Чародеи (СИ) - Далин Максим Андреевич - Страница 5

В чём-то он тоже ясновидящий.

Жека в это время рассказывает:

— Понимаешь, дело, наверное, не в камерах и во всём этом. Просто я сама не знаю, отзовусь на предмет или нет. Есть такие предметы — просто взрываются у меня в голове, а есть… Ну, просто прошлое не ко всему цепляется. Я не понимаю, от чего это зависит. Не вижу закономерности.

— А учёные не без некоторых оснований считают, что эти твои озарения — либо случайные догадки, либо афера, — кивает Рудольф. — Нет повторяемости — нет доказательств.

— Они не стали тебя слушать? — спрашивает Юлька.

— Сначала слушали, — говорит Жека, пожимая плечами. — Правда, не верили ни одному слову. Учёные не должны ведь верить тому, что не доказано, да?

— А что ты им вообще сказала? — спрашивает Юлька.

— Она им сказала, что по предметам чувствует прошлое их владельцев, — встревает Рудольф. — В телевизор-то она всё-таки попала.

Жека отворачивается, говорит глухо и жалобно:

— Весь класс надо мной издевался. Даже те, кто точно знал, что я правду сказала!

— Телевизор врать не будет, — хмыкает Рудольф.

— Они мешали? — спрашивает Юлька. Она уже озябла, ей хочется в тепло, но уйти невозможно. Жека — товарищ по несчастью, слушать её очень интересно. — Учёные эти?

Юлька тихо радуется, что ей не пришло в голову просить у кого-то помощи или рассказывать о приступах дара взрослым.

— Не мешали, — говорит Жека. — Спрашивали, точно ли я сегодня могу… Я сказала да, но… Понимаешь, почему-то ничего в них не было, в этих предметах. Они были чистые, пустые… Без всякого прошлого вообще.

— Интересно, кстати, с чем это связано, — замечает Рудольф.

— Не знаю, — говорит Жека. — Сначала они давали просто фотки, я сказала, что фотки вообще чувствую плохо. Тогда они стали давать всякое… старую кепку, часы, футболку… Ношеные, всё правильно. Только почему-то совершенно пустые.

— Их выстирали? — спрашивает Юлька.

— Что-то да, что-то нет, — Жека пожимает плечами. — Мне обычно не мешает. Иногда хоть десять раз стирай, оно остаётся. А тут всё ушло. Я им честно сказала: тут не слышу ничего. Они меня там изводили три часа… окровавленную какую-то тряпку дали. А я держу и не чувствую: то ли носом кровь у кого-то пошла, то ли его зарезали. Пусто.

— А они? — Юльке грустно.

— Они сказали: молодец, что не пытаешься врать, — Жека вздыхает. — Они не поняли, не поверили… они думают, что я чокнутая… или просто врунья. Шарлатанка. Они, наверно, думают, что я к ним, как в шоу экстрасенсов, пришла.

— Неправильный метод, — говорит Рудольф. — Таким методом можно доказать только, что конкретный человек сейчас не может… даже то, что он в принципе шарлатан, нельзя утверждать.

— Оно само приходит, — говорит Юлька. — Накатывает.

— Тебе надо учиться контролировать, — улыбается Рудольф.

— Мои пальцы становятся тёплыми?

Рудольф улыбается шире, даёт ей шутливый подзатыльник, чуть коснувшись кончиками пальцев:

— Я компру тебе слил на себя?

Юлька смущается, отворачивается — видит лицо Жеки с несколько даже ехидной искоркой в глазах: эти втюрились. Вредная лошадь.

И вдруг ехидный огонёк исчезает, Жека принюхивается:

— Ребята, гарью тянет…

Юлька вдыхает чудесный свежий воздух, чистый, как родниковая вода:

— Не чувствую…

Но Рудольф вдруг вздрыгивается:

— Чёрт, Жорка!

Юлька моргает. Жека и Рудольф, толкаясь, влетают в дом, Юлька, встревоженная их поведением, — за ними. В тот же миг она слышит, как Золушка кричит сверху:

— Пожар!

Рудольф хватает огнетушитель.

Влетают в комнату Золушки. Золушка, прижав руки к щекам, в ужасе смотрит, как трещит и дымится серебряная ёлочка.

Рудольф суёт огнетушитель Юльке в руки, выдёргивает из розетки провод, смахивает ёлочку на пол. Треск обрывается, валит дым. Жека топчет несчастную ёлочку ногой. Юлька слышит за дверью быстрые шаги и голос Зои:

— Справились, ребята?

К ней выскакивает Золушка:

— У меня ёлочка сгорел! — по голосу кажется, что чуть не плачет.

Рудольф хмыкает:

— Жорка чудит.

