Кабинет доктора Ленга - Престон Дуглас - Страница 67

– И чего же вы ждете? – спросил он, смутившись, и отвел глаза. – Давайте пройдем цикл проверки… пока мы еще не состарились.

Не сказав ни слова, Проктор занял место у своего пульта, а Ференц пробежался по базовому алгоритму проверки, который сам же и составил. Потом перешел к процессу активации, включив сначала основной, а затем и вспомогательный лазер.

– Разговаривайте со мной, – проговорил Ференц самым начальственным тоном, на который был способен.

– Линия ровная, – пришел столь же ровный ответ.

Прибор загудел громче, и Ференц оглянулся на контрольные датчики.

– Решетка стабилизировалась. Повышаю поле до пятидесяти процентов.

Гул снова усилился. Проктор уставился на контрольный пульт, вероятно не обнаружив отклонений. Сам Ференц не только наблюдал, но и вслушивался. Никаких перебоев, никаких всплесков.

– Тридцать секунд, – сказал он. – Приготовьтесь к выходу на базовый уровень.

Они выполнили алгоритм снижения мощности, пока прибор не заработал на холостом ходу. Ференц провел постоперационную проверку и приготовился к утомительной процедуре осмотра основных узлов и вспомогательных деталей. Взяв с рабочего стола кое-какие инструменты, он уже собрался поднырнуть под корпус прибора, не потрудившись пожелать приятного дня негодяю Проктору.

Но так и не услышал, как дверь открылась и закрылась. Ференц выждал минуту, затем поднял голову. К его удивлению, Проктор, в этот момент всегда уходивший из лаборатории, сидел на стуле возле двери и наблюдал за ним.

– Что вы здесь делаете? – спросил Ференц.

Проктор не ответил.

Ференц выпрямился.

– Мы проверили прибор, – сказал Ференц. – Больше вы мне не нужны.

– Изменение протокола, – повторил Проктор.

– Хорошо. Тогда, может быть, вы расскажете о вашем новом протоколе?

– С этой минуты доступ в лабораторию ограничен. Я буду впускать вас сюда для плановых проверок и обслуживания, помогать вам и наблюдать за вами при необходимости, а затем выводить вас обратно. Если возникнут какие-то проблемы с устройством или потребуется дополнительное обслуживание, вы должны предупредить меня, и мы поступим точно так же.

– И какой же теперь код у двери? Он может понадобиться мне для срочного ремонта или зачем-нибудь еще. А если случится замыкание?

– Датчики дыма, температуры и движения уже установлены и включены. Я всегда буду присутствовать в этой комнате, пока вы находитесь здесь. Если вам потребуется доступ к прибору в любое время дня или ночи, вы позвоните мне, и через десять минут я обеспечу вам его… И буду с вами, пока вы не закончите работу.

Ференц не верил своим ушам. Он вложил в этот проект столько времени и труда, а теперь, после ряда блестящих усовершенствований и мозговых штурмов, когда неразрешимые проблемы превратились в решающие успехи, его награждают таким вот отношением?

Подобно многим высокомерным, самовлюбленным гениям, Ференц мгновенно выходил из себя, как только его переставали холить и лелеять; вот и теперь эгоизм взял верх над другими, лучшими чертами.

– Правда? И когда это вам пришла в голову блестящая идея – ввести такой протокол?

– Я всего лишь следую инструкциям, полученным от агента Пендергаста, – холодно ответил Проктор.

«Агент Пендергаст». Ференц вдруг представил себе, как все разворачивалось. Ему разрешали заниматься прибором при минимуме контроля, пока Ференц пытался восстановить его и привести в рабочее состояние. Но теперь, когда прибор действует и наступила заключительная фаза работы, обслуживание устройства, речь уже не шла о минимуме. То, что раньше казалось шелковой лентой, обернулось удавкой.

– Значит, Пендергаст не доверяет мне, вы это хотите сказать?

Проктор медленно встал.

– Агент Пендергаст подозрителен, но склонен предоставить вам кредит доверия. Я же, со своей стороны, не верю вам с тех самых пор, как подъехал к вашей хижине.

Ференц не знал, что взбесило его сильнее – пренебрежительно-подозрительное отношение или способность Пендергаста продумывать все на шаг дальше, чем он сам. Он безрассудно шагнул вперед.

