Человек в ожидании грозы (СИ) - Патман Анатолий - Страница 64

— Спасибо, товарищ лейтенант, — тут красавчик поморщился, но ничего не сказал. — Разрешите, товарищи, представиться и нам. Я старший лейтенант Стефанович, командир гарнизона Крайовы. Со мной полковник Досик, мой помощник. Мы готовы вас выслушать.

Но ни лейтенанта, ни младшего лейтенанта Василий не стал представлять. Охрана и есть. Венгры тоже никого не представляли.

Но сразу перейти к переговорам не получилось. Тут пианист завершил одну мелодию и, прежде чем начать другую, как бы решил временно прерваться и оглянуться. Ну да, тоже молодой парень, но взгляд сильно злой и ненавидящий. Судя по знакам, подпоручик.

— Od tego śmiecia nie da się uciec! (польс., «От этого быдла никуда не деться!»)

Хоть и было произнесено довольно тихо, надо же, на польском, и как бы про себя, но все присутствующие слова пианиста услышали. А тот, как ничего не бывало, взялся уже за новую мелодию, на этот раз за Полонез Огинского. Ну, да, а что же ему ещё играть? Це Польска ещё не сгинула, и она по-прежнему от можа до можа.

Само собой, члены советской делегации ничего не поняли. Похоже, и большинство венгров. Но вот сам полковник Ваттай явно понял. Он слегка поморщился, но ничего не сказал. Может, тоже не ожидал? Но Василий-то уже успел изучить польский язык довольно хорошо. Мама Ганка разговаривала на нём, как на родном. И Алеся неплохо знала. И учителями они оказались хорошими. И попаданец сам старался. Ведь ему надо было, кровь из носу, вписаться в легенду. Он и о Польше, и Варшаве много чего почитал. И о прежней жизни бедного сыночка мамы Ганки всё выпросил. Она и сама всё охотно рассказала. Конечно, немного и всплакнула, но душу отвела и всю нерастраченную любовь с погибшего сына перенесла на нового, нежданно появившегося. И он тоже ответил ей полной взаимностью. Мама и есть, и настоящая, и теперь всегда ей останется.

Вот ведь сволочь! Похоже, среди венгров затесался пшек, и он решил таким образом как бы выразить советским представителям презрение. Возможно, венгры как-то сумели достать личные данные Василия, потому знали, что он как бы из польских подданных. Может, хотели устроить провокацию — вывести его из себя и выставить в нехорошем свете? Но это ничего в положении венгров не меняло. Наоборот, они только хуже себе сделали. Василий решил однозначно изгнать венгров от Крайовы. До этого у него не было решительных намерений лезть на них, а вот теперь появилось.

И ещё, несмотря на присутствие гэбистов, пусть крайне мутных и опасных, попаданец решил поставить пшека не место. И тот как раз хороший повод для нагоняя венграм дал. Пшек как бы больше не обращал никакого внимания на прибытие советских представителей и продолжил наигрывать на фортепиано вечный Полонез Огинского. И венгерские офицеры с лыбопытством смотрели на Василия. Они уже поняли, что пианист как-то тронул его и явно ждали, проглотит он это мелкое оскорбление или нет. Как назло, и полковник Досик пока ничего не понял, и лейтенант, хотя, скорее, и круче, Борисов молчал. Они лишь как бы внимательно изучали венгров. Обиженный на Василия полковник даже и не думал скрывать свою обиду от венгров. А лейтенант, хоть и посматривал на него слегка с осуждением, конечно, не мог сделать ему замечание при них.

Глава 37.

И странный концерт…

Ладно, всё это мелочи жизни. Плевать и на полковника, и даже лейтенанта. Василий спокойно подошёл сбоку к подпоручику, как бы внимательно посмотрел на фортепиано, словно увидел его впервые, и вдруг резко скомандовал:

— Podporucznik, wstań! Okazałeś brak szacunku dla starszego stopnia i stanowiska i obraziłeś go! Proszę natychmiast opuścić ten lokal! (польс., «Подпоручник, встать! Вы проявили неуважение к старшему по званию и должности, и оскорбили его! Прошу немедленно покинуть это помещение!»)

Конечно, подпоручнику пришлось остановиться. Он как бы недоумённо, хотя, и презрительно, посмотрел на Василия, а потом, уже просительно, и на венгерского полковника.

