Младший научный сотрудник 4 (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 24

— Я слышал, — сказал в финале процедуры Юрий Владимирович, — что тебя на дачу в Заречье перевели.

— Так точно, товарищ председатель, — ответил я, — вчера и перевели, теперь я там безвылазно буду обитать.

— Ну и ладно… — с непонятной интонацией протянул Андропов, — ну и обитай… про меня только не забывай. Как вообще у тебя дела идут?

Ну надо ж, внутренне развеселился я, начальник самого могущественного секретного подразделения на планете интересуется, как у меня дела.

— Как у матросской тельняшки, Юрий Владимирович, — выбрал я наиболее дипломатичный ответ, — одна полоса белая, другая черная.

— У тельняшек синие полосы, — поправил меня он, и я не нашелся, что тут можно было ответить.

— Ладно, иди уже, — отпустил он меня мановением руки, — там эта девочка тебя заждалась.

И я пошел, солнцем палимый… ну то есть палимый лампами дневного света, кои висели тут во всех помещениях. Девочка Гаянэ вместе с папой, как уж его… Ашот Автандилович что ли… ждала меня на соседнем этаже. Смотреть на ее волнение было, если честно, страшно.

— Ты для начала успокойся, родная, — предложил я ей, — излишнее волнение никогда еще не помогало справиться с болезнями. Это я тебе точно говорю.

Битых полчаса я промучался с этой Гаянэ, но в итоге добился своего… поражение нервной системы локализовалось и окуклилось. По крайней мере дальнейшего распространения мне удалось не допустить, и это хорошо.

— Нужно будет как минимум еще два сеанса, — сообщил я ей.

— И что тогда? — с тревогой в голосе вопросил Ашот.

— Тогда она будет ходить сама, — любезно ответил ему я, — с вероятностью 90% примерно.

Потом этот Ашот мне деньги какие-то совал, но я не взял — мол, когда все закончится, тогда и поговорим про деньги, а пока преждевременно. И третьим пунктом моей программы на сегодня значился народный артист Миронов.

— Андрей Александрович ждет вас на первом этаже в комнате 112, — сообщил сопровождающий, я туда и отправился.

А в комнате 112 меня ждал маленький сюрприз — вместе с Мироновым заявился и товарищ Ширвиндт.

— Тэээк, — сказал я, — я так понимаю, что вам, Александр Анатольевич, тоже медицинские услуги понадобились?

— Нет, Петя, — скромно ответил тот, — я тут по другому поводу. Кстати можешь звать меня Сашей и обращаться на ты.

— Тогда на первое медицина, — отрезал я, — а потом все другие поводы. Выйдите… ну то есть выйди пожалуйста в коридор, Саша, на период процедур… если нетрудно. А потом продолжим.

Ширвиндт слегка смешался, но мою просьбу выполнил без замедления. А я приступил…

— Андрюша, — сказал я ему через пять примерно минут, — а у тебя вообще все рассосалось само собой. Дальнейшее мое вмешательство будет излишним…

Андрюша аж расцвел от такой новости, а я напомнил ему про санаторий и посоветовал поменьше нервничать.

— Ну а теперь можно и Александра… то есть Сашу позвать, — продолжил я, открыл дверь и позвал Сашу.

— Речь, как я понимаю, пойдет про концерт ко дню милиции? — спросил я у него.

Стендап на ТНТ

— Угадал, — ответил снова вошедший в палату Ширвиндт. — Это дело закрутилось само собой, я так и не понял почему — так что теперь в сторону отойти ни у кого из нас не получится.

— Можно поподробнее, — попросил я, устраиваясь поудобнее на колченогом больничном стуле.

— Можно, — милостиво разрешил мне он, — лучше, если Андрюша расскажет, он ближе к теме.

И он кивнул Миронову, а тот начал.

— Понимаешь, в чем дело, Петя, — с неожиданным смущением сказал Миронов, — вчера нас обоих вызывали на Петровку-38 и там долго беседовали на предмет этого концерта.

— Неужели сам Чурбанов беседовал? — ужаснулся я.

— Нет, до этого пока не дошло, пока нами занялся его помощник по фамилии Федорчук… Павел Иванович.

— Не слышал про такого, — дал я такую ремарку.

