Среди нас 2 (СИ) - Вальтер Макс - Страница 32

К слову, светиться продолжал и амулет, но теперь уже не так ослепительно. Его сияние сделалось тусклым, пульсирующим, и, кажется, даже в тон моему сердцебиению. Иван сидел в метре от меня и так же часто моргал. А затем вдруг подскочил, оглушительно закричал и выгнулся в дугу, запрокинув лицо к потолку. И вспыхнул изнутри, будто передо мной не живой человек, а жуткой формы светильник. Вначале лучи били из глаз и рта, а затем засияла даже кожа. Не знаю, сколько это длилось, но вскоре вместо Ивана на пол с шорохом упала лишь пустая одежда.

Первым делом я ощупал себя, затем посмотрел на руки и вздрогнул, когда на них попал свет фонарика. Даже запаниковал немного, но, потрогав лицо, как раз наткнулся на девайс и немного успокоился. Адреналин постепенно отпускал, наваливалась усталость. Я уселся на пол и привалился спиной к холодной стене. Вместе с боевым задором постепенно проходил и обезболивающий эффект. В левом боку медленно, но неотвратимо разгорался очаг, я уже чувствовал неприятную пульсацию.

«Надо бы перевязать», — запоздало всплыло в мозгу, но сил и желания этим заниматься не осталось. Серьёзная кровопотеря плюс адреналиновый отходняк — и вот результат: полная апатия. Но я человек, не животное, разум должен преобладать над инстинктами. Нужно как-то заставить себя двигаться, иначе я навсегда останусь в этих тоннелях.

Я поднялся и, пошатываясь, подошёл к вещам Ивана. Ему они точно больше не пригодятся, зато моя аптечка целее будет. Кстати, лишний свет тоже не повредит, пока я буду себя штопать.

Этому тоже быстро учишься. Когда работа связана с постоянным риском для жизни, необходимые навыки сами прививаются и становятся неотъемлемой частью сознания. Сколько я успел прожить мирно? Кажется, даже пяти лет не прошло — и вот я снова весь в крови, хрен пойми где.

А рана очень серьёзная. Без помощи специалиста я здесь подохну, и никакие новые таланты не спасут. Кишечник наверняка повреждён, а значит, всё дерьмо, что в нём находилось, сочится сейчас там. И ничего хорошего это не предвещает.

Чёрт, да где же они там? Час уже давно прошёл, и Колян не просто успел бы оповестить наших, но и лично за ними скататься. Уж наверняка кто-то из них должен догадаться, куда мы ушли. К тому же Колян видел, как мы спускались в провал. Неужели что-то случилось?

Так, нужно как-то выбираться отсюда. Что там говорил Ваня? Что-то о сети тоннелей под всем городом, и вроде как развилка находилась под кремлём. Даже нужный коридор мне указал, а я взял — и запомнил. Думаю, стоит попробовать. Главное, не нарваться при выходе на какую-нибудь бетонную преграду. Знаю я этих строителей, они лишний раз разбираться не станут. А сколько раз за тысячу лет перестраивался кремль, одному только богу известно. Ну или как в нашем колодце: накинули предки каменюку поверх да закопали поглубже. Поди сдвинь такую, да ещё в одну рожу, да с распоротыми кишками.

Пожалуй, пойду там, откуда пришёл. Как говорят водители: «самая хорошая дорога та, которую ты знаешь». Вот и нехер изобретать велосипед. С изучением будем после разбираться, и желательно толпой.

Наконец с раной было покончено. Шов, конечно, получился кривой, ну да хрен с ним, мне по подиуму не ходить. Прежде чем свалить, я перетряхнул все вещи Ивана и прикарманил самое ценное. Жадность не позволяла бросить всё здесь, но и унести в одного то, что мы припёрли сюда вдвоём, тоже не получится. А ведь придётся ещё поправку на ранение сделать.

Думал недолго: собрал всё барахло в кучу у стены, сунул в свой рюкзак только самое необходимое и побрёл обратно. Укол бодрящего коктейля как раз начал работать. Боль отступила, хотя противная пульсация внутри продолжала действовать на нервы. Зато появились силы, даже показалось, что я ещё о-го-го. Хорошее лекарство…

Впрочем, путь до лестницы я преодолел, а затем начался ад. Узкий закрученный коридор без намёка на перила, плюс ещё нестандартный шаг ступеней. Ногу приходилось задирать сантиметров на тридцать, при этом стопа едва помещалась на пороге. Здесь не каждый здоровый поднимется.

