Неунывающий Рон (СИ) - Полетаева Татьяна - Страница 23

Спустя пятнадцать минут я суммировала неприятное. Во-первых, во мне проснулось легкое отвращение к зельеварению, оно меня просто больше не интересовало. Во-вторых, ушла идеальная память и кристально чистое мышление, позволяющие видеть логику всевозможных взаимосвязей. Для пробы открыв одну из книг, убедилась, что помню из всего только общие моменты. В общем, в моей памяти сохранилась только окончательная таблица, все промежуточные моменты помнились слабо.

Причем вывод этой таблицы отнюдь не превращал меня в мастера зельевара. Да, я могла предположить возможный рецепт практически любого зелья, но смогу ли я сварить что-то сложное? Глубоко в этом сомневаюсь – практику никто не отменял. Совершив переворот в теории, в практической части я так и оставалась на уровне среднего ученика курса этак третьего. И на большее меня даже не тянуло – интерес к науке пропал.

Я задумалась, выпадая из реальности, после чего встряхнулась и взглянула на часы. Восемь минут. Всего восемь, минут, чтобы проанализировать все произошедшее и прийти к определенным выводам. Это ж какой сложности я поставила перед собой задачу, если меня колбасило полторы недели!

Спустившись вниз, обняла тетушку и поблагодарила за помощь. Проигнорировав ее задумчивый взгляд, сказала, что разобралась, что со мной происходило и готова рассказать. Но только всем сразу. И, оставив за спиной сгорающую от любопытства Мюриэль, умчалась в сад.

На обеде своим присутствием порадовали меня мои новые родители. И всеобщее любопытство, сдерживаемое только правилами приличия, ощущалась почти осязаемо. И, только когда семейство перешло к кофе, я прекратила мучить родственников.

– Это была Грань. – Полюбовавшись на усиленную роботу мысли на чужих лицах, добавила. – Я уверен.

– Мы считали Гранью предвидение. – Задумчиво проговорила тетушка, опередив и Лукрецию, и Игнатуса. – Значит, твоя грань – зельеварение?

– Нет. – Я покачала головой. – Моя Грань – анализ больших объемов информации. Анализ, взаимосвязи, корреляция и дивергенция, выявление важных деталей и все, к этому прилагаемое.

– Это восхитительно! – Игнатус широко улыбался. – Мне как раз нужна помощь толкового аналитика!

Лукреция с тетушкой Мюриэль зашипели на него абсолютно одинаково, словно тренировались:

– Сдурел? Не смей втягивать ребенка в свои махинации!

В ответ на что он только рассмеялся, и слегка покосился на меня:

– Рон, ты же не откажешься посмотреть на красивых лошадок? А то и погладить, да и почитать о них?

– Игнатус, это не смешно! Забудь ты про эти полумагловские развлечения!

Я потерла лоб, соображая и с удивлением поинтересовалась:

– Игнатус, ты что – играешь на скачках?

На что тот слегка смутился.

– Не совсем. Просто есть у членов моего клуба такая традиция – следить за новостями в этой сфере и иногда немного не сходиться во мнениях. Ну и…

– Ну и ставить на эти споры элитный алкоголь! – Сурово закончила Лукреция.

– Класс! Я в деле за половину выигрыша! – Тут же согласилась я. Это же какие возможности! Но женская половина нашей семьи почему-то неодобрительно поджимала губы и смотрела на меня сурово. – Ну хорошо, хорошо… Я подумаю. Кстати, что там с зельем?

– Сварил пробное, отправил на испытание в Мунго. – Ответил Игнатус, явно нехотя переключаясь на другую тему. – Но Рональд, твое состояние внушало опасения. Этого можно как-то избегать?

– По-видимому, все зависит от того, что я хочу получить. – Я тихонько вздохнула. – Чтобы понять, в чем проблема и проанализировать ее, мне понадобилось восемь минут. Видимо таблица, на которую я замахнулась, вообще нечто запредельное…

– Как ты вообще додумался до такого? – Тетушка Мюриэль чуть поджала губы. Я опять вздохнула.

– По аналогии с химией, я полагаю. Мне все время казалось, что в зельеварении должно быть что-то похожее. Вот только после всего произошедшего мне и смотреть на зелья не хочется.

– Может, все-таки в Мунго? – Подключилась Лукреция.

– Мне нельзя к колдомедикам!

– Не знаю, чего ты боишься, но я могу пригласить мою хорошую знакомую. Она осмотрит тебя под персональную клятву и даст рекомендации, о которых, кроме нее и тебя, знать никто не будет. Тебя это устроит?

