Сага о двух хевдингах (СИ) - Сторбаш Н.В. - Страница 10

— А рабы? У меня есть раб-сарап, — крикнул кто-то.

— А у меня три сарапки! — подхватил другой ярл.

Я скривился. Дураки. Стоит ли такой чепухой забивать голову конунгу? Убить их и всё. А потом вспомнил Коршуна. Он ведь наполовину сарап, и его мать — рабыня в чьем-то хозяйстве. Что он сделает, узнав о вырезании рабов?

— С безрунными сами думайте, как поступить. Но не отпускайте их на волю, если ненароком получат руну! Лучше убить.

Я нахмурился еще больше. Закона насчет рунных рабов у нас нет, но обычно, если раб каким-то образом получает благодать, его отпускают на волю. Да, им особо идти некуда, и чаще всего они остаются у тех же хозяев и выполняют ту же работу, зато их не могут продать и их дети рождаются уже свободными. Но даже так рабы не стремятся к рунам. Были случаи, когда рабы нарочно резали хозяйский скот, чтобы стать вольными, и тогда хозяева прилюдно освобождали их, а потом требовали виру за порчу скота, забирали весь небогатый скарб вплоть до последней тряпки и вышвыривали бывшего раба из поселения. А как выживет однорунный в лесу без припасов, ножа и одежды? Лучше уж дождаться, пока хозяин сам не решит освободить раба. И такое тоже иногда случается.

Нашему Вепрю повезло убить не домашний скот, а дикого кабана, к тому же защищая хозяина, потому с него и не спросили ничего, а затем Альрик взял его к себе под крыло.

А вот своими руками убивать раба лишь из-за того, что он получил благодать… Слишком похоже на то, что делали с бриттами. И мне это было не по нраву.

— Если узнается, что на ваших землях прячется рунный сарап, неважно, торговец, жрец или бывший раб, вы лишитесь своих земель, — спокойно сказал Стиг.

Ярлы затихли и призадумались. Они-то помнили, как Рагнвальд стал конунгом, и знали, что решимости у него точно хватит.

— Солнечные жрецы не только иноземные лазутчики, но еще и колдуны. Они могут заворожить почти любого и заставить поверить во что угодно. Они насылали злую ворожбу и на Рагнвальда Беспечного, но его уберег Скирир, потому жрецы заворожили Магнуса и заставили того забыть о наших богах. Мы думаем, что конунг Харальд тоже попал под ворожбу.

На тинге присутствовали и бриттландские ярлы с лендерманами. Те, что удрали от драугров или сразу после сражения с ними. Их легко можно было угадать по коротким волосам и остриженным бородам. И после слов о Харальде они вдруг повскакивали со скамей и зашумели.

— Ворожба?

— Заворожен?

— Надо идти в Бриттланд!

— Когда на сарапов?

— Освободить Бриттланд!

Вагн, стоявший возле меня, звонко расхохотался. И крики про Бриттланд быстро сменились на брань в сторону Акессона.

— Кто пустил мальчишек на тинг?

— Заткните ему рот!

— Где твой отец, щенок?

Мальчишек? Это они про меня? Я б отодвинулся от Акессона, если б было куда.

— Освободить Бриттланд? — воскликнул Вагн, ничуть не смущаясь. — Кто бы говорил! Вы сбежали, поджав хвосты, из-за каких-то мертвецов. А теперь кричите об походе на Бриттланд! Какое нам дело до Бриттланда? Идите и сразитесь сами за своего конунга!

И хотя бриттландцы разозлились пуще прежнего, многие ярлы и хёвдинги закивали, соглашаясь со словами наглого пацана. Действительно, почему нас должны заботить беды Бриттланда? Они сами навлекли на себя погибель, привечая сарапов и убивая бриттов.

Какой-то стриженый, стоявший позади нас, протянул руку, чтоб схватить Вагна, но хускарл возле Акессона отбил ее в сторону и расправил плечи, закрывая мальца. Наверное, это один из хирдманов Вагна.

— Сын ярла Аке не так уж неправ, — промолвил Рагнвальд. — Вы призываете выступить на Бриттланд, а сами удрали при первой же опасности. С чего бы нам класть свои головы ради ваших земель?

Вскочил молодой хускарл в красной атласной рубахе с золотой цепью на шее. Его кудрявые волосы даже шею не закрывали.

