Роковое наследство - Феваль Поль Анри - Страница 51

• Предыдущая
• 51/118
• Следующая

Его тут же окружили монахини, возбужденные приближением торжества по случаю распределения наград, которое должно было состояться завтра. Винсент не знал, куда деваться от их благодарностей. Назойливые монашки убедили его пойти посмотреть, как идут приготовления к торжеству.

Впрочем, архитектор вовсе не сопротивлялся. Он играл свою роль безупречно. Внимательно осмотрев плоды трудов монахинь, архитектор что-то одобрил, а с чем-то не согласился. Он был очарователен.

Наконец появилась Ирен. Подбежав к отцу, девушка бросилась ему на шею и воскликнула:

– Дорогой папа, у меня к тебе большая просьба! В тот день я тебе не возразила, но сейчас жалею об этом. Я столько плакала! Пожалуйста, забери меня домой на каникулы! Прошу тебя, не оставляй меня здесь одну!

Услышав эти слова, Винсент побледнел. Ирен почему-то выглядела усталой. Отец внимательно посмотрел на нее. Она опустила глаза и тяжело вздохнула. Архитектору показалось, что на лице девушки появилось какое-то новое, более взрослое выражение. Внезапно Винсенту стало страшно. Он испугался за свою дочь.

Возможно, в то же время он испугался и своей дочери.

Архитектор взял ее за руку и повел в сад.

– Ирен, – произнес он, когда они остались одни, – в тот день ты была рада, что остаешься здесь.

– Тебе правда так показалось? – спросила девушка, не поднимая глаз.

– Ты что, думаешь, я ничего не вижу? Меня это очень удивило. Может быть, даже огорчило. Пожалуйста, будь искренней со мной... Она уехала отсюда?

Ирен вздрогнула и вырвала свою руку из руки отца.

– Кто она? – пролепетала девушка. Внезапно она разразилась целым потоком слов:

– Отец, не упрекай меня! Тебе не в чем меня упрекнуть! Здесь оставляют на каникулы только тех, кого хотят наказать. А за что меня наказывать? Я не сделала ничего дурного. Завтра я получу награду. Обычно родители радуются, когда награждают их дочерей. Они хвалят их, а ты...

Винсент обнял дочь и крепко прижал ее к своей груди.

– Наверное, я плохой отец, – тихо сказал он. – И все-таки я тебя люблю. Я люблю только двоих в этом мире: тебя и Ренье... Мне кажется, что ты не совсем права: на каникулы оставляют не только тех, кого надо наказать. Ведь есть еще и подкидыши...

– Да, это правда, – согласилась Ирен. – Я не подумала об этом.

– А кроме них есть сироты, – закончил архитектор.

Дочь повисла у него на шее.

– Отец! – воскликнула она. – Если я останусь, я сойду с ума. У меня такое ощущение, что дома что-то не в порядке.

Винсент попытался улыбнуться, Но у него не получилось. Вместо улыбки у него на глазах выступили слезы.

– В нашем доме ничего не происходит, – произнес он прерывающимся голосом. – Там нет ни счастья, ни несчастья. Наш дом мертв.

Ирен слушала, широко раскрыв глаза. Пока она ничего не понимала.

– Ты была совсем маленькой, и все-таки, наверное, ты помнишь, как счастливы мы были, – грустно продолжал Винсент. – Как я любил твою мать, на которую ты так похожа! Послушай, Ирен, никогда не обвиняй меня в том, что я недостаточно люблю тебя... Я люблю тебя не меньше, чем ее, а ее я обожал: это была моя радость, моя надежда, мое счастье. Но она умерла... Когда это произошло, во мне словно что-то надломилось: мне кажется, что я стал хуже, слабее во всех отношениях... Если бы не ты, дочка, я бы, не раздумывая, расстался с жизнью.

Ирен стало страшно. Она вдруг сильно побледнела и не смогла скрыть охватившего ее ужаса.

Заметив волнение дочери, Винсент Карпантье покачал головой:

– Нет, не бойся, сейчас я не думаю больше о том, чтобы покончить с собой.

– Умоляю тебя, отец, скажи мне, что случилось! – сквозь рыдания проговорила Ирен.

Архитектор уже открыл было рот, чтобы ответить, однако вовремя удержался. Он нахмурился.

– Нет, девочка моя, прошу тебя, пойми меня, пока я не могу доверить тебе свою тайну, – прошептал Винсент.

У него был очень растерянный вид.