— Господин полковник, прикажите этому дураку удалиться! — спокойно произнёс на русском Василий. — Или Вы хотите сорвать Ваши же переговоры? Мне, если честно, нисколько не будет жаль намотать таких дураков на траки своего танка. У меня, к Вашему сведению, приказ командования дойти до прежней границы Трансильвании, и как я это сделаю, ему неинтересно. Главное, выполнить приказ. И я его выполню!

И тут в зале на мгновение зависла звенящая тишина. Никто не ожидал такого поворота. Но все знают, что клин вышибают клином… Просто лучшим… И удар будет точнее, и сильнее…

Глаза венгерского полковника мгновенно налились кровью. Но он сдержался и лишь кратко бросил пшеку:

— Hadnagy, menjen innen! Veled később számolok! (венгр., «Подпоручник, вон отсюда! Я с Вами потом разберусь!»)

Хоть Василий ничего не понял, но ясно было, что полковник прогнал наглеца. И пшек, как пуля, вылетел из комнаты.

— Извините, господин полковник, с Вашего разрешения, я тут сыграю одну свою мелодию. Полонез Огинского, конечно, прелестен, но и она, возможна, Вам понравится.

И Василий, уже не обращая ни на кого внимания, спокойно сел на стульчик и осторожно, как-то даже нежно, положил руки на чёрные блестящие клавиши. Он, конечно, крутой попаданец, но в нынешние времена «кровавая гебня» ещё круче. Тем не менее, старлей решил выпендриться. К тому же, ему сильно хотелось снять с себя напряжение и раздражение. Он, конечно, не музыкант и никак не пианист, но в свои времена пытался немного выучить любимые мелодии и песни, и даже немного преуспел в этом. Да, сейчас он мог откровенно спалить себя. С другой стороны, кому надо, знают, что он как бы слегка талант. Так что, пан или пропал!

И чуть позже пальцы Василия легли на нужные клавиши, и комната вдруг наполнилась чарующей мелодией. Хотя, он уже не видел, что присутствующие, особенно венгры, изумлённо уставились на него. Может, и не совсем патриотично, но Василию почему-то припомнился именно «Весенний вальс» или «Mariage D’Amour», или «Брак по любви» одного француза. Эта мелодия всегда нравилась ему сильно, вот и выучился он играть её и на пианино, и на гитаре. И, скорее, вдруг взыграла и ностальгия по своему прошлому. Может, и тоска по Алесе, своей любимой жене? Ведь она скоро рожать должна! Но Василий уже ничего не видел и был полностью поглощён музыкой. Нет, текущую обстановку он не упускал. Но ему так уж беспокоиться было нечего. Если что, осназовцы из венгров и их охраны запросто паштет сделают. Взвод, присланный батальону, стоил роты, а то и больше, простых солдат, даже немецких. И отделение, что было взято сейчас, запросто положит всех венгров в особняке. Круче них были только варёные яйца. Хотя, и сам Василий не промах. А ещё имелись и десантники. И почти на виду венгров торчали башни пары КВ-1М с 107 мм пушками.

— Красивая мелодия, лейтенант. Извините, а кто автор? — Едва Василий закончил и повернулся в сторону венгров, спросил у него полковник и, надо же, вполне на чистом русском. Ну, да, хороший служака. Врага надо знать в лицо. Явно ещё в первую мировую войну с русскими воевал. — Похоже, Вы давно не играли, но мелодия всё равно получилась. И она мне незнакома.

И, действительно, чья? Хотя, ясно, попаданца.

— Моя, господин полковник, «Весенний вальс». В честь своей жены. Изредка, вот, балуюсь, но, сами понимаете, служба. Пока, вот, освобождаем пролетариат Румынии.

Полковник поморщился, но ничего на это не сказал.

— Сыграйте, лейтенант, ещё что-нибудь из своего?

И далее Василий сыграл уже «A comme amour» или «Приди ко мне любовь» того же француза. Но останавливаться он не стал и, раз имелась возможность, вдруг решил и спеть. Чтобы было и своим, и чужим, не что-нибудь, а «Белла Чао», и даже на итальянском. Тоже выучил. Языка Василий, конечно, не знал, но большое количество слов и понравившиеся песни вызубрил. Кстати, он запросто смог бы спеть прелестную «Emmanuelle», что когда то исполнял Джо Дассен или его же «Et Si Tu N’Existais Pas», но сейчас это было бы уже слишком. А партизанская песня сойдёт. И она пока не написана.