Возвышение Хиспа - Миротворцев Павел Степанович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/69
• Следующая

Все это было сказано с такой непреклонной уверенностью, что я даже растерялся.

– Ну, знаешь ли, – начал я, слегка оглушенный такой прямотой. – Мне, конечно, лестно слышать такое и от такого человека, как ты, но я бы не был так сильно уверен во мне.

Вард лишь спокойно пожал плечами, а потом произнес:

– И все же я поставлю на тебя, а потом проверим, был я прав или нет.

В этот момент я окончательно понял, что смог сделать Варда по-настоящему своим человеком, а ведь я думал лишь о предпосылке к этому, однако все получилось само собой.

– Хорошо, время покажет.

– Да.

– Теперь же вернемся к нашим баранам! – спустя пару секунд тишины притворно-радостно воскликнул я. – Значит так, ссылкой на край света меня не напугать… да и куда уж дальше ссылать? Тем более хрен у них получится это сделать. Покажешь, где живут эти три личности. Зайду, поинтересуюсь, как у них дела, все ли в порядке со здоровьем.

– Подожди. Не спеши. Я, конечно, покажу, где они живут, но все надо сделать тайно. Мы должны быть вне подозрений. Ведь даже если нам повезет и все эти люди вдруг в один раз скончаются, все равно я бы рассчитывал только на самое худшее развитие событий.

– То есть нас будут судить по максимуму? – спросил я.

– Именно!

– Почему? – Мне искренне стало интересно. Раньше за Вардом столь сильного пессимизма не замечалось.

– Из-за нее, – изящный палец лорда указал точно на Солину.

Эльфийка, в свою очередь, непонимающе посмотрела на меня, а ушки, воспользовавшись моментом, трусливо прижались к голове.

– Вот уж правду говорят, что пессимист – это хорошо информированный оптимист, – проворчал я. – Действительно, об этом я не подумал. – Затем, посмотрев на эльфийку, добавил: – Вот видишь, Ушастая? От тебя одни проблемы!

Вард возмущенно уставился на меня. Тоже мне, защитник слабых и угнетенных, мать его. Остроухая же понуро опустила голову, но я сказал эти слова не затем, чтобы обидеть девушку. Пару секунд ушки держались, но потом все же сделали, что я и ожидал. Опустившись в разные стороны, они опять беззвучно заплакали.

– Вот! – воскликнул я. – Они снова так сделали! – И показал на моментально вернувшиеся в нормальное положение уши эльфийки.

– Кто сделал? – непонимающе посмотрел на меня Гротен.

– Ее уши!

Лорд недоумевающе перевел взгляд на Солину, а потом обратно на меня.

– И не смотри на меня так! – огрызнулся я на его подозрительный взгляд.

Так смотрят на человека, когда думают, что тот окончательно слетел с катушек. Может, я и привык уже к таким взглядам, но не люблю, когда так смотрят совершенно необоснованно.

Вард вопросительно посмотрел на Солину.

– Врет он все! – гордо произнесла она. – Все с моими ушами нормально.

В этот момент моя челюсть удачно попыталась отвалиться, а так как я все еще лежал на кровати, то отвалилась она мне на грудь. Это же надо, врать с такими честными глазами. Ладно, когда я вру, по мне вообще непонятно, то ли серьезно говорю, то ли шучу, вранье же можно принять как за первое, так и за второе. Зато вот эльфийка соврала с таким видом, что в правдивость ее слов я сам едва не поверил.

– Все, Ушастая, нет больше веры тебе, – пафосно произнес я, после чего встал с кровати и вышел из комнаты, предусмотрительно захватив с собой плащ. Мой плащ, помимо обычных своих задач, выполнял у меня частично и функции кошелька, именно в нем лежал один из трех увесистых мешочков с золотом.

