Королева-Малютка - Феваль Поль Анри - Страница 17

• Предыдущая
• 17/106
• Следующая

Однако все имеет свой конец. Толпа, смеясь и ругаясь, постепенно успокоилась и поняла, что ее разыграли. Когда шум уже почти стих, возле решетки сада показалась Лили; она почти бежала, счастливая оттого, что ей удалось вернуться на десять минут раньше обещанного срока.

Любящую мать разволновать нетрудно. Увидев, что в роще бурлит огромная толпа, Глорьетта мгновенно испугалась и прибавила шаг; улыбка сползла с ее лица.

Впрочем, разглядев в людском скопище Пастушку и Медора, Лили приободрилась: эти добрые пастыри уже собрали своих овечек. Под присмотром бдительных наставников ребятишки и построились в небольшую колонну.

Королева-Малютка, несомненно, должна была находиться в самом центре колонны, так как именно это место являлось наиболее безопасным и считалось почетнейшим. К тому же лицо мадам Нобле было совершенно невозмутимым; спокойный вид почтенной матроны просто обязан был немедленно изгнать из самого трепетного сердца даже намек на страх; испуг должен был съежиться, отступить и, устыдившись, исчезнуть…

– Господи, как мы разволновались, – улыбнулась Пастушка, делая шаг навстречу Глорьетте. – Разумеется, мы не можем помешать правительству делать все, что ему заблагорассудится. Сейчас ему угодно пускать сюда орды бездельников и лоботрясов; но у меня – продуманная система, и никаких непредвиденных случайностей у нас просто не может быть… Жюстина! – крикнула мадам Нобле. – Иди сюда! Вот твоя мама.

– Она прячется, эта маленькая кокетка, – садясь на скамейку, произнесла мадам Лили. – Как она себя вела?

– Безупречно! А как мы прыгали через веревочку!.. – всплеснула руками Прогулочница. – Это надо было видеть… Вот твоя мама, Жюстина.

Мадам Лили рассмеялась; и поскольку Жюстина так и не появилась, молодая женщина воскликнула:

– Кажется, она хочет меня разыграть!

Толпа медленно растекалась в разные стороны. Овечки мадам Нобле нетерпеливо топтались на месте и мечтали только об одном: чтобы их отпустили поиграть. Верный Медор поддерживал порядок, прикрикивал на детей, но почему-то не совершал своего обычного обхода стада, как это принято у хороших пастушеских собак. Напротив, он топтался сзади, загибал пальцы, переходил от одного ребенка к другому и даже заставил колонну расступиться, чтобы посмотреть, кто же очутился в центре.

Казалось, Медор считал и никак не мог сосчитать; он был бледен, как полотно, под спутанными кудрями, падавшими ему на лоб, поблескивали капельки пота.

– Дети! – скомандовала мадам Нобле. – Расступитесь и покажите нам Королеву-Малютку! Хватит ее прятать, вы перепугаете ее мамочку.

В ушах Лили уже звенел серебристый смех дочери; вот сейчас она крикнет «ку-ку», выбежит из-за спин своих друзей и бросится ей в объятия.

Однако то, что услышала Лили, не имело ничего общего со смехом ребенка.

Над головами овечек мадам Нобле раздался голос:

– Кого-то не хватает! – Голос был глухой и хриплый.

Он звучал так тихо, что мадам Нобле совершенно не поняла смысла произнесенных им слов.

Но Лили содрогнулась всем телом, ее раскрасневшиеся от бега щеки мгновенно покрылись мертвенной бледностью.

– Да где же ты, наконец! – нетерпеливо воскликнула Пастушка. – Иди же сюда, Королева-Малютка! Мадемуазель Жюстина!

Колонна разомкнулась, и Медор, шатаясь, выступил вперед. Он отчаянно хлопал глазами; глаза эти округлились от ужаса – и, едва не задохнувшись, Медор с трудом выдавил из себя:

– Это ее не хватает!

Лили вскочила, тоненькая и прямая, как тростинка, и прижала руки к груди. Пастушка все еще не понимала – или не хотела понимать, – что произошло.

– Как это не хватает? – переспросила она. И прибавила: – При моей системе такое невозможно!

Лили бросилась к детям, отпрянувшим при виде ее бледного испуганного лица. Медор следовал за ней по пятам, а мадам Нобле в приливе ответственности воскликнула:

– Господа, ради Бога, бегите к воротам! Предупредите сторожей, привратников и всех-всех! Украли ребенка!