– Я дал вам то, чего не даст никто другой, а теперь со мной обходятся как с рабом на галере? Можете засунуть этот прибор себе в задницу.

Проктор двинулся навстречу – он не бежал, вовсе нет, но за две секунды оказался прямо перед Ференцем и навис над ним, вторгаясь в его личное пространство. Несмотря на взрыв ярости, инстинкт самосохранения подсказал Ференцу, что лучше сохранять полную неподвижность.

– Мой работодатель сделал вам подарок – возможность заниматься чем-то из ряда вон выходящим. Чем-то поинтереснее тележки, поднимающей и обнюхивающей марсианские камни. Вы приняли этот подарок, прекрасно сознавая все последствия. И доведете работу до конца. А когда она будет завершена, не скажете о ней ни слова. Никому.

Ференц попытался ответить, но вышло лишь беззвучное шевеление губами.

– Я не просто не доверяю вам, – продолжил Проктор все тем же пугающе странным, холодным тоном. – Вы мне не нравитесь. Только шагните за черту, и вам конец. Раз, и все.

Пока Ференц переваривал его слова, Проктор оставался неподвижным, как мраморная статуя. В лаборатории повисла тишина. Примерно через полминуты Ференц слабым кивком подтвердил, что все понял. Проктор сделал шаг назад, потом еще один, пока не оказался возле двери, и уселся на стул, а Ференц вернулся к работе, полыхая от гнева и стыда.

Прошло три минуты. Проктор все так же сидел на стуле, наблюдая за работой. Ференц понял, что успел сделать не так много: неожиданная стычка вывела его из равновесия и теперь было сложно сосредоточиться. Как только он вошел в ритм проверки, послышался скрежет стула по полу, а следом – тяжелые шаги.

Сидя на корточках перед прибором, он поднял голову. Проктор передвинул стул к таинственному столу и сдернул покрывало. Под ним оказались: небольшая стопка твердых пластиковых контейнеров, весы, похожие на те, какими взвешивают алмазы или золотой песок, молоточки и другие инструменты, холщовый мешочек… и привинченное к столу устройство вроде того, на котором мать Ференца набивала свиным фаршем колбасную оболочку.

Ференц смотрел на Проктора. Тот разложил перед собой контейнеры и инструменты, затем открыл мешочек и высыпал на стол что-то сверкавшее латунью. Ференц, водивший компанию с выживальщиками, охотниками и прочими придурками в лесной глуши Западной Виргинии, догадался, что он собирается делать: перезаряжать стреляные гильзы.

Неудивительно, что этот парень оказался самокрутчиком. Зачем доверять это другому, если он может сам изготовить боеприпасы по своим убийственным стандартам. Ференц проворчал что-то себе под нос и снова нырнул под прибор, продолжив осмотр. Он старался отстраниться от происходившего в дальнем углу, но все равно слышал, как Проктор протирает латунные гильзы смоченным в масле тампоном, вычищая пороховую гарь, и вставляет новые капсюли с помощью ручного капсюлятора. Почему-то этот процесс – сама мысль о том, что Проктор занимается своим делом, вместо того чтобы наблюдать за ним, – раздражал Ференца еще сильнее. Звук раскатившихся по металлу крохотных шариков подсказал ему, что Проктор отмеряет порох на весах. Ференц представил себе, как хладнокровный садист плотно набивает порох: сто пятьдесят или даже сто шестьдесят гранов на девятимиллиметровую экспансивную пулю. Затем раздался тихий стук обжимочного пресса. Проктор измерил вес первого патрона и, видимо, собирался взяться за остальные.

Действительно, попытавшись продолжить работу, Ференц услышал, как пресс опять застучал, и опять, и опять. Потом короткая пауза и новая очередь коротких щелчков.

Потеряв последнее терпение, Ференц поднялся. Проктор разложил перед собой ровными рядами не меньше сотни гильз и принялся забивать в них пули на нужную глубину. Он и впрямь изготовлял экспансивные пули – вот мерзавец! Мало того, Проктор закладывал в гильзы пинцетом что-то вроде резиновых или пластиковых колец, чтобы пуля не застряла в одежде, а вошла в плоть, прежде чем сплющиться.