Темный янтарь 2 (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 25

Василек пожал плечами:

— Дальше не лучше. Мы пока гада остановить не можем. Поэтому…

…Старший лейтенант говорил, короткие четкие фразы падали, невеселый смысл их постукивал как учебные гранаты-болванки – вес есть, пользы мало. Оборона Таллина, упорные бой в окружении, отход с потерями… Сбит Лужский и Карельский рубежи. Немцы у Ленинграда, относительно плотное окружение столицы Революции. Блокада, голодная зима города…

Осташев подумал, что это очень странное слово – «блокада»… ладно бы «осада» или там «окружение». Гонит Василек жуткие пророчества, как по писанному нагоняет. Но это не пораженческие настроения, тут другое. В медицине сказали бы «неблагоприятный прогноз».

…— Но, говоришь, устоим? Есть шансы? – пробормотал Осташев, покручивая опустевший стакан на порядком испачканной скатерти.

— Определенно. Ленинград продержится. Но адова зима будет, – вздохнул старший лейтенант.

— А Москва? Тоже такая блокада и окружение по твоему предположению?

— Нет, там попроще. Есть маневр, есть дороги, сконцентрируемся, отбросим Гитлера. А Ленинград… – Василек вырвал лист из блокнота, быстро накидал очертания залива, город, Ладожское озеро… — Полагаю, фронт вот так станет…

…Сколько он черкал карандашом по бумаге? Минуту, две? Чернели на бумаге заштрихованные темный Ленинград, Нева и плацдармы. И нужно было идти в штабную комнату, готовиться к выходу-прорыву дивизии, уже протопали по коридору командиры, промчался мальчишка-связной «Линды-2»…

— Логику я понял, – Осташев смял карандашный план обороны Ленинграда, щелкнул зажигалкой. – Пойдем работать. И слушай, Василек, то, что нас здесь прижали, еще ни чем не говорит. Фронт большой. Так что ни к чему нам исключительно мрачные прогнозы событий. Могут не понять, даже если достоверно излагаешь. Ты командир талантливый, пользы много можешь принести. Но… Можно и ответить за неверие.

— Ну, может, я и хочу ответить? Знающим людям, которые отфильтруют, оставят правильное и отринут мрачное лишнее? – спокойно сказал Василек. – Лучше же предусмотреть и самый плохой вариант, так? Ты, капитан, вроде бы, из очень знающих и фильтрующих, доведешь плохие мысли до кого возможно?

— Еще я думающий, – пробормотал Осташев. – Пока тут нечего доводить, одни предположения. Ситуация может иначе повернуться. Мы с тобой здесь сидим, пусть и отрезанные, а наши собирают силы, контрудар готовят.

— Готовят, – согласился старший лейтенант. – Много у нас будет контрударов. Но не все успешные. Это ты тоже знаешь. Ну, если что, вспомнишь разговор, я уверен.

Они смотрели на пепел. Осташев знал, что довести подобный вариант развития события до руководства попросту невозможно. Даже если вариант выглядит отвратительно логичным. Поверить в такое категорически невозможно, есть тысячи вполне объективных возражений. И не совсем объективных, но которые тоже невозможно отмести. «Старший лейтенант В. предполагает…» Отличное обоснование, серьезнее не представишь. Это если не знаешь логику действий и предлагаемых практических решений этого самого старшего лейтенанта здесь – в Лиепае. Полезен он, прямо почти бесценен. И все же, откуда он – НКО[1] или флотский? Что за игры-то в такой момент….

— Товарищи командиры, да сколько чаевничать можно? – заорали из штабной. – На Канале опять ерунда творится, не успевают…

До начала прорыва – непростого, скоординированного – оставались считанные часы. А на блюдце остался пепел. Сам сжег план, винить некого. Тогда казалось, что вот он – старший лейтенант Василек – беседу можно продолжить, в присутствии людей более подготовленных в стратегическом плане, более компетентных. По-видимому, Василек и сам на это намекал. Но сначала следовало пробиться к своим. Что и получилось, но не у всех.