Я колебалась, но выход мне предлагался неплохой. Да и осмотреть меня стоило, ведь возможно, это я чего-то недопоняла. И если никто ничего не узнает…

– Хорошо, я согласен на этот вариант.

– Тогда я договорюсь. – Лукреция вышла. Я проводила ее взглядом и переключилась на Игнатуса.

– Много желающих воспользоваться моими услугами?

– Ну… Папку можешь изучить в моем кабинете.

– Какую папку? – Не поняла я.

– Желающих воспользоваться услугами. – Ехидно доложил мой папаша. – Ты ж помог кое с чем Малфою? Так вот, только его дружков почти тридцать человек. Кроме того, прошел слушок, что и родовые проклятия отныне не приговор. Так что, хотя в это и не особо верят, очередь из желающих снять их уже готова выстроиться отсюда и до горизонта, только дай знать, причем эти согласны практически вообще на все. Но это еще мелочи.

– Мелочи? – Глупо повторила я.

– Мелочи. Вот когда узнают, что и Нарцисса, и Лукреция в положении, хотя колдомедики обеим вынесли однозначный приговор, вот тогда тебя начнут искать по-настоящему. – Игнатус ехидно хмыкнул. – И отказать желающим уже будет намного сложней.

Я замерла, пытаясь осмыслить услышанное, а потом расхохоталась и с воплем: «Поздравляю!» бросилась ему на шею. Игнатус закружил меня на вытянутых руках под недовольно-радостные возгласы тетушки, а потом поставил на место, подхватил Мюриэль на руки и закружил уже ее. А я не могла удержаться от широчайшей лыбы – надо же, у меня скоро появится братик. Или сестричка. И до самой последней клеточки осознала, что именно здесь моя семья.

– Игнатус! – Мне не хотелось прерывать радостное безумие, но и тянуть больше было нельзя. – Пора поговорить с Молли и Артуром.

– Ты готов стать наследником?

– Да!

В общем, Уизли оказались гораздо лучше, чем я думала от них, отказываясь от любых денег и прося в качестве виры лишь только возможность мною их навещать. И, только после долгих уговоров, согласились на погашение долга, забирающего две трети заработанного Артуром.

Игнатус общался с ними без меня, просто рассказав потом обо всем. Бедность Уизли объяснялась достаточно просто – огромный кусок земли, на котором и была построена Нора, был куплен ими в долг. Тогда они заплатили почти двадцать тысяч галлеонов, и, надо сказать, огромный земельный надел стоит гораздо дороже. Им оставалось выплатить около пяти тысяч, этот долг и закрыл Игнатус. Как говорится, обе стороны пришли к консенсусу.

Меня объявили наследником. Как ни смешно, единственное, что для этого было необходимо, просто зайти в банк к гоблинам и поставить их в известность о моем новом статусе. На мое недоумение не менее удивленный Игнатус объяснил, что назначение наследником приравнивается к написанию завещания, вот только если завещание в Министерстве можно и оспорить или по каким-то причинам не выполнить в полном объеме, то мой новый статус означал, что в случае смерти лорда Пруэтта я становлюсь новым лордом и владельцем всех семейных активов. Если я к этому моменту буду несовершеннолетним, мне будет назначен опекун, но его влияние будет распространятся только на крупные финансовые сделки и только правом вето. То есть запретить мне проводить крупную сделку он может, а вот доступа к фондам семьи у него не будет. И совершенно правильно, на мой взгляд – подстраховать наследника, чтобы не наделал глупостей – это одно, а давать чужим людям доступ к семейным сейфам – совсем другое. Кстати, я уверена, что деньги Гарри в целости и сохранности именно поэтому – не может его опекун взять оттуда ни кната. Только сам Гарри.

Кстати, о Гарри. Он радовал меня своим усердием, а я баловала его небольшими презентами. С помощью домовика, само собой. Так что он перепробовал множество магических сладостей, начиная от шоколадных лягушек и кончая теми самыми всевкусными драже. Учился писать пером и перьевой ручкой, хорошо продвинулся в математике, и я вместе с ним начала изучать основы арифмантики, на удивление интересной наукой оказалась. С виду простые расчеты, только вот ответов всегда больше одного. Чем-то напоминает логические загадки с цифрами. Орфографические ошибки, первоначально вызывающие у меня нервный тик, тоже были успешно преодолены, и написанное Гарри радовало правильностью речи и увеличением словарного запаса.