Жизнь моя - Пейвер Мишель - Страница 56

— О, всем понемногу, — ответила Нерисса. — Кое-какая работа на телевидении, все в таком роде.

Антония вежливо кивнула.

— Я тоже немного занималась этим год назад. Участвовала в передачах для школьников. Не более того.

Нерисса внимательно взглянула на нее.

— Прекрасно, — оживленно сказала Дебра. — Нам пора идти. Ланч в Сент-Эвлали. О, они такие драконы в плане пунктуальности! — Снова натянутая улыбка, на этот раз более теплая. — Было так неожиданно увидеть вас снова, Антония. Невероятно! И я желаю вам удачи с мельницей!

Удивительно, но прозвучало это так, словно Дебра говорила искренне. Антония была тронута ее усилиями проявить дружелюбие.

Чтобы немного отстать от них, Антония задержалась купить журналы. Когда она вышла на улицу, набежали облака. Замок Сарак полностью исчез. От легкого дождика начали кудрявиться ее волосы.

Столкновение с Деброй потрясло ее, но и удивительным образом окрылило. Она была права, уверяя Кейт, что возвращение в Ля Бастид не таит для нее ничего ужасного, — и вот доказательство! У нее просто состоялся доброжелательный, цивилизованный разговор с Деброй Пасмор.

Ей пришло на ум, что, возможно, наследство ее матери было не такой ошибкой, как она думала. Скорее, это была не путаница с именами, а желание показать дочери, что прошлое не имеет силы вредить настоящему. Прошлое не имеет силы.

Если ты можешь справиться с Деброй Пасмор, ты можешь справиться с чем угодно, сказала она себе и натолкнулась прямо на Патрика.

Земля качнулась у нее под ногами. Ее отбросило назад, в прошлое. Был 1988 год, и она убежала с раскопа, чтобы купить хлеба. Внезапно он оказался там же, спустившись с таким же поручением из Лез Лимоньерс.

— Привет, Антония, — спокойно сказал он.

Он выглядел невероятно, до боли прежним. Темные волосы — такие же густые и блестящие, голубые глаза, полные света. А под глазами все такие же тени.

И он казался совершенно невозмутимым. Как будто случайная встреча с ней была для него обыденным происшествием.

Она открыла рот, но не могла издать ни звука. Откашлявшись, она начала снова:

— Что… ты здесь делаешь?

Он не обратил внимания на прямоту вопроса.

— У меня здесь место для уик-эндов. Первый дом в деревне. У моста.

Боже! Они были соседями. По крайней мере, на предстоящую пару дней.

— Так значит, вы — новый владелец? — она путалась в словах. — Я… просто восхищаюсь. Кажется вы там многое поменяли.

— Это не я, это Нерисса.

Нерисса…

Она почувствовала, как эта сенсация заставила ее нутро сжаться. Нерисса… Обручальное кольцо… Ну, разумеется. Внезапно она поняла, почему он не был удивлен, увидев ее. Он был предупрежден. Очень мило со стороны Нериссы не сделать того же самого по отношению к ней.

Она сложила губы в улыбку.

— Прекрасно! Поздравляю! Когда свадьба?

— Она тебе разве не сказала?

— Мы не так долго разговаривали.

Он кивнул.

— Прекрасно! — повторила она. — Она замечательно все устроила… Я имею в виду дом. Значительное усовершенствование, по сравнению с тем, что было раньше.

— Спасибо, — он оценивал ее, как оценивают старую книгу, которой наслаждались в юности, но не могут представить себя читающими ее сейчас. Это заставило ее осознать недостаток макияжа и то, что ее немытые волосы скреплены резинкой.

— Дела у вас, должно быть, идут хорошо, — сказала она, думая о домике для уик-эндов и бриллиантовом кольце.

— Я теперь адвокат.

— Адвокат?

Его губы изогнулись в улыбке.

— Разве это удивительно? Я практикую в Хэммондс Инн.

Хэммондс Инн… Там, кажется, практиковала Дебра Пасмор.

Он понял, что она обо всем догадалась, и на мгновение его черты слегка напряглись.

— Так в какой области права вы практикуете? — спросила она.

— P. I. — ответил он, и на ее непонимающий взгляд добавил: — Тяжбы по личному ущербу.