– Жюстина! Жюстина! – нежным ласковым голосом звала Глорьетта.

Она не обращала ни малейшего внимания на царящее вокруг нее беспокойное оживление. Толпа мгновенно забыла, зачем она тут собралась, и принялась бурно переживать новое происшествие. Известие о несчастье с быстротой молнии облетело рощу. Несколько добрых людей, предпочитавших не болтать, а действовать, поспешили к воротам.

Лили повторяла:

– Жюстина! Прошу тебя, выходи! Я знаю, что ты здесь, и больше не хочу играть. Это жестокая забава. Ответь мне, где ты?

Молодая мать тормошила каждого ребенка, одного за другим, а дети смотрели на нее и плакали.

Они инстинктивно жалели ее, а она, молитвенно сложив руки, горестно смотрела на малышей.

– Крошки мои, крошки, – повторяла Лили с безжизненной улыбкой, – дайте мне взглянуть на мою дорогую доченьку. Я знаю, она не пропала… Вы же видите, у меня больше нет сил играть!

Наконец откликнулся один мальчик:

– Давайте ее поищем!

И стайка бросилась врассыпную: дети кружились вокруг деревьев, искали в траве и за кустами, кричали:

– Королева-Малютка! Королева-Малютка!

Медор даже не смотрел в их сторону; казалось, он был просто уничтожен. Стоя в кружке сочувствующих, мадам Нобле подробно описывала Жюстину, и каждый отвечал Пастушке:

– Да, конечно, я знаю Королеву-Малютку! – Многие добрые души отправились на поиски девочки в дальние концы сада.

На смену ушедшим прибывали новые люди, взволнованные случившейся бедой; по роще бродили толпы, аллеи были забиты народом. У всех на устах было имя Королевы – Малютки.

Все, знавшие девочку, любили ее и сейчас вдохновенно рассказывали тем, кто никогда ее не видел, какая она была премиленькая и очаровательная. Только что многие посетители сада аплодировали ей, когда она вместе с остальными детьми прыгала через веревочку.

А мать малышки – как она гордилась ею, как любовалась! Ради дочери эта женщина была готова на все! Ведь именно из-за девочки мать называли за глаза Глорьеттой!

Все взоры обратились на несчастную Лили. И каждый, кто взглянул на нее, испугался, что с бедной женщиной вот-вот случится удар.

Сейчас мне трудно описать Лили: она была столь прекрасна, что рядом с окружавшими ее людьми казалась существом из иного мира; впечатление это усиливалось тем, что при ее приближении многих охватывала дрожь, ибо за внешним спокойствием молодой женщины угадывалась целая буря чувств, готовых в любую секунду вырваться наружу. Лицо Лили окаменело, в груди же ее клокотал вулкан.

Никогда еще не была она так похожа на знатную даму; и тем не менее Лили была лишь бедной работницей. Единственным ее богатством была дочь; в этой девочке заключалась вся жизнь Лили: во всем мире у нее не было никого, кроме Жюстины.

Молодая женщина молча и с каким-то странным равнодушием смотрела на толпу; дрожащие пальцы Лили теребили тщательно уложенные локоны, и постепенно копна спутанных белокурых волос упала и рассыпалась у нее по плечам.

В отдалении замер мужчина со смуглым лицом, обрамленным густой черной бородой; он пристально следил за каждым движением Лили. Этот человек стоял так неподвижно, что казался отлитой из бронзы статуей. Мы уже дважды видели его – в ярмарочном балагане и в коляске, ожидавшей на углу бульвара Мазас; именно этот господин крикнул кучеру: «Следуйте за омнибусом!», когда Лили отправилась в Версаль.

С тех пор, как исчез Жюстен, немало мужчин пыталось добиться благосклонности Лили, однако все их усилия остались тщетными. Если предположить, что и этот человек был влюблен в белокурую красавицу, то надо признать, что он совсем не походил на своих предшественников, которые сразу обрушивали на молодую женщину потоки слов, стремясь бессовестнейшим образом вкрасться к ней в доверие. Этот же поклонник был нем.

Наконец Лили повернулась к мадам Нобле; почтенная Пастушка ляпнула первое, что пришло ей в голову:

– Мы найдем малышку! У меня еще никто не пропадал.

– Да, да, – вторил ей Медор, тряся своей взъерошенной головой, словно его внезапно разбудили, – обещаю, что мы найдем ее!

• Предыдущая
• 17/106
• Следующая