Роковое наследство - Феваль Поль Анри - Страница 62

• Предыдущая
• 62/118
• Следующая

– Ну-ну, помалкивай и не перебивай. Я глава нашей семьи и занимаю этот пост по праву, но и ты вправе высказать свое мнение, только мягко, чтобы не рассердить меня.

– Если бы ты согласилась выслушать меня вчера вечером, Леокадия...

– Что я, не человек, что ли? – возразила госпожа Канада, понемногу начиная раздражаться. – Ты последние два-три дня ходишь как в воду опущенный, думаешь, мне это нравится? А когда я тебя бью, ты даже сдачи никогда не даешь, дурья твоя башка!

Госпожа Канада произнесла эту тираду таким тоном, как будто упрекала мужа в несоблюдении элементарных правил вежливости.

– Ладно, дружок, – прибавила она уже мягче, – выкладывай, что тебя беспокоит, я разрешаю.

Господин Канада с некоторой опаской взглянул на мощные мускулы своей подруги жизни.

– Ну, хорошо, – сказал он, – я исповедуюсь тебе во всех грехах, только выслушай меня спокойно. Единственное, чего нельзя от меня потребовать, так это чтобы я, когда мы ссоримся, бил тебя. Поднять на тебя руку! Да есть ли преступление страшнее? Я чувствую себя виноватым даже тогда, когда уворачиваюсь от твоих ударов. Можешь мне не верить, но я силен, как бык, хотя этого по мне не видно, и как я подумаю, что ушибу тебя или, упаси Бог, что-нибудь сломаю, так...

Оглушительный хохот Леокадии прервал его речь. Груди ее заволновались, как бурное море.

– Пусть так, – продолжал господин Канада, несколько уязвленный. – Не хочешь мне верить – не надо. Я все равно не стану ни в чем убеждать тебя и демонстрировать свою силу. Дело не в этом. Видишь ли, меня смущают некоторые перемены. Ты – мое божество, и стоит мне услышать твое прежнее имя «мамаша Лео», как по всему моему телу проходит блаженная дрожь, словно во мне плещется множество крошечных рыбок. Ты решила изменить имя – прекрасно! По логике вещей и мне надо последовать твоему примеру – ведь мы, к моему величайшему счастью, муж и жена, но... – он замялся.

– Что «но»? – спросила Леокадия.

Голос господина Канады прозвучал торжественно и печально.

– Ты только не сердись, – сказал он. – Впрочем, у тебя доброе сердце, и я знаю, что ты не рассердишься. Видишь ли, эти перемены задевают меня за живое. Мне кажется, что, изменив фамилию, я оскорблю память моих усопших предков. Мои родители в свое время вступили в церковный законный брак. Их фамилию я и ношу, и она для меня свята. И потом – я так привык к ней! Ты захотела, чтобы отныне я был не Эшалот, а Канада, и я подчинился, но подчас мне начинает казаться, будто мое свидетельство о рождении, что хранится в мэрии нашего городка, вовсе не мое, а принадлежит какому-то другому человеку.

Леокадия грациозно поднесла к его губам свой стакан.

– Сделай-ка глоточек, – сказала она. – Я нисколько не сержусь на тебя. Что поделаешь, если ты так чувствуешь и в простоте своей не видишь дальше собственного носа? Я поступила вполне резонно. Канада – это то ли фамилия, то ли прозвище первого моего мужа, покойного Жана Поля Самайу. В качестве его вдовы я вправе распоряжаться его имуществом по своему усмотрению. Да и ты в некотором смысле его наследник, поскольку скрашиваешь мое одиночество. Значит, ты не должен зваться иначе, чем я, а я – иначе, чем ты.

С этим трудно было поспорить.

– Но ведь обычно жена носит фамилию мужа, а не наоборот! – попытался возразить Эшалот.

– Смотря кто она. Неужто английская королева стала бы вдруг госпожой Принц Альберт?

– А знаешь, я и впрямь частенько сравниваю себя с этим достойным человеком – ведь нам обоим здорово повезло с женами. Но ты мне так и не объяснила, зачем тебе понадобилось менять фамилию.

Госпожа Канада ответила не сразу.

– Дружочек, – проговорила она наконец, – обжегшись на молоке, дуешь на воду. Вдова Самайу или мамаша Лео слишком хорошо им знакомы.

Эшалот страшно побледнел.

– Кому – им? – спросил он.

– Ты задрожал, значит, понял, о ком идет речь...

– Черным Мантиям! – пролепетал Эшалот.