— Я тоже до вчерашнего дня, — согласился с ремаркой Андрей, — а теперь вот услышал. Если коротко, то концерт ко дню милиции… не тот, что по телевизору покажут, а еще один… должен состояться 8 ноября в Центральном доме работников МВД, слышал про такой?

— Это где-то рядом с площадью Дзержинского, — предположил я.

— Совершенно верно, Большая Лубянка, 13. Время начала 19 часов. Список выступающих вчерне утвержден — кроме тех, что ты упоминал в нашей гримерке, туда добавили еще Ярмольника и Градского.

— А зал там какой? — зачем-то решил уточнить я, — на этой Большой Лубянке.

— Нормальный там зал, — вступил в разговор Ширвиндт, — около тысячи вмещает.

— Значит, осталось всего ничего, — не слишком веселым голосом сказал я, — составить программу, написать недостающие номера и утвердить ее в соответствующих инстанциях.

— Насчет утверждения нам было обещано, что все пройдет максимально быстро и без препятствий, — опять подал реплику Ширвиндт. — Затык с номерами…

— Не, с Ярмольником и Райкиным-младшим, по-моему все ясно, — быстро сообразил я, — первый курицу покажет и еще что-нибудь такое, второй спляшет и расскажет про зоопарк.

— Да речь не про них, — досадливо отмахнулся от моих слов, как от мухи, Миронов, — речь про меня и дуэт Саши и Миши. У нас все номера старые и в новую концепцию, которую уже утвердили на самом верху, немного не вписываются.

— Йэс, сэр, — козырнул я, — задачу понял, сэр — мне нужно два-три дня… максимум четыре. Потом у вас будут новые номера, и у Андрюши, и у Саши с Мишей. Но только ведь взаимодействовать с залом все равно вам придется по обстановке, такое не распишешь заранее… справитесь?

— Куда же мы денемся, Петя, — вздохнул Ширвиндт, — постараемся изо всех сил.

— Ну тогда я побежал, — сказал я, но Миронов меня притормозил:

— Ты, говорят, совсем близко к нашему высокому руководителю теперь находишься?

— Ну да, — не стал скрывать я, — метров сто, если по прямой. А что?

— Не можешь один вопросик порешать? — скромно улыбнувшись улыбкой Геши Козодоева, продолжил он.

— Смотря какой, — глубоко вздохнул я и подумал — ну вот, начинается…

— Моего родственника за границу не выпускают, а он очень хочет…

— В госсекреты родственник, надеюсь, не посвящен?

— Ничего такого, — отмел этот пункт Миронов, — обычный творческий работник.

— Ну тогда напиши на бумажке его координаты, попробую… но результат, конечно, гарантировать не могу, тут уж как фишка ляжет.

— Я в окно смотрел, как ты подъезжал, — добавил свои размышления Ширвиндт, — это что за машина-то у тебя?

— Итальянский автопром, — просветил его я, — компания Мазератти такие выпускает.

— Из гаража Леонида Ильича?

— Ну откуда же, — отвечал я, — я пока на такую тачку не заработал.

— Прокатиться можно?

— Почему нет… — сказал я, — сейчас дождемся Нину и поедем — прямо к Сатире могу подвезти.

— Привет, — весело поздоровалась с артистами Нина, — давно не виделись.

— А ты все хорошеешь, — приложился к ее ручке Ширвиндт, Нина при этом зарделась и не нашлась, что ответить.

Вместо нее я высказался:

— Ну мы едем или что?

А потом добавил Егору:

— Этих двух товарищей подкинем на службу, ладно?

Егор был убит наповал двумя звездами в пределах вытянутой руки, поэтому сказать в ответ ничего не сказал, а только открыл заднюю дверь, туда и провалились они оба. А я уж с краю разместился.

— На Маяковскую, — напомнил Миронов, Егор и рванул прямо со стоянки на максимально возможной скорости.

Мичуринский проспект плавно перетек в Воробьевское шоссе, а тот в свою очередь в Кутузовский, по которому мы и домчались за какие-то минуты до нужной нам Маяковской площади. Мимо, кстати, нашей свежеполученной квартиры в доме 26. Егор лихо затормозил прямо у ступенек театра Сатиры, где в это время курил главреж Плучек в компании Спартака Мишулина.

— Ничего себе, — прищурился Спартак на вылезающих с заднего сиденья Миронова с Ширвиндтом, — на каких авто наши сотрудники теперь разъезжают…