За сожженную записку и пропавшего старшего лейтенанта Осташев сполна получил уже в конце августа. А докладная записка о старшем лейтенанте и его странном прогнозе писалась… да, датирована 12-м июля. Вскоре капитан получил награду и повышение в звании – прорыв 67-й стрелковой дивизии оценили высоко. А странноватую докладную не оценили: не до того было, да и кто наверху знал старшего лейтенанта Василька? Из другого ведомства человек, да и вообще… со стратегическими прогнозами каждого старшего лейтенанта разбираться – это никакого времени не хватит. Хотя роль в организации прорыва старлея-авиатора и начштаба 67-й сд подчеркнул очень честно, а Осташев и вообще упор на этом сделал. Позарез нужны Красной Армии талантливые командиры.

Вспомнили, вернулись к вопросу. Осташев полагал, что грядут изрядные неприятности, вплоть до.… Нет, «до» не дошло, хотя мало не показалось. «Обязан был сохранить и доставить в целости». Все верно, но как? Шли сквозь немцев, с боями. Проклятый городишко Гунтинас. Василек погиб, место захоронения известно, хотя сейчас практически недоступно проверке. Жаль, прямо до невозможности жаль, что старлея нет. Руководство допускало вероятность попадания или прямой сдачи старшего лейтенанта в плен к немцам, Осташев в такое не верил. Не для того Василек тогда разговор завел, идейный парень был. Хотя вероятность гадостного случая всегда остается.

«…— Слушай, что-то у тебя Ленинград какой-то разбухший нарисовался.

— Гм, да. Это вместе с пригородами, переборщил я слегка».

Улыбаться умел старший лейтенант очень хорошо. Зубы отличные. Прям даже нехорошее про такие зубы подумаешь, иностранное, но делом проверен был Василек. Всякие игры бывают с внедрением агентов, иной раз враг и на большие жертвы идет для достоверности, но тут вряд ли…, нет, вряд ли.

Как он мог знать? Как? Ряд географических пунктов перечислил, будто по шпаргалке заученные. Нет, не заученные… как уже причастные к произошедшим событиям. Уточни, задай вопрос – и будут подробности. Откуда немцы нанесли удар, какими соединениями, результат боев... Были в перечисленных населенных пунктах и две ошибки, но они только подчеркивали точность остального прогноза.

Откуда он знал?

Майор Осташев не был знатоком планирования стратегических операций. По-правде говоря, организация и прорыв одной сводной колонны – это и то с трудом. Но в людях, личных побуждениях и вранье майор разбирался неплохо. Специфика службы.

Значит, Василек мертв. Не верить водителю группы, подраненному товарищу Васюку – точно знающему, где приврать можно, а где категорически не рекомендуется – нет оснований. Жаль, их эстонский латыш пропал, малость меланхоличный был парень, но внимательный, многое видящий.

Кем и откуда был старший лейтенант Василек? Практически не за что ухватиться. И времени уже нет.

Мга была сдана 29 августа, 8-го сентября немцы взяли Шлиссельбург. Ленинград был отрезан со всех сторон. Слово «блокада» еще не прозвучало, но прозвучит, сомнений нет. В последние дни штаб фронта и Ставка четко осознавали опасность, но парировать угрозу было нечем. Готовился контрудар, но запаздывал, катастрофически запаздывал.

Машина въехала в деревеньку: развороченная колесами дорога, спрятанный в огороде броневик комендантской роты, маскировочные сети… Деревня Мыслино, штаб 54-й армии. Формировалась спешно, на базе управления 44-го стрелкового корпуса. Командармом – маршал Кулик Григорий Иванович. Начальником штаба – начальник оперативного отдела штаба Северо-Западного фронта Александр Васильевич Сухомлин. В составе новой армии уже четыре стрелковые дивизии, 27-я кавдивизия, 122-я танковая бригада, 119-й танковый батальон, два корпусных артиллерийских полка, два дивизиона реактивной артиллерии, понтонный батальон. Части продолжают перебрасываться и сосредотачиваться. Подчинялась 54-я армия непосредственно Ставке ВГК.

Осташев уже был здесь в начале сентября, приезжал к танкистам, кружил узкими дорогам, привозя в штаб армии дополнительные сведения о подтягивающихся частях. В штабе к командированному майору со свежим орденом относились неоднозначно. Это понятно: с наступлением армия затягивала, опасались нехороших выводов. По директиве Ставки начало наступления было назначено на 4-5 сентября[2]. Но 286-я стрелковая дивизия еще только разгружалась на станциях Назия и Жихарево. Ценой большой спешки удалось к 6 сентября выйти на исходный рубеж: поселок Михайловский, оз. Синявинское, Сиголово, Карбусель[3].