Ирен опустилась на скамью. Это была та самая скамейка в саду, на которой она сиживала со своей наперсницей, прибывшей из солнечной Италии – с матушкой Марией Благодатной.

Винсент сел рядом с дочерью – на то самое место, где в тот памятный день сидела итальянка. Девушка беззвучно плакала. – Ты еще любишь Ренье? – внезапно спросил ее отец.

– Как же я могу не любить своего брата? – ответила Ирен.

Поцеловав ее в лоб, Винсент произнес:

– Понятно, ты его больше не любишь.

Девушка хотела было возразить, но архитектор жестом попросил ее помолчать.

– Я был неправ, – сказал он. – Свет высмеивает или порицает тех вдовцов, которые женятся во второй раз. Однако те, кто не в силах утешиться, остаются одни, а это настоящее проклятие...

– Отец! Что ты говоришь! – воскликнула Ирен. – Ты раскаиваешься, что сохранил верность той, которая тебя так любила! Ты собираешься снова жениться! Прости меня, я уже успокоилась. Обещаю, что выслушаю тебя, ни о чем больше не расспрашивая.

Винсент снова покачал головой.

– Нет, что ты, я не собираюсь ни на ком жениться.

Ирен чуть заметно улыбнулась.

– Но тогда... – начала она. Но отец ее перебил.

– Мы еще несчастнее, чем ты думаешь, – тихо проговорил он.

Девушка перестала улыбаться.

– Ты мне не ответила, – продолжал архитектор еще тише. – Я спросил тебя, уехала она или нет.

– А я спросила вас, о ком вы говорите, отец, – произнесла Ирен, потупившись.

– Да, это правда, но ты не нуждаешься в ответе. Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду. Пока эта женщина была в монастыре, ты не жаловалась на то, что тебе приходится остаться здесь.

Девушка промолчала. Она стала белой, как полотно.

– И как же ты узнала, что она собирается уехать? – снова спросил Карпантье. – Еще позавчера вечером она сама об этом не знала.

– Значит, вы все знаете? – пролепетала Ирен.

– Я знаю, что с позавчерашнего вечера она не появлялась в монастыре, – сказал архитектор.

– Откуда вы ее знаете, отец? – чуть слышно спросила девушка.

Она украдкой взглянула на отца и поразилась выражению его лица: казалось, он был совершенно измучен.

– Отец, я уверена, что она не враг вам! – прошептала Ирен.

Внезапно Ирен выпрямилась и посмотрела отцу в глаза.

– Вы не ошибаетесь, – добавила она. – Уже две ночи ее келья пуста.

– А что бы ты сделала, девочка моя, если бы она и вправду оказалась моим врагом? – медленно произнес Винсент.

Он не дал дочери времени на ответ.

– Впрочем, я говорю не о том, – словно пытаясь что-то объяснить, добавил архитектор. – Она не может ни любить меня, ни ненавидеть. Сейчас речь идет не обо мне, а о тебе. Если она не вернулась, откуда ты узнала, что она уехала насовсем?

– Во всяком случае, надолго, – поправила его девушка. – Очень надолго.

– Она написала тебе? – поинтересовался Винсент.

Ирен не ответила.

На ее платье была чуть заметная складка в форме прямоугольника. Туда-то и указал ее отец.

– Письмо здесь, – буркнул он.

Тогда Ирен засунула руку под корсаж и вытащила оттуда сложенный вчетверо лист бумаги. Она молча протянула его Винсенту.

Он развернул записку. Его руки дрожали. В письме было написано следующее:

Дорогая сестра во Христе,Вернее, моя дорогая дочка: ведь я по возрасту гожусь Вам в матери. Я не имею права открывать Вам тайну нашей семьи: она принадлежит не только мне одной, а многим людям. Однако я все же намекала Вам, что посвятила свою жизнь великому делу: я хочу, чтобы мой юный брат граф Ж.стал не менее великим, чем наши предки.

Чтобы осуществить эту мечту, я пожертвовала всем:старыми друзьями, богатством, даже родиной. Сегодня, мое дорогое дитя, я должна вынести самое суровое испытание из тех, что выпали на мою долю. Я должна расстаться с Вами. Вспоминайте меня, думайте обо мне, молитесь за меня. С сегодняшнего дня нас согласно Господней воле будет разделять океан. Возможно, завтра Господня воля вновь соединит нас. Я выбрала Вас. Вы уже угадали мою тайную надежду?

• Предыдущая
• 51/118
• Следующая