В общем, выдохся я быстро и уселся в проходе, пытаясь отдышаться. Пот заливал глаза, ноги тряслись от перенапряжения, а повязка насквозь пропиталась сукровицей. Сколько я уже прошёл? Вряд ли даже треть пути. И что самое обидное, толку от этого путешествия ноль. Попытка увеличить количество железа в организме не считается.

Хотя нет, это я зря, ведь мыслить нужно позитивно. Теперь мы точно сможем организовать по всему городу сеть убежищ, связанных безопасным маршрутом. Думаю, за несколько дней нам удастся изучить эти подземные коммуникации. Правда, неизвестно, как они выглядят весной, но что-то подсказывает, всё там в порядке. Предки прекрасно понимали, что такое половодье, и наверняка защитили тоннели. По крайней мере, я на это надеюсь.

Впрочем, сомнения хоть и есть, но они минимальны, особенно после того, что я там увидел. Защита там, конечно, покруче, чем в любом банке. Однако хочется понять, что же хранится внутри и какую ценность эта штука может представлять для нас. И что вообще собирался с ней делать Иван? Передать Баалу? Или использовать для каких-то личных нужд? А он вообще кто? В смысле, кем был на самом деле? Нет, что врагом — это понятно. Но кто они такие? Может быть, какая-то секта или кучка посвящённых, подобная нам, только по другую сторону баррикад? Звучит вполне здраво и жизнеспособно.

Вот есть мы, воины на стороне света, а значит, должны быть и те, кто выбрал тьму. Надо бы выяснить этот момент у отца Владимира. Или у Всеволода. По поводу добра и зла я развозить не стану, мне вообще плевать на эти понятия. В мире всё слишком относительно, и далеко за примером ходить не нужно. Все знают, что убийство — это плохо. Но что делать, когда на жизненном пути встречаются такие ублюдки, как те урки в интернате? Лично для меня здесь всё ясно.

Так и с бесами: они напали на мою страну, не оставляют попыток убить меня и вообще стереть с лица Земли человечество. Мне достаточно, чтобы принять верное решение. Но что движет теми, кто сражается на их стороне? Вот этот вопрос следует разобрать, потому как мотивация противника — важный аспект. Если на него нельзя повлиять, то придётся либо вырезать всех до единого, либо сдаться самому и принять правду противоборствующей стороны. Потому как других вариантов договориться здесь нет. Ах да, есть третий вариант: драться до последней капли крови, отстаивая свои взгляды. То есть заниматься тем, чем мы сейчас и занимаемся.

Уже и не знаю, в который раз я уселся на ступени, продолжая размышлять на сторонние темы. Думать о том, как же сильно я устал, не хотелось, и я отвлекал себя как мог. Старался не задаваться вопросом, сколько ещё мне осталось и как много я уже прошёл. Я просто знал, что нужно продолжать двигаться вверх, чтобы не сдохнуть. Но и сверх силы я это делать не стремился. Здесь достаточно раз оступиться, чтобы больше никогда не встать на ноги. Нет, до самого низа не скатишься, в этом огромный плюс винтовой лестницы. Однако без травм такое падение точно не обойдётся.

Я поднялся и некоторое время смотрел вверх, держась руками за стены. Затем пару раз глубоко вдохнул, кивнул сам себе и продолжил бесконечный подъём. Спускаться было гораздо легче. По крайней мере, мы с Иваном проделали это в один приём, ни разу не отдохнув.

Чёрт, снова мысли свернули не в ту сторону. Мне никак не удавалось выбросить их из головы и сменить другими. Благо подъём наконец закончился, и, преодолев последнюю ступень, я тут же рухнул на пол, уставившись в потолок. Сколько так пролежал, не знаю, ощущение времени размазалось. Я вообще уже не понимал, как долго нахожусь под землёй.

Усталость навалилась с новой силой. Мне едва удавалось держать глаза открытыми, и это очень плохо. Выходит, резервы организма заканчиваются, а ведь предстоит преодолеть ещё одну лестницу. И она гораздо опаснее той, что осталась позади, потому как прямая. Оступившись на ней, лететь придётся до самого конца, и вряд ли удастся завершить такое падение живым.