Когда мы приехали сегодня утром, у меня не было времени, чтобы познакомиться с городом поближе, а сейчас я решил это исправить. Пройдя по многочисленным залам дворца, при этом восемь раз заблудившись, я добрался до главного входа. Один раз, к моей радости, заблудился удачно и попал в служебную, причем женскую, половину. Попал в пересмену, когда одни служанки ложились спать, а другие собирались на работу. От обилия голых и полуодетых девушек я слегка обалдел, но это же самое обилие свело на нет все впечатление от увиденного. Это все равно что на пляже для нудистов. От чрезмерного количества «обнаженки» просто перестаешь обращать на них внимание. Поначалу, конечно, таращишься на всех, выпучив глаза, но потом становится совершенно все равно. Вот и я сначала получал удовольствие от вида голых тел и женского визга всякий раз, когда меня замечали. Потом мне это надоело, и, забредя к очередным голым бабам (ну, признаю, походил я немножко по комнатам, не каждый же раз такой случай выпадает), я деловито поинтересовался, как мне пройти к главному входу. Прикрываясь всем, чем можно, мне подробно описали, как пройти туда, куда я хотел.

Вот чем мне этот мир нравился, так это своей патриархальностью – в общем, мужики рулят! С нашим матриархатом я бы живым из этой части дворца не ушел, а если бы еще спросил, как пройти к выходу, мне бы дали такой подробный маршрут, что у меня уши бы в трубочку свернулись. Здесь же направили на путь истинный, едва не рассыпаясь в комплиментах. Когда же я стал уходить, мне недвусмысленно намекнули, что могу ненадолго и задержаться. Причем так недвусмысленно, что чуть не порвали рубашку. Я с трудом отобрал обратно плащ и едва не расквасил себе нос, когда, убегая, завязывал шнуровку на штанах.

Хотя, если брать в целом, дворец мне не шибко понравился. В нем не было домашнего уюта. Холодный. Мрачный. Одинокий. Пустой. Вот первые ассоциации, возникающие, когда попадаешь в эту громадину. Если комнаты мне еще нравились, то дворец в целом был даже неприятен. Вроде бы все сделано красиво. Чувствуется, что не один маг приложил руку к возведению этого сооружения. От вида огромных залов захватывало дух, по широким лестницам в ряд могла проехать тройка рыцарей в полном вооружении и с прямо стоящими копьями. Многочисленные картины, гобелены, камины, громадные мозаики и не менее громадные магические люстры. Все это заставляло восхищаться, чувствовать едва ли не благоговение, но не любить. Любить так же, как любишь родной дом. По мне, конюшня – и та была уютнее для жилья, чем этот дворец. Впрочем, кроме эльфийки, мои взгляды никто не разделял. Причем Солина, по мне, так и вовсе боялась этого дворца, хотя тщательно скрывала свой страх. Ушастая привыкла жить среди деревьев, природы, а холодный, мертвый камень ее пугал. Все равно что открытое поле для человека, прожившего всю жизнь в четырех стенах, – он его попросту испугается. Жить среди жизни и попасть в мертвые земли. Примерно такие ассоциации могли возникнуть у эльфийки.

Наконец, добравшись до выхода из дворца, я натолкнулся на неожиданную проблему. Приказано было никуда меня не пускать.

– Вам нельзя покидать пределы дворца! – дрожавшим голосом сообщил мне молодой стражник.

Естественно, с таким положением вещей мириться я был не намерен. Еще бы! Восемь раз заблудиться и в итоге вернуться обратно? Да ну уж на фиг!!!

– Парень, – произнес я проникновенным голосом. – Ты ничего не напутал?

– Нет, господин, – более уверенно отозвался он.

Полностью закованный в железо, он выглядел эффектно… для неокрепшего детского ума и девушек. Молодое лицо было красивым, нос не поломан в какой-нибудь драке, а карие глаза лучились добротой и были живыми. В общем, просто лапочка. Сравнив с собой, даже позавидовал. Такого парня никто не боится, уважают и любят, а меня? Раньше со мной все было точно так же, как и с этим парнем, а теперь, хоть я почти наверняка моложе него, своей рожей большинство людей отпугиваю с первого взгляда в их сторону. Вот что значит момент! Глядя на этого добродушного парня, я чуть не заплакал от обиды, но, как говорят, момент упущен – трамвай ушел. Окинув его теперь совсем другим взглядом – стражник заметно побледнел, – я поинтересовался, кто отдал такое распоряжение.

– Сэр Бонемар!

– И с какой стати этот свинтус отдает распоряжение страже лорда Гротена? – Сощурившись, я внимательно посмотрел в глаза паренька. Он тут же опустил взгляд куда-то в пол. Но ответил бойко:

– Не могу знать! – Похоже, достаточно вольная оценка сэра Бонемара пришлась ему по душе.

• Предыдущая
• 4/69
• Следующая