. Он кликнул Пероля. И вновь молчание. Гонзаго поднялся и прошел в библиотеку, где управляющий обыкновенно дожидался его распоряжений. Там никого не было. Лишь на столе лежал адресованный ему конверт. Гонзаго раскрыл его. В нем лежала записка, написанная рукой Пероля, следующего содержания:

«Я приходил, мне нужно многое вам сообщить. В садовом доме произошли чрезвычайные события».

Ниже в виде постскриптума было добавлено:

«Кардинал де Бисси сейчас у принцессы. Я слежу».

Гонзаго смял записку и пробормотал:

— Сейчас они все убеждают ее: «Примите участие в совете — ради себя, ради вашей дочери, если она жива». Но она непреклонна и не придет. Эта женщина мертва. Но кто ее убил? — вдруг задал он себе вопрос и, побледнев, опустил глаза.

Невольно, сам того не желая, он продолжал размышлять вслух.

— Как она была горда когда-то! Красавица из красавиц, добрая, как ангел, мужественная, как рыцарь! Пожалуй, это единственная женщина, которую я мог бы полюбить, будь я способен полюбить женщину.

Он поднял голову, и скептическая улыбка вернулась на его уста.

— Каждый за себя! Моя ли вина в том, что, когда хочешь взойти на определенный уровень, приходится подниматься по ступеням из людских голов и сердец?

Возвратившись в спальню, он бросил взгляд на занавеси, закрывающие вход в будуар, где находилась донья Крус.

«Она молится, — подумал он. — Право, сейчас мне даже хочется поверить в нелепицу, именуемую голосом крови. Она была взволнована, но не слишком, не так, как девушка, которую действительно похитили и которая вдруг услыхала: „Сейчас вы увидите свою мать!“. Что требовать от этой цыганочки: она всегда мечтала о бриллиантах, о празднествах. Волка невозможно приручить».

Гонзаго приложил ухо к двери будуара.

— А она и впрямь молится! — прошептал он. — Забавно, у всех этих подкидышей, сирот в каком-то уголке сумасбродного мозга таится убеждение, которое родилось в раннем младенчестве и умрет с их последним вздохом, убеждение в том, что у них мать — принцесса. Все они бродят по свету и ищут своего отца короля. Но эта очаровательна, она — истинное сокровище! О, в простоте душевной она, даже не понимая того, будет служить мне. И если бы сегодня какая-нибудь славная крестьянка, подлинная ее мать, явилась и раскрыла ей объятия, она, покраснев от негодования, отшатнулась бы. Мы еще увидим слезы на глазах у слушателей, когда она будет рассказывать о своем детстве. Комедия проникает во всякое действо…

На бюро стоял хрустальный графин с испанским вином и бокал. Гонзаго налил бокал до краев и осушил его.

— Смелей, Филипп! — промолвил он, склонившись над разбросанными бумагами. — Это будет решающий кон! Сегодня или никогда! Мы накинем покров на прошлое. То будет великолепная игра и богатейший выигрыш! Миллионы банка Лоу могут превратиться, подобно золотым монетам в «Тысяче и одной ночи», в сухие листья, а огромные владения Невера — это прочно, они никуда не денутся.

Он принялся приводить в порядок свои записи, которые сделал задолго до этого дня, и мало-помалу лоб принца разгладился, словно устрашающие мысли оставили его.

«И не стоит предаваться иллюзиям, — прервав работу, вновь погрузился он в размышления, — месть регента была бы ужасна. Да, он легкомыслен, забывчив, но он хранит память о Филиппе де Невере, которого любил сильней, чем брата. Я видел у него на глазах слезы, когда он смотрел на мою жену в трауре: ведь она была вдова Невера. Но как я все ловко провел! Прошло уже девятнадцать лет, и никто не попытался даже намекнуть на мою причастность».

34
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело