Королева-Малютка - Феваль Поль Анри - Страница 23

• Предыдущая
• 23/106
• Следующая

– Сударь, – с откровенным удивлением произнес бородач вместо ответа, – в нашей стране с помощью денег можно удвоить рвение полиции.

– Во Франции, – с достоинством ответил комиссар, – полицейские чиновники почитают предложение денег самым тяжким оскорблением.

Герцог поклонился и поднялся со стула.

– Тем не менее, я думаю, – продолжал комиссар, – что вы, ваша светлость, не хотели нанести оскорбления честному человеку, который не сделал вам ничего плохого. И я только предполагаю, вернее, не сомневаюсь, что ваша светлость интересуется этим делом исключительно бескорыстно.

Похоже, в словах комиссара проскользнула язвительная насмешка, тщательно замаскированная серьезным тоном полицейского чиновника. Герцог де Шав вздрогнул.

– Я говорю так лишь для того, – продолжал комиссар, – чтобы понять, насколько это возможно, ход мыслей вашей светлости. Во Франции, как и везде, руководящие лица имеют подчиненных. Именно нижние чины занимаются поисками виновных и в конце концов находят преступников. Никто не будет отрицать, что деньги позволят значительно расширить сферу деятельности наших агентов; надежда же на заслуженное вознаграждение безусловно заставит их работать еще лучше, чем всегда.

Герцог де Шав достал из портмоне два банковских билета по тысяче франков и положил их на письменный стол.

– Это слишком много, – улыбнулся комиссар. – У нас в стране нет золотых россыпей… Половины этой суммы хватит за глаза; потом я дам вам подробнейший отчет, как и на что были употреблены ваши деньги.

Чиновник взял один билет, быстро черкнул на бланке несколько слов и протянул этот листок благородному португальцу.

– Я предложил бы вашей светлости немедленно отправиться в префектуру, к начальнику сыскной полиции, – сказал комиссар, вставая из-за стола. – В этой записке я объясняю причину вашего визита; в префектуре вы наверняка найдете применение своему второму тысячефранковому билету.

Комиссар почтительно раскланялся с герцогом, и тот покинул кабинет.

Как только португалец удалился, комиссар позвонил. Вошел Пикар.

– Что-то тут не так, – сказал ему комиссар. – Эта молодая женщина красива?

– Красива – это не то слово! – воскликнул Пикар. – Она просто божественна – даже с покрасневшими глазами и бледными, как у мертвеца, щеками.

– Пригласите Риу, – распорядился комиссар.

Риу был довольно поганеньким человеком, но прекрасным полицейским агентом. В профиль он отдаленно напоминал левретку, однако, вопреки хрестоматийным утверждениям френологов[14], был не лишен сообразительности. С озабоченным видом Риу вошел в комнату.

– Этот герцог держал свой экипаж у главных ворот, – заявил он, – хотя сам проник в Ботанический сад через калитку со стороны улицы Кювье. Все это очень странно…

– Его экипаж следовал за толпой через Аустерлицкий мост, – добавил Пикар, – а теперь ожидает возле дверей.

Комиссар с игривым смешком взглянул на часы.

– У каждого есть свои маленькие слабости, – заметил он, приглаживая свои и без того прилизанные волосы. – Воркотня таких вот голубков больше похожа на урчание тигра. Этот тоже не изобрел ничего нового. Я, как и положено, отослал его в префектуру, однако вовсе не рассержусь, если пропавший розанчик найдем мы. И не забудьте! Того, кто первым обнаружит девчушку, ожидает солидная награда.

– Этот герцог сразу показался мне щедрым типом, – заметил Пикар. – Поэтому я и остался.

Риу резко взмахнул тощей рукой с растопыренными пальцами.

– Заметано! – воскликнул он, как делают играющие дети. – Я придумал одну штучку.

– И я тоже! – вскричал Пикар. – Давай напишем!

Они схватили свои весьма потрепанные блокноты и карандаши и набросали по нескольку строчек. Сначала комиссар прочел «штучку» бригадира. «Неплохо!» – удовлетворенно хмыкнул чиновник. Взглянув на листок сержанта, он расхохотался.

– То же самое! – объявил комиссар. – Ex aequo[15]. Похоже, вы оба правы. Итак, вам предоставляется полная свобода действий – и сто франков на первые расходы. Пятьсот франков победителю. С Богом!

Риу и Пикар бросились на улицу.

В их блокнотах комиссар прочел одну и ту же фразу, написанную четкими, но разными почерками и с разными орфографическими ошибками:

«Сегодня же переворошить всю ярмарку». Риу и Пикар в полном согласии сели в фиакр на площади Мазас: надо было торопиться.

– Послушай, старина, – сказал Риу, – вознаграждение, конечно, не повредит, но я даже сам готов приплатить, лишь бы отыскать малышку.

– И все из-за молодой дамы, – вздохнул Пикар. – Это лишь доказывает, что и ты не лишен чувствительности.

– Мы бросимся на них как тигры, согласен? – решительно проговорил Риу.

– И будем бить прямо в цель! Идет? – распалился Пикар.

– Идет… Живей, кучер, погоняй! – крикнул Риу. Саладен и не подозревал, что его преступление будет так быстро обнаружено.

Он не знал, что враг уже поджидает его в его собственном доме.

Юнец заметал следы, как заправская лиса; мы не в состоянии описать читателю проделанный Саладеном путь, поэтому ограничимся лишь тем, что в очередной раз напомним: наш герой был очень молод. А в четырнадцать лет нельзя требовать от человека совершенства. Спустя несколько лет Саладен петлял бы еще более хитроумно.

У детей нередко возникают странные капризы; Королева-Малютка имела все недостатки, присущие ребятишкам ее возраста. Из-за своей общительности и стремления со всеми быть «любезной» она иногда становилась слишком навязчивой; к тому же девочка всегда была готова расточать свои пленительные улыбки, чтобы в ответ получать улыбки восхищенные. Она наслаждалась своим успехом, у нее была неудержимая потребность все время находиться на виду, и Лили – увы! – сама немало способствовала тому, что в ребенке проснулась страсть нравиться окружающим.

Восхищенный шепот, неизменно раздававшийся при появлении девочки-куколки, служил наградой бедняжке Глорьетте.

Когда в Ботаническом саду взгляд Королевы-Малютки впервые упал на мадам Саладен, малышка ощутила жуткое отвращение и инстинктивный страх. Особенный ужас внушала Жюстине синяя вуаль, такая же, как на чепцах монахинь.

Если бы не случай, позволивший мадам Саладен блеснуть талантом на поприще вращения скакалки, вряд ли первое впечатление улетучилось бы столь быстро; но благодаря старушке, зачем-то нацепившей страшную синюю вуаль, Королева-Малютка снискала бурные аплодисменты зрителей; к тому же вскоре эта старушка угостила Жюстину яблочным сахаром. Королева-Малютка была почти такой же сластеной, как и кокеткой, не говоря уж о любви к восторгам публики. Знакомство состоялось.

Когда началась суматоха, уже описанная нами достаточно подробно, мадам Саладен ухитрилась устроить так, что толпа отделила Королеву-Малютку от остальных овечек из стада мадам Нобле. Саладен дал девочке пряничного человечка, и тот на две долгие минуты полностью приковал к себе внимание Жюстины.

Этого времени было более чем достаточно. Мадам Саладен, уже сумевшая увлечь свою добычу на край рощи, внезапно схватила Королеву-Малышку в охапку и зашептала приглушенным голосом:

– Осторожно! Осторожно! Львы выскочили из клетки! Посмотри, как спасаются бегством пансионеры!

Действительно, в эту минуту толпа зашумела, и пансионеры торопливо двинулись прочь из парка. Испуганная Королева-Малютка оглянулась по сторонам и заметила львов. Дети видят все, чего боятся, и все, что мечтают увидеть. Жюстина уткнулась лицом в грудь мадам Саладен; та стрелой понеслась вперед, приговаривая на бегу:

– Не бойся! Я убью их, если они попробуют тебя обидеть!

Королева-Малютка изо всех сил прижималась к своей защитнице; наконец та остановилась в аллее Белых Акаций: настала пора сменить тактику.

– Разве ты меня не помнишь? – неожиданно спросила почтенная дама у девочки.

Жюстина подняла свою хорошенькую головку и с удивлением посмотрела на похитительницу.

• Предыдущая
• 23/106
• Следующая