Она кивнула, не будучи способной придумать какой-либо комментарий.

Он действительно выглядел как адвокат. Из диковатого и довольно потрепанного юнца он превратился в стройного, уверенного в себе мужчину, непринужденно элегантного. Рыбацкий свитер, брюки в рубчик, дорогая лыжная куртка и городская рубашка в полоску, которая тревожаще напомнила ей Майлза.

— А ты как? — спросил он. — Все еще…

— Археолог. Да. — Носком ботинка она выковыривала камень. — В настоящее время на вольных хлебах. Просто, чтобы прояснить. Я потому и приехала. Продаю мельницу. Мне нужны деньги.

Она решила, что это все, что она скажет ему о своей карьере. В сравнении с P. I. это не казалось захватывающим. Три года — в неолитических мусорных кучах, два года — ассистент профессора, ежегодные ковыряния в чужих раскопках плюс написания исследований за других людей да лекции для скучающих туристов на круизных судах. Кейт недавно приставала к ней с еще одним телевизионным проектом, но она его с ходу отвергла. Подруга хотела задействовать ее в полнометражном фильме о стене Адриана, но она уже поставила крест на римской истории.

Ничем подобным ей не хотелось бы делиться с этим невозмутимым элегантным мужчиной, стоящим перед ней. Его это не интересовало. Он даже не задал очевидного вопроса: куда делись деньги? Конечно, не было причин спрашивать, но она нашла такое отсутствие любопытства пугающим.

Внизу, у моста, загудела машина. Он повернулся и поднял руку в знак подтверждения. Наверное, в машине сидела Нерисса, искавшая его для «ланча в Сент-Эвлали».

Сент-Эвлали… Боже… это должно быть там?

— Я должен идти, — сказал он.

— Конечно. — Она выпрямила плечи и попрощалась с ним в манере Дебры: — Прекрасно, Патрик. Это просто невероятно, снова увидеть вас.

Он кивнул ей, не улыбнувшись:

— До свидания, Антония.

— Большой стакан вина, — бормотала она сквозь зубы, направляясь обратно на мельницу. — Большой стакан. А потом — сразу за работу. Чем быстрее ты покинешь это адское место, тем лучше.

Она отбросила намерение позвонить Кейт. Она бы не смогла скрыть от подруги свое замешательство, и та примчалась бы первым самолетом. Кейт ненавидела Патрика. Правда, она никогда его не видела, но это Кейт не смущало.

Все это было каким-то нереальным. Она была уверена в том, что Дебра продала Лез Лимоньерс много лет назад. И вот они здесь, изображая Счастливое Семейство. И с Патриком.

Приемный сын…

Боже, как он изменился! Романтический мальчик, мечтающий стать врачом, превратился в адвоката. Она плохо представляла себе, что такое «персональный ущерб», но готова была поспорить, что адвокатские хлопоты Патрика не имеют ничего общего с защитой неудачников. Во всяком случае, не в Хэммондс Инн.

Невозможно было поверить, что такой человек мог когда-то заучивать наизусть пассажи из «Стихотворений» и испытывать суеверный трепет, обнаружив каменный кубок в пещере: «Мне кажется, богиня не любит мужчин…»

Она давным-давно об этом не вспоминала. Теперь же это вызывало у нее легкую грусть.

Удивительно, как меняются люди. Нет больше «Стихотворений», нет больше кантароса. Адвокат…

А вообще: чему она удивляется? Ей приходилось видеть и других мужчин, идущих таким же путем. Они переболели всеми этими эмоциональными заморочками в двадцать лет, а потом занялись тем, что действительно имело смысл — продвижением.

Просто она почему-то никогда не думала, что такое может произойти с Патриком.

Придя на мельницу, она была встречена дыханием холода. Это было все равно что зайти в морозильную камеру. Она положила руку на ближайший радиатор. Он был ледяным. Громко выругавшись, она схватила фонарь, нашла ключ от подвала и начала спускаться вниз по почти вертикальным ступенькам, чтобы найти бойлер.

Делая это, она испытывала детское чувство нарушения запрета, поскольку отец всегда держал подвалы закрытыми. Они занимали все пространство под мельницей и являли собой смертельно опасную игровую площадку, так как были забиты старыми пустыми бутылками и мельничным инвентарем.