Юлька выходит в коридор — и чуть не сталкивается с лопоухим лохматым парнем в свитере с оленями. Морда — вообще интеллектом не обезображена, да ещё и ухмылка типа «гы-ы, прикольно!».

— Это не я! — говорит баран с оленями.

— Что ты делал или думал, Гошенька? — спрашивает Зоя.

Баран притормаживает и изображает напряжённый мыслительный процесс:

— Да я не делал… я в игруху рубился. Заморочился маленько…

— Не медитировал, — кивает Зоя грустно.

— Нет, — сникает баран. — Забыл.

— Забыл о медитации, увлёкся игрушкой, потерял контроль — допустил спонтанный выплеск дара, — понимающе говорит Зоя. — Чуть не устроил пожар, огорчил Золушку…

— Он когда-нибудь весь дом сгорит! — возмущённо говорит Золушка, уперев руки в бока. Глаза у неё ещё блестят от слёз, но она уже сердится.

— Да лан, прости, — говорит баран, пытаясь ухмыльнуться дружелюбно. — Ну у каждого ж свои недостатки: я поджигаю всё, ты клептоманишь…

— Я нечаянно клептоманию, — сердито говорит Золушка. — Я тебе ножик отдаю? Отдаю. И фонарик тоже отдаю. Так?

— Да лан, — отмахивается баран. — Починю я ёлку.

— Не починишь, — грустно говорит Золушка. — Он умер совсем.

Жека обнимает Золушку за плечи:

— Мы завтра сделаем другую, из веток. Будет пахнуть приятно…

— Гоша, — говорит Зоя, — я тебя прошу, не забудь о медитации перед сном. А то я сама не смогу заснуть, буду опасаться, что тебе приснится кошмар.

— Чес-слово, — говорит баран — и тут замечает Юльку. Шикарно улыбается, широким жестом протягивает руку. — Новенькая? А я тут давно, меня все зовут Георгий Повелитель Сил!

— Жорка-Катастрофа его зовут, — говорит Рудольф, улыбаясь. — Он пирокинетик, выбросы телекинеза тоже случаются, но с повелеванием всё сложно.

— Ничего подобного, — говорит Жорка. — Когда я злюсь — ух-х! Всё летит! Меня довели как-то — так я целый микрорайон обесточил к чёрту…

— Но по морде тебе всё равно дали, — хихикает Жека. — Жорка, вали медитировать, пока ещё чего-нибудь не поджёг!

— Всё под контролем, детка, — вальяжно бросает Жорка, но тут над ним начинает угрожающе мигать лампочка.

— Медитировать! — чуть не дуэтом рявкают Жека и Рудольф.

— Злые вы, — надменно заявляет Жорка и уходит в свою комнату. Лампочка мигает ещё раз и горит ровно.

— Жесть какая, — говорит Юлька.

— Ничего страшного, — говорит Зоя, улыбаясь. Как-то она умудряется делать, чтобы было спокойнее. — Видишь, Юля, у всех нас — у ребят и у взрослых, обладающих даром, особыми умениями — одна и та же задача. Мы учимся контролировать эти умения. Это самая важная, но и самая сложная наша задача. Готовьтесь ко сну, ребята, завтра рабочий день, встать придётся рано.

— Приготовишься, пожалуй, когда будят и орут! — капризно выдаёт незнакомый девчачий голосок за спиной. — Я только заснула…

— Медитация, аутотренинг, — говорит Зоя. — Гасим злость и раздражение. Лавандовый чай — в гостиной, в маленьком чайнике. Выпейте чаю, ребята, и потихоньку собирайтесь спать, уже поздно.

Зоя уходит.

Юлька рассматривает шестую тёмную, последнюю.

Белокурая, модно худая, глаза сонные, полные губы — уточкой. Такие обожают себя без памяти. Смотрит на Юльку без интереса:

— Новенькая…

— Иди досыпать, Майка, — говорит Рудольф. — Иначе завтра на уроках будешь дремать.

— А ты не командуй! — фыркает Майка. — Тоже мне. Сам псих. Среди чародеев нормальных парней нет.

Рудольф пожимает плечами. Майка хмыкает ему в лицо. Вздёргивает подбородок, уходит, вихляя задом. Страдает, что никто не реагирует на её адову красу, думает Юлька без злобы и без раздражения. И за что ей дар, бедолаге… и что у неё за дар, что не вправил ей голову?

— Не слишком она на вас похожа, — говорит Юлька, обращаясь главным образом к Рудольфу.

— Не битая, — говорит Рудольф. — Ясновидение мозги чистит сильно, некромантия, а вот такое… Видишь, хорошо Жорке пирокинез мозги прочистил?