Роковое наследство - Феваль Поль Анри - Страница 38

• Предыдущая
• 38/118
• Следующая

Винсент и так уже давно туда смотрел. На самом деле лампа была не очень яркой, но каждый луч лившегося из нее света многократно усиливался бриллиантовыми кулонами, ожерельями и другими украшениями, висевшими на потолке.

Сколько здесь было рубинов, изумрудов и сапфиров! У архитектора закружилась голова. Сперва он пытался прикинуть, какова примерная цена всего этого великолепия, но скоро оставил это бесполезное занятие.

Полковник был прав. Созерцание сокровищ подействовало на Винсента как обезболивающее лекарство. Он забыл о тех муках, которые несколько минут назад сводили его с ума. Архитектор находился в каком-то блаженном упоении.

Что касается полковника, то он сначала спокойно любовался своими богатствами. Однако через некоторое время его охватило лихорадочное возбуждение, которое он всегда испытывал при виде сокровищ. Старику хотелось еще немножко позубоскалить, но у него уже ничего не получалось.

– А сколько я продал всяких драгоценных безделушек? Много, очень много, – бормотал господин, Боццо. Его голос дрожал от волнения. – Что поделаешь, сейчас такое время, что капиталы должны работать, иначе нельзя. У меня было навалом разных браслетов, медальонов, фероньерок, кадильниц, дароносиц...

Да что там говорить! – вскричал старик. – За одну чашу, некогда принадлежавшую какому-то Борджиа, я получил двадцать тысяч экю... А за митру кардинала-архиепископа де Грана, примаса Венгрии, – десять тысяч дукатов! Представляешь? Всего за две вещи – тридцать тысяч ливров! Ты можешь вообразить себе такую кучу денег? Ручаюсь, ты забыл о своих веревках!

Да, ты не ослышался, – трепеща от возбуждения, продолжал полковник. – Митра и чаша – это тридцать тысяч франков. А у меня таких вещей сотни! Черные Мантии всегда были добрыми христианами, но это не мешало им грабить храмы. Видишь, я ничего от тебя не скрываю. Мало кто может похвастаться тем, что слышал мои откровения. А с тобой – какой смысл играть в прятки? Все равно ты уже почти покойник. Впрочем, ты и так понимал, откуда взялось это богатство. Хотя тебе известна лишь малая толика того, что знаю я. Я мог бы рассказать тебе много интересного... Однажды я ужинал в сокровищнице сиенского собора; А ночь, которую я провел в Ватикане!

Конечно, если бы я сохранил все наши трофеи, которые хранились в пещере, этот тайник был бы во много раз прекраснее... Ты помнишь подземелье, изображенное на картине в галерее Биффи? Я никогда не забуду тот день... Тогда молодой человек, который превратился теперь в старика, прикончил старика, который возродился ныне в молодом человеке. И у этого молодого человека тоже кинжал в руке... И это вполне естественно. Таковы законы нашей семьи. Я выиграл уже две схватки. Я убил двух своих ближайших родственников. Это было мое право. Но приближается третий поединок. Если я не разделаюсь с третьим, он уничтожит меня.

Полковник уже не обращал внимания на Винсента. Он говорил сам с собой.

А Карпантье не слушал старика. Архитектор никак не мог насладиться тем сказочным зрелищем, которое являло собой содержимое тайника. В эту минуту внимание Винсента было приковано к пилястрам[18], выложенным из золотых монет. На монетах были изображены принцы Савойские, короли Пьемонта, Сардинии, Кипра и Иерусалима. Все это были монеты достоинством в сто сорок лир.

Содержимое тайника поражало и ослепляло. Однако архитектор видел еще не все. Пока его глазам открылись только наивные сокровища прошлых времен, которые служили оболочкой для современного богатства.

Но Винсент этого еще не знал. Ему казалось, что ничего более великолепного быть не может.

– Где золото, там и кровь, – произнес старик. – Я ручаюсь, что на свете нет мало-мальски приличной кучи золота, возле которой не растеклась бы лужа крови. А у меня золота – целая гора! Поэтому и крови пролилось целое море. А сколько еще прольется?

Он выпрямился и снова взглянул на своего пленника. Но Карпантье этого даже не заметил.

– Ты ничего не понимаешь! – внезапно воскликнул полковник. – Ведь самого главного ты еще не видел! Это все пустяки! Если бы я владел только этим, я был бы презренным нищим. Это только грубая кожура, под которой скрывается восхитительный плод. Призови на помощь свое воображение, оно у тебя, судя по всему, работает неплохо. Хотя все равно ты не сможешь представить себе настоящего сокровища, даже если преувеличишь в сто раз самые безумные свои фантазии. Узрев это, ты сможешь умереть со спокойной душой. Взгляни на меня! Запомни: все, что сейчас появится перед тобой, принадлежит мне. Я – Хозяин!

В голосе старика зазвучали властные нотки. Винсент не мог не подчиниться приказу: мощь, которой веяло сейчас от полковника, превосходила силу золота.

Архитектор поднял глаза на своего мучителя и поразился той метаморфозе, которая произошла со стариком. Казалось, полковник стал выше ростом и помолодел лет на пятьдесят. Его лицо сияло от гордости.

– Я – ХОЗЯИН! – повторил господин Боццо. – Это золото собирало множество людей – для меня одного!

В этом тайнике сосредоточено все, о чем мечтают люди, – продолжал полковник. – Я могу купить что угодно и кого угодно – кроме владыки земного и Владыки небесного. Хотя, возможно, и Бог, и короли тоже скоро будут продаваться: для этого очень много делают их слуги.

Впрочем, я не знаю, что такое Бог. Может быть, это просто большая куча золота, которая превосходит размерами мою.

Надо сказать, я придерживаюсь одного простого правила: никогда не богохульствовать. Ведь если Бог существует, это опасно, а если нет – бесполезно.

Что же касается королей, то они занимаются тем же, чем я, только делают это несколько иначе. Я орудую ножом, они же, как правило, используют войну, а иногда – закон.

Я им нисколько не завидую. Мне бы не хотелось оказаться на месте какой-нибудь венценосной особы. Ведь вокруг трона всегда толпится куча народа, которая растаскивает по крупицам золотую гору.

Тем более в наше время, когда чернь стала очень гордой. Она жаждет все поделить. Полагаю, в недалеком будущем в мире произойдут великие потрясения. Кто знает, что построит чернь, когда разрушит то, что было? Скорее всего, она снесет дворец, и на его месте появится десяток жалких домишек. Разве горка стружек лучше полена? Неужели миллион спичек может заменить одно дерево? Все-таки я предпочитаю дерево. И оно у меня есть! Следовательно, я могущественнее короля.

Старик довольно ухмыльнулся.

– А ведь ты меня совсем не слушаешь, дорогуша, – заметил он. – Напрасно: по-моему, я говорил очень даже неплохо. Кажется, я догадываюсь, чем заняты твои мысли. Ты подсчитываешь, из скольких золотых Карл-Альберов состоит левая пилястра. Право, это любопытные вычисления, я одобряю твой выбор. Только, пожалуй, один ты не справишься. Давай-ка я тебе помогу. Значит, так: в каждом столбике – три тысячи монет, а в каждой колонне – двадцать пять столбиков. Получается семьдесят пять тысяч Карл-Альберов. Поскольку все эти монеты – по сто copок лир, умножаем семьдесят пять тысяч на сто сорок... Сколько же это будет? Так, если не ошибаюсь, десять с половиной миллионов лир или франков.

– Это ложь или какой-то бред, – пробормотал Карпантье, закрыв глаза.

– И таких колонн здесь четыре, – продолжал полковник. – Может быть, они кажутся тебе слишком маленькими? Ты наверное, предпочитаешь Вандомскую колонну? Что касается меня, то я нахожу ее чересчур громоздкой. У каждого – свой вкус: король воздвигает себе медную колонну, а я – золотую... Эй, очнись, мы еще не закончили! Это, можно сказать, только начало! А сейчас мы перейдем к следующему номеру программы!

Трудно было поверить, что полковник Боццо не лукавит, когда называет сотни миллионов пустяками. Что касается Винсента, то он испытывал сложные чувства. Известно, что, когда некоторые яды применяют, во много раз превысив смертельную дозу, эффект часто бывает обратным. Дело в том, что желудок в таком случае извергает отраву.

• Предыдущая
• 38/118
• Следующая