Странствия Лагардера - Феваль Поль Анри - Страница 67

• Предыдущая
• 67/73
• Следующая

Повесы из банды Гонзага готовы были поверить всему, что наговорили им ведьмы. Но хотя Анри был их смертельным врагом, они прекрасно знали: Лагардер не способен без причины напасть на безоружных мужчин и учинить насилие над женщинами.

Верные слуги принца сразу заподозрили недоброе: им вовсе не хотелось, чтобы красотки их одурачили! Но если испанкам действительно грозит опасность, то было бы славно и защитить их, и получить обещанную награду!

Итак, они потребовали, чтобы колдуньи отправились в Козлиный Дол вместе с ними, решив вести туда женщин если не добром, так силой.

Впрочем, внимание Лагардера привлекло не только появле­ние пятерых дворян, но и другая, куда более грозная, опас­ность.

Над самой головой Паспуаля ведьмы выломали из скалы огромную глыбу. Изогнувшись и напрягая все силы, они толка­ли ее к краю обрыва. Еще секунда – и глыба рухнет вниз, раздавит нормандца и перегородит единственный выход из ущелья!

А Паспуаль даже не подозревал, что над ним нависла смертельная опасность. Кокардас, баск и Лагардер, оцепенев от ужаса, смотрели на своего товарища.

Что же затем произошло? Случайность? Или сам Господь Бог не допустил гибели этого человека, защищавшего от пору­гания святую веру? Паспуаль так и не смог потом ничего объяснить – ведь он действовал не по собственному разумению, а лишь повиновался приказам Лагардера, приказы же Лагардера, как и Господню волю, Паспуаль не подвергал сомнениям никогда.

Нет, он никак не мог умереть в этот день! Любвеобильно­му бретеру было бы слишком тяжко пасть от рук женщин и уйти в мир иной с мыслью, что многие из этих созданий – отнюдь не ангелы…

В том самом месте, где начиналась тропка, в скале темнела довольно глубокая ниша, в которой мог усесться человек.

Паспуаль устал и решил передохнуть. В этом желании не было ничего особенного, однако его хватило, чтобы спасти нор­мандцу жизнь.

Внезапно раздался страшный грохот, словно треснула гора. Каменные осколки оцарапали Паспуалю лицо и руки.

Как всегда бывает в таких случаях, он сам не заметил, как вскочил, словно подброшенный пружиной. В несколько стреми­тельных прыжков он очутился рядом с товарищами, даже не осознав, какой опасности избежал.

Кокардас крепко обнял и расцеловал приятеля:

– Все в порядке, голубь ты мой лысый! Ну и повезло же тебе, ну и повезло! А я уж думал, твоя песенка спета!

– А что случилось?

– Дружок! Да ты только взгляни туда!

Глыба, которую столкнули колдуньи, увлекла за собой и другие камни, а женщины вместе с французами продолжали сбрасывать вниз валун за валуном. Путь из ущелья был пере­крыт. Козлиный Дол стал темницей, а то и гробницей.

Но Лагардер лишь пожал плечами:

– Пустяки, бабские штучки! Скалы здесь невысокие, мы вполне сумеем вскарабкаться по ним. Подождем, пока наши противники сами к нам не спустятся.

Анри спокойно уселся у костра, на котором кипел котел с маслом. Пламя бросало мрачные отсветы на мертвые тела; но они не интересовали шевалье. Он внимательно всматривался в силуэты людей, стоявших на скале. Те, видно, решили, что за­муровали его здесь навеки.

Правда, они были далековато – лиц не разобрать. На по­мощь шевалье пришел ветер, доносивший обрывки фраз. Вско­ре Анри услышал собственное имя, произнесенное с тем же акцентом, с каким говорил некогда фехтовальщик Штаупиц, убитый Лагардером в Нюрнберге:

– Лакартер!

– Да это же фон Бац! – улыбнулся Анри. – Впрочем, ничего удивительного. Итак, их только пятеро – и я не вижу Гонзага. А жаль – тут такая подходящая обстановка, чтобы напомнить ему ров замка Кейлюс! Трупу его самое место на этой свалке.

– Как сказать, малыш, – заметил гасконец. – Может, эти мертвецы покраснеют от такого соседства!

Шевалье еще пристальнее вгляделся в фигуры на скале.

– Вон толстяк Ориоль, – прошептал он, – Тарани, Носе… Монтобер, если не ошибаюсь… Ну, эту-то мелюзгу мы проглотим и не поперхнемся.

Силуэты пятерых повес и жавшихся к ним колдуний четко вырисовывались на фоне серовато-голубого неба. По некоторым движениям можно было без труда догадаться, что на смену пылу битвы там уже пришел любовный пыл.

Голос барона фон Баца вновь пробудил уснувшее эхо Коз­линого Дола:

– Лакартер!

Тогда Анри поднес руки рупором ко рту, и в ущелье про­гремел его боевой клич:

– Я здесь!

По знаку Монтобера женщины спрыгнули с колен кавале­ров, разбежались в разные стороны, и отовсюду вниз с обрыва полетели обломки валунов.

Один из них угодил Кокардасу в руку. Гасконец со страш­ными проклятиями стал швыряться камнями в ответ. Антонио Лаго достал пращу – страшное оружие в руках баска – и пришел ему на помощь.

Праща разила без промаха. Вскоре несколько женщин, взвыв от боли, рухнуло наземь. Толстяку Ориолю камень попал в бедро; он захромал и поспешно отошел в безопасное место.

Лагардер заметил, что там, куда летели камни Лаго, в ска­ле была расселина. Можно было попытаться подняться по ней, если только скала не слишком искрошилась.

– Рискнем, – сказал Анри. – За мной! Вперед!

Он взвалил себе на спину еще теплый труп вместо щита и побежал к расселине.

Но там все было завалено обломками скалы, огромными, ку­чами вывороченной земли, горами бурелома… Даже если бы никто не мешал, подняться в этом месте все равно было бы не­возможно. А между тем противники Лагардера заметили его маневр, и крупные валуны покатились прямо на шевалье. Анри бросил труп – от него больше не было никакого проку – и вернулся к костру. Наверху раздался громкий победный вопль.

Но положение, в котором оказался Лагардер, было не слишком опасным, хотя и довольно неприятным.

Время перевалило за полночь. До утра колдуньи никак не могли оставаться возле ущелья – разве что спрятались бы среди скал в кустах до следующего вечера. Впрочем, это маловероятно. Люди Гонзага тоже не имели возможности спустить­ся вниз – их единственным шансом было взять осажденных измором. Но на это потребовалось бы несколько дней, да и то неизвестно, чем бы все кончилось. Так что лучше всего не об­ращать на осаду внимания и переждать.

Лагардер уселся у догоревшего костра. С омерзением уви­дел он, как люди Гонзага носятся по скалам и предаются раз­врату с ведьмами.

Похоже, устыдилась и сама природа: луна спряталась за тучи, звезды погасли. Козлиный Дол погрузился в полную тем­ноту.

Баскам часто приходится спускаться в пропасти. Поэтому почти все они носят вокруг талии под шелковым поясом шнур – тонкий, но очень крепкий. Был такой шнур и у Антонио Лаго.

Когда настала тьма, баск широко улыбнулся.

– Идите за мной! – сказал он. – Луна покажется не раньше, чем через час. К тому времени мы будем уже далеко.

Он еще раньше заметил место, где можно было вскараб­каться наверх. В успехе Антонио не сомневался: для истинного баска – такого, как он, – не бывает ни слишком крутых скал, ни слишком глубоких ущелий!

Итак, цепляясь за камни и всаживая между них кинжал, он с кошачьей легкостью полез по почти отвесной скале. Минут через пять один конец веревки был крепко привязан к стволу дерева, а другой, со свистом полетев вниз, оцарапал Кокардасу нос, как обычно задранный кверху (привычка, которая объяс­нялась тем, что гасконец слишком часто закидывал голову, осу­шая до дна стакан за стаканом).

Лагардер и два бретера выбрались из ущелья. Шевалье это ничего не стоило; Кокардасу же с Паспуалем тоже приходи­лось проделывать в своей жизни столько самых неожиданных упражнений, что приятелей вряд ли можно было чем-нибудь удивить.

Лошади, оставленные в придорожной роще, спокойно под­жидали своих хозяев, пощипывая сочную травку. Четыре всад­ника вскочили в седла и помчались прочь.

Если бы во времена Кокардаса было известно выражение «оставить с носом», он бы сказал, что они «оставили с носом людей Гонзага». В полной темноте на лице гасконца сияла ра­достная улыбка: оставить противника с носом было ему порой даже приятнее, чем оставить его бездыханным и с раной в гру­ди.

• Предыдущая
• 67/73
• Следующая