Выбери любимый жанр

Карнавальная ночь - Феваль Поль Анри - Страница 59


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

59

– И встретимся, и побеседуем, – отвечал Жафрэ.

– Хоть завтра… – продолжил Комейроль.

– Хоть сегодня.

– Но ведь нужно время навести справки?

– Уже навел.

– А время, чтобы назначить с ним свидание?

– Он получил письмо, где время встречи назначено.

– Как у вас достало дерзости зайти в этом деле столь далеко, мэтр Жафрэ? – спросил Комейроль, повернув к собеседнику рассерженное лицо.

Покровитель мелких птах ответил, смиренно потирая ладони:

– Госпожа графиня оказалась еще расторопней нас с вами, и ее Аннибал только что здесь был и беседовал с молодым человеком прямо у меня на глазах!

КАРТИНА

Меж тем все мелкие пичуги ожидали приема у Добряка Жафрэ, да как терпеливо!

Посовещавшись, двое бывших служащих конторы Дебана разошлись и договорились вновь встретиться в два часа пополудни. Все воробьи Парижа и пригородов сломя голову ринулись сюда, образовав суматошный и кружащийся рой. Наконец-то их благодетель был один! Окрестные мальчишки столпились на улице поглазеть, как Добряк Жафрэ раздает милостыню. То было их ежедневное развлечение; во время представления обнаглевшие воробьи вырывали хлебные крошки чуть ли не изо рта у Добряка Жафрэ. Среди зевак случались и философы, и они говорили:

– Известное дело, воробьи! Кто живность любит, тот и людям никогда плохого не сделает!

Прислушайтесь, надо верить философам – как тем, что делятся с публикой своими умозаключениями на страницах книг, так и тем, что проповедуют свои простодушные теории на мостовой.

Окно опять закрылось. Птички разлетелись по родным дворам чирикать славословия Добряку Жафрэ, который меж тем вернулся к своим делам.

В павильоне Ролан заснул наконец крепким сном. Он лежал на диване против окна, выходившего в сад, и белый луч декабрьского солнца, проникавший сквозь облетевшие деревья, играл на его улыбающемся лице.

Ибо Ролан улыбался – наверное, своим снам.

Выпавшие из его руки письма валялись на полу.

Бывают, говорят, чересчур красивые люди, и сама эта красота лежит на них печатью рока. Ролан был не таков; хотя в отрочестве и юности он видел лишь несколько по-настоящему счастливых дней, хотя были в его жизни воспоминания невыразимо печальные, но облик его нимало не наводил на мысль об обреченности или несчастии. Он был из тех, кто выглядит богатым даже в тисках нужды, и на чьем лице, вопреки, любым обстоятельствам, лежит отсвет предстоящего счастья.

Он казался намного моложе своих лет, ибо был наделен редкой, отменной силой и еще не пожил как следует. Пленник преувеличенных детских страхов (в чем наука усмотрела бы, возможно, болезненные результаты того потрясения, что некогда перевернуло его, полумертвого и израненного – скорей душою, нежели телом), он скрывался как преступник, избегая встреч с призраком и забившись в такой закоулок, где самые рьяные поиски не должны были его обнаружить.

Полиция, ненавидимая им до безумия, совсем его не искала; искали те, у кого руки тянулись к богатству и славе, составлявшим его наследство.

Но они умерли. А дремлющий закон иногда пробуждается спустя много лет, пускаясь вдруг по полузатертым следам.

Опасность, которая десять лет назад лишь мерещилась ему, теперь могла стать настоящей. И на место покойных друзей из темноты выступали враги, наощупь охотясь даже не за самим Роланом, а за тем необъятным состоянием, которое случай бросил на растерзание злоумышленникам. А Ролан, сам того не подозревая, стоял поперек дороги, ведущей к этому богатству.

Ролан совсем не изменился: каким мы видели его десятью годами раньше, таким он и был сейчас под этим лучом, озарявшим его мужественный и нежный лоб, потонувший в буйстве черных кудрей; вы бы вмиг признали его, невольно вспомнив о чарах, столетиями хранивших юность Спящей Красавицы. Зато вокруг него все сменилось; время и смерть никогда не стоят на месте. Лучезарная дева, поселившаяся в мире его грез, десять лет назад была совсем дитя.

