Последняя Арена 3 - Греков Сергей - Страница 1

В последние дни заметно потеплело. Размытые дороги утопали в снежной хляби, но для мчащегося БТРа это не было сколько-нибудь значимым препятствием. Мотор гудел, оглашая округу ревом мощного двигателя. Гусеничные траки месили метровую слякоть, скопившуюся на обочинах. Мы уверенно обгоняли гражданские машины, которые направлялись в лагерь.

Первая остановка застала нас у единственной дороги, ведущей к деревне. Перепаханная земля зияла пятиметровым рвом, в котором мог бы застрять целый танк, не говоря уже о легковых автомобилях. Но всего этого я не видел, так как крепко спал. Разбудил меня грубый тычок в плечо.

– Майор Стоменов! – отчитался Стоун, показывая большую пластиковую карту. – Сопровождаю видящего Фрола к генерал-полковнику Столыпину.

– Фрол?.. – охранник достал массивную папку и начал её перелистывать.

– Он не зарегистрирован, – остановил бессмысленный поиск Олег. – Всё это время был в кунге у первого КПП. Он один из местных.

– Из местных? – недоверчиво переспросил человек с прозвищем «Бурков». – Ты целительницу знаешь?

– Нину? Знаю, конечно, – заверил я, пытаясь сдержать зевоту. Неожиданно, что он спросил в первую очередь про нашего лекаря, а не про того же полковника. – Тебя я проверял. Ты был в команде, которая первой оказалась на досмотре. Вместе со Стремительным. У него, вроде, Приходько фамилия. Но ты пересел из танка в БМП.

– Верно. Если встретишь целительницу, передай, пожалуйста, спасибо от Буркова.

– И от меня, – встрял один из бойцов.

– Хорошо, – пообещал я, запоминая системные имена солдат. В принципе, мне не трудно это сделать. Передам, если не забуду.

– Проезжайте! – шлагбаум поднялся. Мы свободно двинулись дальше.

– Это чего такое было? – спросил я. – Почему спросили про Нину, а не про твоего отца?

– У вон того молодчика, – Олег указал на Буркова, – дочурка один раз умирала от взрыва и трижды подхватывала ***дский вирус.

– Это который по Москве гуляет? – вспомнил я. Что-то про такое мне рассказывали. – Откуда такое название? Или это ты образно?

– Он самый. Хрен знает, как он официально называется. От него сперва появляется сыпь на половых органах. Мелкие красные пятна. При этом ничего не чешется. Я от него тоже умирал, – Стоун поморщился. Он ушел в бок и стал обгонять еле плетущиеся машины. – Два дня и всё, конец. Его дочка была в автобусе карантина. Помнишь такой?

– Да, – я растер лицо ладонями. – Ещё удивился, что его не досматривали.

– Ну вот. Там все болеющие были. Как передается вирус никто не знает, но на всякий случай таких людей изолируем. Мы хотели расположить больных подальше. Не бросать же их. С ними даже их артефакты фиксации были, чтобы они возродились здесь, а не в городе, – сказал Олег, вдавливая газ. – Нина почувствовала этот автобус. Сразу же вышла, наорала на водителя. Он по приказу отца открыл дверь. Она зашла внутрь и вылечила семнадцать человек. Сразу. Моментально. Кроме того, у этих людей появился полный иммунитет к ***дскому вирусу. Столыпин даже выделил ей опыт, чтобы она взяла ещё несколько уровней и достигла ранга послушника. Ей отдали зелья регенерации маны…

– Есть и такие? – удивился я. Очень полезные склянки. Наш резерв полностью заполняется за сутки, а если есть вещество, подстегивающее восстановление, то его надо раздобыть в любом случае. Для, скажем так, личных нужд. Мой арсенал зелий в данный момент был полностью бесполезен. Разве что обезболивающее могло когда-нибудь пригодиться.

– Да. Всего два. На всех людей – два. Мы насчет них даже с другими районами общались, но никто про такие даже не слышал. Так что ты губу не раскатывай, – будто прочитав мои мысли, ответил Стоун. – Так вот, когда эффект от зелий закончился, она убила себя. Возродилась с полным баром и снова начала лечить. И делала так четыре раза, пока не справилась с тяжелобольными.

– А дочка Буркова была в данже? – спросил я с осторожностью.

– Нет, – Олег покачал головой и выехал на основную дорогу. Сзади осталась пробка. Один из автобусов, перекрывших дорогу, застрял и никак не мог сдвинуться с места. К нему уже крепились тросы: гусеничная техника вытянет. – Ей два года.

– Но инициализацию она прошла, – продолжил я.

– Да.

– В начале у неё было три возрождения. Один раз умерла от взрыва. Ещё дважды от вируса и…

– Третий раз был бы последним, – сказал Стоун. – Бурков не один такой. Он ничего не мог сделать. Недавно жену потерял. Представляешь, в каком он был состоянии?

– Не представляю, – признался я.

– Вот и я тоже. Но мужик – кремень. И живёт сейчас только из-за дочери. Так что Нина у нас теперь за спасительницу. У девчонки ведь никаких шансов не было. Считай, что счет уже шел на часы, если не на минуты.

– Понятно. Другие новости есть? – я посмотрел влево. Там лежала машина со множеством пулевых отверстий.

– Много. Каждый час что-то происходит.

– А это что такое? – я показал на раскуроченную легковушку.

– Нападение было, – отмахнулся Стоун. – Двое наших отправились к себе домой. Теперь будут выбираться из Москвы, но там без нормальной группы шансов почти никаких. Так что с ними мы уже попрощались.

– Напавших я проморгал?

– Нет. Наш недосмотр. Спи. Скоро прибудем.

Я тут же отключился. За последние три дня, если не считать отдыха в БТРе, у меня получилось подремать около пяти часов. Для моего обновленного тела ничего критичного. Целостность с мощью также немного помогали, но всё равно: трое суток монотонной работы вымотают кого угодно.

В следующий раз ненадолго проснулся, когда проезжали очередную заставу. Проверяющий меня узнал, так что долгих разговоров не было. Ещё через десять минут передо мной предстал лагерь. Сотни палаток раскинулись по довольно большой поверхности. Повсюду жужжала строительная техника, люди долбили промороженную землю, со всех сторон раздавался стук молотков.

– Тебе надо зарегистрироваться. Проведу без очереди.

Мы свернули к КПП, где на большом пространстве раскинулись тяжелые военные машины. Тут же – и цистерны с горючим. Охраны было много: на небольшом участке, навскидку, человек сто. Чуть дальше – солдаты на джипах с закрепленными пулеметами. По центру находилась сконструированная вышка, на которой расположились гранатометчики.

Майор показал удостоверение. Нас осмотрели, просветили приборами, а после обыскали. Что именно пытались найти – неясно. У меня в кобурах до сих пор были пистолеты, за плечом – автомат, а в подсумке – несколько гранат. Последние, правда, потребовали сдать. Также проверили, разряжено ли оружие и стоит ли оно на предохранителе.

– От меня ни на шаг. Ни с кем не заговаривать. Резких движений не делать, – командным тоном сказал Олег. – Выполнять все приказы любого человека.

– Ага.

Не успели мы пройти и двадцати метров, как нас остановили личности в черных масках. Хотел спросить: «Смысл скрывать лица, если интерфейс показывает новые имена?» – но промолчал. Ни к чему нарываться.

Младший Стоменов предоставил разрешение, которое позволяло находиться на всей территории лагеря. Потом последовал очередной обыск: более тщательный. Мне даже во флисовое белье не побрезговали заглянуть. Вскоре я лишился всего, что могло бы сойти за оружие. Охотничий нож и тот отняли. И почему сразу нельзя было всё забрать на КПП и не устраивать эту клоунаду?

Меня заставили воплотить игровой клинок и доспехи. Я облачился в поножи с кирасой. Показал и трезубец. Следом приказали назвать школу, что я сразу же и сделал. Потом ощутил, как моё тело сковала неведомая сила. Тело стало ленивым. Все рефлексы замедлились. Целостность смыла эффект, но я, естественно, этого никак не показал. Меня попросили продемонстрировать магическую способность. Я запустил морозной сферой под ноги. Проверяющий осмотрел место столкновения и задал несколько дополнительных вопросов: как действует шар на людей, на мобов, на обычные предметы. Снова во всём сознался. Когда боец удостоверился, что я никак не могу навредить технике, меня отпустили.