Странствия Лагардера - Феваль Поль Анри - Страница 42
- Предыдущая
- 42/73
- Следующая
Наследница Неверов сидела на своем ложе, взор ее блуждал по сторонам; с трудом шевеля губами, она шептала:
– Мертв! Анри мертв? Неправда! Если бы рука убийцы нанесла роковой удар, я бы почувствовала это… Но я вижу Анри… его шпага спасает меня, он велит мне жить. Вы лжете… здесь все лгут… Анри жив! Он придет! Он отомстит! Анри! Анри!
Этот всплеск чувств исчерпал последние силы девушки. Аврора откинулась на подушки; лихорадка вновь заставляла ее бредить.
– Уходите, – приказала донья Крус Гонзага. – Ваши лживые слова, само ваше присутствие причиняют ей жестокую боль… Имейте сострадание хотя бы к умирающей! Уходите!
Принц не осмелился возразить.
– Через час я уезжаю в Мадрид, – произнес он, вставая. – Зайдите ко мне, как только освободитесь, мне необходимо с вами поговорить.
Клевреты остались в Сарагосе. Гонзага и Пейроль вдвоем привезли девушек в Пенья дель Сид, опасаясь, чтобы кто-нибудь случайно не проведал о том, где же находятся пленницы.
Донья Крус решила выполнить просьбу Филиппа Мантуанского. От того, что он собирался ей сказать, зависели ее дальнейшие действия; в смерть шевалье она не поверила ни на минуту.
Увидев, что глаза Авроры закрылись и девушка погрузилась в сон, Флор спустилась вниз, в общий зал гостиницы, где за маленьким столиком сидели, негромко беседуя, Пейроль и Гонзага.
– Вы оставили кого-нибудь с мадемуазель де Невер? – спросил принц.
– Да… женщину, которая обещала позвать меня, если Аврора проснется. Так что торопитесь…
Гонзага закрыл дверь и прислонился к ней, дабы она оставалась закрытой; в Испании нет ни засовов, ни задвижек, ибо в этой стране воры грабят только на больших дорогах, при свете луны.
– Мне надо серьезно поговорить с вами, донья Крус, очень серьезно, – начал принц, – и я попрошу не прерывать меня…
– А я прошу не пытаться склонить меня к чему-нибудь недостойному! – немедленно прервала его девушка.
– Извольте слушать, донья Крус! – хлопнул ладонью по столу Гонзага.
На сей раз цыганка промолчала, однако глаза ее сверкали неукротимым огнем, так что нетрудно было догадаться, сколько дерзости наговорила бы она этому знатному вельможе, будь ее воля.
– Вы уже знаете, – как ни в чем не бывало продолжал Филипп Мантуанский, – что я уезжаю в Мадрид, и, возможно, надолго. Грядут большие события, моя звезда вновь взойдет на небосклоне…
Донья Крус безмолвствовала. Гонзага усмехнулся:
– Состояние здоровья мадемуазель де Невер позволяет надеяться, что она вряд ли попытается бежать… Кстати, скоро здесь будет врач, которому я доверяю и который поставит больную на ноги…
Глаза Флор радостно заблестели.
– Так вы оставляете нас одних? – излишне поспешно спросила она и, сообразив, что допустила ошибку, больно закусила губу.
– Ну уж нет, – ответил Гонзага, улыбаясь. – Я должен знать обо всем, что тут происходит, но сомневаюсь, что вы согласитесь оказать мне подобную услугу. К тому же мадемуазель де Невер не может далее находиться в этой мрачной гостинице. Я уже распорядился подготовить апартаменты, достойные вас обоих… Там вы будете в безопасности.
Донья Крус равнодушно пожала плечами, а принц, указывая рукой на окно, за которым открывался величественный вид, продолжал:
– Видите, вон там, наверху, на горном склоне, стоит замок? В нем-то мы и поселим дочь госпожи Гонзага.
Флор бросила взор в указанном направлении, но вначале не увидела ничего, кроме нагромождения скал. Вглядевшись же, различила силуэт полуразрушенного замка, одна из башен которого явно была обитаема.
– Да, да, именно там мы и поселим дочь госпожи Гонзага, – повторил он. (О, с какой издевкой говорил он о бедной женщине, бывшей, между прочим, его супругой перед Богом и людьми!) – Вы отправитесь туда вместе с ней! – добавил он, ухмыляясь.
– Настоящее гнездо стервятника, – произнесла она, гордо тряхнув головой. – Пустынное место, толстые стены… но для орла нет преград!
– Я же сказал вам, что Лагардер мертв!
Девушка презрительно передернула плечами.
– Даже если бы вы утверждали, что собственноручно убили его, – сказала она, – я бы все равно вам не поверила. Вы не видели его мертвым, и значит, он жив, а вы зря торжествуете победу. Итак, вы решили запереть нас там, наверху? Что ж, Лагардер придет за нами туда!
– Лагардер спит в ущелье Панкорбо… Спит вечным сном…
– Но вы и сами, монсеньор, должны были бы вечно блуждать в подземелье Байонны… Есть мертвецы, которые возвращаются!
– Не стану вас разубеждать! В замке вы будете не одни…
– Кто же на этот раз останется нашим тюремщиком? Неужели снова господин де Пейроль? О, подобная работа вполне в его вкусе, он с удовольствием согласится охранять двух слабых женщин.
– Вы не ошиблись, – подтвердил интендант, изогнувшись в шутовском поклоне и насмешливо улыбаясь. – Мне это чрезвычайно приятно, потому что я получу возможность проводить все свое время в вашем милом обществе. Надо же как-то скрасить унылое однообразие здешней жизни!
– Думаю, что вы быстро возненавидите мое общество… Я разучилась смеяться, а отвращение, внушаемое мне вашей особой, вряд ли сделает наши беседы содержательными. Но запомните: несмотря ни на что, несмотря на все ваши старания, мы скоро вылетим из клетки, где вы нас заперли, и я снова буду смеяться, снова буду свободна и весела! А ваш последний час уже не за горами… Как же я обрадуюсь, достойный господин Пейроль, когда наконец вы отправитесь в лучший мир…
Интендант давно уже всеми силами избегал пререканий с цыганкой. Вот и сейчас ему на помощь пришел Гонзага.
– Донья Крус, – вмешался он в страстный монолог девушки, – даже и не пытайтесь отыскать способ известить принцессу Гонзага о том, где живет теперь ее дочь. Иначе и вам, и вашей подруге придется плохо.
– Однако вы только что утверждали, что не желаете смерти Авроры… Тогда чего же ей бояться?
– И я продолжаю это утверждать. Но если кто-либо попробует похитить ее у меня, я дам отпор любому, а вы дорого заплатите за непослушание.
– Не советую вам запугивать меня, монсеньор. Я рождена свободной, свободной и умру. И я не буду давать вам напрасных обещаний, ибо все равно не сдержу их. Но чего вы опасаетесь? Нас же будет охранять господин Пейроль!
И она наградила фактотума таким убийственным взглядом, что тот невольно задал себе вопрос: справедливо ли то, что только мужчины имеют привилегию именоваться сильным полом?
– Ах, если бы вы пожелали, – вздохнул Гонзага, – вы бы могли стать герцогиней…
– Да, вы правы, сам черт с вашей помощью едва не наградил меня этим титулом! – насмешливо отозвалась Флор. – Впрочем, маркизой я могу сделаться и без вашего участия: стоит только приехать сюда маркизу де Шаверни.
– Какая же вы наивная, милая моя девочка, – улыбнулся принц. – Я припоминаю, что как-то вечером этот легкомысленный Шаверни выпил лишнего и намекнул вам на подобную возможность, но неужели вы поверили, что…
– Вас это никоим образом не касается, монсеньор! Впрочем, нет, касается: буду ли я маркизой или останусь простой цыганкой, все равно я никогда не превращусь в соучастницу ваших преступлений! Так что не рассчитывайте, что вам удастся сделать из меня слепое орудие вашей воли…
– Тем хуже для вас…
– Наша перепалка утомила меня, монсеньор, хотя я и понимаю, отчего вы так раздражены: вам досадно, что партия проиграна… Не теряйте же понапрасну время, господин принц. Вас ждут в Мадриде, вы на пути к новым должностям, почестям и богатству… Прощайте!
И цыганка, подчеркнуто почтительно поклонившись, направилась к двери.
– Дерзкая упрямица! – бросил Гонзага своему фактотуму. – Глаз с нее не спускайте, не давайте ей ни писать писем, ни получать их, а главное, не позволяйте ни с кем встречаться. Вы отвечаете мне за нее головой.
Пейроль наклонился к хозяину.
– А вдруг она будет слишком уж непокорна? – вкрадчиво прошептал он. – Вдруг я решу, что нам опасно дольше держать ее подле Авроры и необходимо прибегнуть… к крайним мерам? Даете ли вы мне полную свободу действий, монсеньор?
- Предыдущая
- 42/73
- Следующая