— Меня звать Тидрек. Тидрек Кудель, сын Вербранда. Я родился и вырос в Бриттланде, но с сопливых времен слышал от отца, каковы храбрецы живут на Северных островах. Не чета нам, южным. Отец всегда считал северных нордов братьями! Мы ходили друг к другу в гости, привечали, давали земли и рабов в помощь. Когда вдруг поднялись драугры, мы не просили помощи у северных братьев, сражались с ними сами, потому что это были наши мертвецы и наша беда. Но сейчас… Это уже не война Бриттланда, это война всех нордов. Сарапы хотят захватить весь мир, и Бриттланд пал первым лишь потому, что защищал пути к Северным островам. Если мы будем делить на ваше и наше, то проиграют все норды, неважно, где они родились и выросли. Мы говорим на одном языке, молимся одним богам, плаваем на одних и тех же кораблях! Значит, и враг у нас с вами общий. Я не верю, что мой отец ошибался! И я прошу вас, как братьев. Помогите Бриттланду! Убьем бездновых сарапов! Вернем свои земли!

Хёвдинги и некоторые лендерманы подхватили его речь и закричали:

— Убьем сарапов! На Бриттланд!

А вот ярлы молчали. Молчал и я. Ульверы хорошо знали, как на деле бриттландские норды относились к нам, северным. Братья? Может быть, да только не самые любимые. И с драуграми они не позвали на помощь, лишь потому что не успели. Больно уж быстро мертвецы перешли на наступление на Сторборг.

— Я, Вагн Акессон, готов пойти на сарапов! — снова выкрикнул мальчишка-хёвдинг. — Но только если ты, Кудель, встанешь рядом. Негоже пихать в пожарище кого-то вперед себя!

— Так и я не отказываюсь. Вместе мы точно выкинем сарапов из Бриттланда!

И тут поднялся гвалт. Южные норды призывали пойти на сарапов вот прямо сейчас, забыв о припасах, подступающей зиме и Бездне, что захватила остров Гейра. Северные обвиняли бриттландцев в трусости. Вагн Акессон умудрялся переругиваться с десятком людей и взбесил половину собравшихся. Я поначалу молчал, но потом какой-то бриттландец, устав отбиваться от обвинений в трусости, заявил, что мы бы тоже удрали сломя голову, если бы видели тех драугров. Вот тогда я не выдержал и сказал, что хирд ульверов сражался с мертвецами и в лесах, и в отдельных деревеньках, и даже возле Сторборга. Ни один не сбежал с битвы. И что если бы не храбрость некоторых парней, например, Гисмунда, сына Вемунда, который пятирунным пошел сражаться с драуграми, я бы нынче презирал всех нордов, родившихся в Бриттланде. Вагн схватил меня за руку и потребовал рассказать, каково сражаться с драуграми. Я попытался было от него отмахнуться, но он вцепился как клещ.

А тинг тем временем продолжал бушевать. Кое-кто начал вспоминать общих предков и говорить, что все сбежавшие в Бриттланд были трусами, и даже называл примеры.

Потом один южный норд сказал, что идти на сарапов нужно именно сейчас, ведь скоро зима!

— Зачем? Скоро замерзнет море, и корабли встанут намертво.

— Возле Бриттланда льда нет, — заметил было Кудель, но замолчал, поймав на себе взгляд Стига.

— Если мы пойдем в Бриттланд сейчас, то вынуждены будем остаться там до весны. А сарапов там видимо-невидимо, сплошь хельты и хускарлы. Все и сгинем.

— Как так? — спросил местный ярл. — Их же бог не велит иметь руны! Мол, и людей нельзя убивать, и тварей тоже. Даже мясо есть не даем. Откуда ж такие высокие руны?

— Кому-то не велит, а кого-то и заставляет. Видимо, у их бога несколько ртов: один для сарапов, а другой для всех прочих. Потому и нельзя верить в чужих богов, они только свои земли оберегают, — пояснил Мамиров жрец.

— А ведь сарапы с южной стороны. Сказывают, у них снега вовсе не бывает, зимой и летом жара стоит, как в бане, — сказал другой ярл. Или он лендерман? На вид и не отличишь.

— Верно! Сейчас надо идти. Они зимой все померзнут, и мы их легко побьем! — выкрикнул кто-то из хёвдингов.

— В Бриттланде зимы толком нет, — возразил я. — Там снег лишь на севере идет, а в Сторборге ни одного сугроба не сыщешь.

— Да и толку-то? Сильно ли мерзнут хельты? Или сторхельты?

Конунг слушал наши споры, слушал, а потом махнул рукой Стигу. Мокрые Штаны как рявкнул:

— Молчать! Тихо!