Он улыбался. Рот его приоткрылся. Ему чудилось, что он говорит о любви.

Любви столь же юной, столь же новой, столь же горячей, как и та страсть, что некогда канула, повергнутая к ногам недостойной женщины!

В любви драгоценен не предмет, на который она направлена, но сердце, ее источающее. Что нам до Маргариты, столь низко павшей? Мы говорим о Ролане – благородном, преданном, отважном как двадцатилетний рыцарь. Эта любовь была прекрасна, ибо прекрасна была душа Ролана.

И теперь эта любовь не стала приземленней, но устремлялась все выше, в незамутненную синеву небес, где сияла его звезда.

Все та же любовь! О, конечно, любовь, а вернее, все открытое, щедрое и смелое существо Ролана, которому волею судьбы однажды досталось прозвище «Господин Сердце», то ли шутовское, то ли прекрасное – с какой стороны посмотреть.

Прекрасное имя, отнюдь не шутовское – ведь наградили им это мужественное сердце, эту полную сил и сострадания молодость, это благородное тело, осененное благородным духом.

Он проспал едва четверть часа – и одному Богу известно, какими путями блуждали его грезы по очарованной стране, где безумье наших желаний претворяется в пьянящую действительность, – когда по песку соседней аллеи, звенящей от холода, послышались медленные, но легкие шаги. На повороте дорожки показалась девушка, погруженная в раздумье.

Роза де Мальвуа гуляла одна, оставив, как мы помним, свою подругу принцессу Эпстейн наедине с графом дю Бреу де Клар.

Роза шла, склонив голову и размышляя, может быть, о непредвиденной встрече, что свела ее этим утром с дорогим ей существом, столько значившим к тому же для ее брата – человека, с детства заменявшего ей отца и составлявшего всю ее родню, к которому девица де Мальвуа была безгранично привязана. Они были сироты.

Накануне Леон де Мальвуа сказал ей:

– Напиши нашей принцессе или навести ее. Мне срочно надо с ней поговорить. От этого зависит все ее будущее.

Но печаль и тревога молодого нотариуса стали заметны задолго до вчерашнего вечера.

Ему полностью доверяли покойный герцог де Клар и мать Франсуаза Ассизская, призвавшая его к смертному одру; но после того, как опекуном Ниты был назначен граф дю Бреу и она вошла в новую семью, от него понемногу отдалились.

В этом не было ничего противоестественного. Леон и впрямь решительно противился тому, чтобы граф и его жена сделались надсмотрщиками наследницы де Клар. Он так обосновал свое противодействие, что разрыв сделался неизбежным.

Между тем, хотя признаки разрыва были налицо, он не получил пока закрепления в законном порядке. Текущие дела юной принцессы велись помимо Леона де Мальвуа, даже крупные перемещения средств предпринимались без его ведома и согласия; однако бумаги, дающие права на наследство герцогов де Клар по-прежнему оставались в конторе на улице Кассет.

Несмотря на одержанную победу, графиня, казалось, не решалась вступать в открытую схватку. Леон тоже выжидал. Мы знаем, что он запретил сестре пересекать порог дома де Клар.

Это положение было чревато опасными последствиями, особенно в свете одного загадочного события. С тех пор как Роза де Мальвуа покинула стены пансиона, брат отдал ей все свободные часы, показав тем самым, что помимо сестры ему никто в мире не нужен, ибо он, казалось, отрекся от безответной страсти, в которую одна лишь Роза и была посвящена, причем отрекся настолько, что Роза подчас упрекала себя, почему сердце ее не столь свободно и она не в силах целиком посвятить себя брату.

Примерно за две недели до того дня, откуда вновь продолжилась наша повесть, все резко переменилось. Видно было, что Леон переживает какое-то душевное потрясение, причем очень сильное. Оставив его раз вечером в веселом расположении духа, полным жизни и веры в будущее, Роза назавтра нашла брата бледным, надломленным и страдающим.

И, что совсем удивительно при столь тесной и нежной привязанности брата к сестре, за сим превращением не последовало никаких признаний.

59
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело