Предчувствие смуты - Яроцкий Борис Михайлович - Страница 84

Масхадов по-прежнему рассчитывал на помощь друзей из-за океана и ближневосточных шейхов. Его помощник по снабжению, в прошлом партийный функционер, перебрался в Америку и теперь присматривал в Филадельфии виллу для семьи Масхадова. Он понимал, что если главный полевой командир останется в Ичкерии, московская власть за хорошее вознаграждение обязательно найдет его и покончит с ним как с бандитом. А пока нужно было выполнять задания хозяев, иначе не видать ему ни американского гражданства, ни дорогой виллы, где он будет доживать свои последние годы.

Отставные чеченские полковники и генералы, которым удается благополучно покинуть родину, обычно начинают писать мемуары, но часто получается, что дописывают их уже в «Матросской тишине».

Масхадов боялся, что его друзья не позволят ему благополучно перебраться в Америку, хотя бы одним глазом увидеть заветную виллу, пожить в окружении своих детей и внуков. А здесь, на Кавказе, его заставляют работать на износ.

— Вы нам специалистов дайте, — просил Масхадов в своих многочисленных шифровках. — Я все сделаю, как только вы пришлете мне людей, грамотных в решении этих сложных задач.

— Специалистов ищите на месте, — отвечали ему. — На Северном Кавказе есть талантливые люди любого профиля. Только прилично им платите, как платили снайперам-наемникам.

Таков был окончательный ответ на просьбы Масхадова. И он выколачивал деньги из своих земляков и единоверцев.

Это не могло продолжаться долго. Недовольство среди чеченцев росло. Уже поговаривали, что такого вымогателя дешевле будет сдать московским чекистам. Из Центра деликатно отвечали: вспомните историю с Емельяном Пугачевым и поступите так же с Масхадовым. Передать его федеральным войскам особого труда не составляло. Тем более что за его поимку обещали хорошо заплатить. Но и заговорщикам даже с большими деньгами никуда не спрятаться. Это не восемнадцатый век, и тайга никого не укроет, разве что город с его многомиллионным населением. А в городе лучший сыщик — это деньги.

Но пока… этого боевика всячески возвышали, хотя он того и не стоил — федеральные войска теснили его со всех сторон, и он чувствовал себя, как волк, обложенный красными флажками. Он был бессилен подобрать специалистов для выполнения задания особой важности.

Суть задания Масхадову была известна: приступить к развалу экономики России. Конкретную задачу должен сообщить человек, посетивший Лондон.

До 1989 года большинство украинцев успели пожить при социализме, увидели его преимущества и недостатки, могли сравнивать с современностью, когда быстро произошло расслоение общества. Окончательно обедневшие хвалили утерянный социализм, те, кто нажился на приватизации, хвалили капитализм, которого по настоящему-то и не видели.

Большинство людей жило в ожидании реформ, согласно которым государственная собственность будет поделена, хотя и не оговаривалось, между кем и когда.

Старики опасались, что при новой власти начнется гражданская война. России будет не до Украины (там тоже делили собственность, жирные куски захватывали те, кто в данный момент был при власти). На Украине и в России свои услуги на приватизацию предложили американцы. А уж они-то делить умеют!

Некоторая трудность возникла у супруги Зенона Мартыновича — Валентины Леонидовны Пунтус, бывшей жены бывшего председателя колхоза «Широкий лан».

Ни одного документа в связи с новым замужеством она не поменяла, только в паспорте появилась новая запись: муж — Гуменюк Зенон Мартынович. Брак зарегистрирован в Сиротинском поселковом совете.

Не без нажима со стороны известного на Украине адвоката Алексей Романович Пунтус дал своей супруге законный развод. Она оказалась женщиной будущего — не потребовала раздела имущества. (Среди современных женщин это большая редкость.) Только напомнила о своем земельном пае (в трудовой книжке сохранилась запись, что гражданка Пунтус — младший агроном, ее трудовой стаж — 32 года).

Возмутился было Алексей Романович («Да я за наш семейный пай кому хошь глотку перегрызу!»), но адвокат вовремя ему напомнил, что все ее дети от разных мужчин. И если этот факт придать широкой огласке, такая слава окончательно его погубит — раньше времени загонит в могилу.

Алексей Романович пощадил свою старость — скрепя сердце, дал жене развод: все равно жить она будет, если не законным, то гражданским браком. Молодой муж Валентины Леонидовны согласился квартировать во флигеле в качестве личного шофера заслуженного агронома Украины пана Пунтуса.

Деньги, как известно, творят чудеса. Для женитьбы замужней женщины на военном пенсионере чудес не потребовалось.

Пан Шпехта зачастил на Слобожанщину. И каждый раз встречался с предпринимателем Блакитным. Тот ему по-дружески сообщил, что у него в скором времени будет свадьба.

Шпехта полюбопытствовал: откуда невеста, из какой семьи? И тут же предложил: если потребуется содействие, он, как адвокат, готов оказать услугу. А если у пана Блакитного есть серьезный соперник, то хлопцы-западены приедут и разберутся с соперником. Для них это дело привычное.

Четыре года назад они уже сюда наведывались. Тогда их нанимал известный в крае предприниматель Иван Жила. Он выращивал подсолнух и сою для продажи в страны Средиземноморья. Этот известный предприниматель заказал ликвидировать компаньона Семена Плужника — тому при дележе пахотной земли достались лучшие черноземы. Компаньона закопали в чернозем.

Эксперт-криминалист нашел следы удавки, а удавкой на Слобожанщине местные киллеры до этого случая пока еще не пользовались.

Жених-предприниматель не рискнул воспользоваться предложенной помощью пана Шпехты. На Слобожанщине следственные органы пока еще не все продажные, и за Никиту Перевышко было кому постоять, да и невеста с норовом. Если узнает, что в этом грязном деле принимал участие и Семен Онуфриевич, молчать не станет. Как любая сельская женщина, она имеет право выйти на улицу и раскрыть рот, чтоб ее услышала вся округа. Такой оборот дела для Блакитного был нежелательным. Здесь главная фигура — тесть с его финансами.

Алексей Романович уже не деятель прежнего времени, но у него, кроме прочего, оставалась солидная недвижимость, а в Киевском коммерческом банке — доллары. Если женитьба состоится, зять его доллары пустит в рост. Только бы наглостью не отпугнуть будущего тестя.

Соломия впервые видела торжественную красоту слобожанской степи.

Тихо, словно на цыпочках, пришел октябрьский рассвет. Холодные туманы пластами лежали в низине, притаился заросший камышами ставок. Сейчас его не видно, но слышно, как голос подают откормленные к осени гуси. Как только взойдет солнце, гуси выйдут на берег, отряхнутся и по росистой тропинке вальяжно побредут друг за другом, лениво переговариваясь.

Два десятка белокрылых красавцев направились во двор Перевышки. Узнав Миколу, они подошли к молодым, остановились, оживленно загоготали.

— Тебя приветствуют, — сказал Микола, поддерживая под локоть Соломию.

— Они тебя понимают?

— Они все понимают. У них особое чутье. В людях разбираются лучше, чем мы с тобой. Недаром же они Рим спасли.

— Когда-то я учила в школе. — Соломия улыбнулась. — Но это было так давно! Теперь, если что, вряд ли помогут. Я привыкла к тому, что при мне всегда есть оружие.

Микола без труда разгадал ход ее мысли:

— Потребуется — я тебе найду.

— В Сиротине? Это, Миколка, не Львов с его схронами. Схроны в городах, а до большого города — до того же Харькова — целый день пути, и по ночам ездить опасно.

— Ну и что? И мы не с голыми руками.

Может, Микола имел в виду найденную в колодце винтовку? Он, как ружейный мастер, давно привел ее в порядок, время от времени постреливает в каменном карьере. Но об этом знает только Зема. Он продает Миколе патроны, когда деньги требуются на выпивку. Даже поддатый, язык не распускает. «Десантники — всегда молчок», — каждый раз напоминает он, передавая патроны и загадочно подмигивая покалеченным глазом.