– На днях я видела одного из этих негодяев на улице, – медленно произнесла Леокадия. – Доктора Самюэля. Я-то считала, что он давно покойник. Вот тебе и объяснение. Я боюсь...

Всмотрись попристальнее бывшая мамаша Лео в лицо своего благоверного, она сейчас же заметила бы, что имя доктора Самюэля и весть о том, что он восстал из мертвых, не вызвали у Эшалота должного удивления. Да, при упоминания о Черных Мантиях он побледнел, но не нужно было обладать чрезмерной проницательностью, чтобы догадаться, что об этой таинственной организации Эшалот осведомлен гораздо лучше своей повелительницы.

– Доктор Самюэль, – повторил он задумчиво, подняв глаза к потолку. – Да, что и говорить, это отъявленный негодяй.

– Он был среди тех, – продолжала Леокадия, – кого палач Куатье намеревался «урезонить» вечером того самого дня, когда обвенчались мой дорогой Морис и Валентина. Но, видно, даже он не всемогущ. Доктора правоведения, Людовика; XVII и господина Порталь-Жирара он прикончил, а вот Самюэлю, похоже, удалось-таки скрыться. Мне-то что, пускай живет, вот только когда я увидела его бледненькое личико, у меня по спине забегали мурашки и я сказала себе: «Эге, такая птичка может предвещать лишь одно: вот-вот сюда прилетит и вся стая». Когда-то я без колебаний вступила с ним в схватку, потому что ради тех, кого люблю, я и не на такое способна, однако же теперь дети далеко отсюда. Они в безопасности, они любят друг друга, они счастливы, так зачем же мне опять искушать судьбу?

– Ну да, – проговорил Эшалот, – тут я тебя понимаю.

Но ведь фамилия – это еще не все. Да, она им и впрямь ничего не скажет, наша новая фамилия, но вот твое ослепительно прекрасное лицо...

– Об этом не волнуйся, льстец ты этакий! Когда мы вызволяли Мориса из тюрьмы, грива у меня была черная как смоль. И вообще, дорогой ты мой, как вспомню я про то наше дело, так прямо готова расцеловать тебя – умница ты у меня, на тебя и вправду можно положиться»

Эшалот торопливо раскрыл объятия в ожидании обещанной награды.

– Не время сейчас заниматься глупостями, – отрезала госпожа Канада. – Мы говорим о делах. Так вот, я хочу сказать, космы мои с тех пор здорово поседели, а физиономия... пока я разъезжала по всяким жарким странам, по экватору да по тропикам, моя физиономия, и так обветренная на ярмарочных представлениях, вконец почернела. Я вот что думаю: если бы Черные Мантии стали меня разыскивать, то, само собой, никакие фамилии меня не спасли бы. Но Мантии обо мне вроде бы забыли. Почти все те, кого я встречала, когда пеклась о Морисе и Валентине, уже навсегда замолчали – в том числе и Приятель-Тулонец, и гнусный, старый таракан-полковник. Ну, а у тех, что выжили, и без меня забот хватает. Что им за корысть возиться со мной? Они обо мне и не вспомнят, если, конечно, я не буду дергать их за полы сюртуков и орать во всю глотку: «Смотрите, смотрите, вот она я!»

– Ты, конечно, права, хотя, вообще-то, всякое может случиться, – сказал Эшалот, пытаясь прикинуться полностью убежденным ее словами. – Что ж, ты мне замечательно все объяснила. Пойдем куда-нибудь пообедаем?

– Минуточку! – воскликнула Леокадия. Теперь она восседала в кресле с истинно королевским величием и в голосе ее звучали повелительные нотки. – Это еще не все. Я соблаговолила дать тебе некоторые разъяснения, хотя запросто могла бы сказать: «Отстань, ты мне надоел!» И теперь пришла твоя очередь многое мне рассказать. Будь добр, посмотри мне в глаза!

Эшалот часто заморгал, но не посмел ослушаться.

– Леокадия, – забормотал он, – глупо напускать на себя такую важность. Я пугаюсь!

– О чем мы договорились в день нашей свадьбы? – гневно спросила бывшая укротительница, не обращая внимания на робкий протест своего супруга. – Я-то, как только вернулась, свое обещание выполнила. Сказала: «Нас свяжут узы Гименея», – и от слова своего не отказалась. Да еще взяла к себе и твоего приемыша Саладена, хотя он – существо премерзкое. Только об одном тебя попросила: найти ему няньку за четыре су, которая возилась бы с ним весь день. Согласно брачному контракту ты унаследуешь все мое имущество, так что, если я, например, в скором времени помру, ты не пойдешь по миру с сумой за плечами...

• Предыдущая
• 62/118
• Следующая