Последнее лето ярла Ульфа (СИ) - Мазин Александр Владимирович - Страница 55

Фридлейв — зверь. Не в смысле агрессии, а по динамике. Быстрый, ловкий, очень сильный. Вдобавок с изумительным чувством пространства. Вихорьку с ним непросто. Такое ощущение, что держится исключительно на волевых. Отступает, уклоняется, уходит в нижнюю стойку, чуть ли не в шпагат садясь. И тем не менее бой идет почти на равных. Потому что мой сын для Фридлейва страшно неудобный противник. Битва рыси с коралловым аспидом. Однако это не первый их бой, и Фридлейв больше не покупается на простые уловки, и воздух он больше не рубит. Почти не рубит. Выжидает, когда очередной уклон поставит Виги в такое положение, что выскользнуть уже не получится.

Но мой сын ошибок не допускает. Разве что лишних движений много. Хотя с его выносливостью это не проблема. А еще он уверен, что Фридлейв обязательно купится на очередную обманку и подставится под укол.

Мы стоим на подворье главной усадьбы волоцкого старосты, по совместительству тиуна полоцкого князя при волоке.

Усадьба старосты, однако ее главное предназначение — быть гостиницей для уважаемых путешественников.

Трувор тоже был уважаемым, но мы прибыли первыми. Пришли по Днепру. А он — со стороны Двины. Как раз переволок два своих корабля и собирался спустить их на воду. Но я появился здесь раньше, так что Трувору, хоть и князю, а пришлось разместиться по соседству. Я предлагал ему и Рулаву поделить со мной кров, но Жнец отказался. Усадьба относительно небольшая. В ней даже треть моего хирда не уместилась. Большая часть так и ночевала на палубах кораблей. Они там в любом случае ночевали бы. Волок-то длиннющий, многокилометровый. Не на один день работы даже для относительно легкого судна. А у нас-то гиганты. Драккары.

Но все равно здесь самое удобное место. В первую очередь потому, что волок отлично оборудован. Путь ровный и чистый. Корабли не на валках тащат, а на многоколесных повозках. Серьезные сооружения. Но для серьезного корабля вроде нашего тридцатиметрового «Любимчика» одной повозки мало. Нужны две. И две упряжки волов. И целая прорва жира для смазки слябов и колесных осей. Так что такой волок — дорогая штука. И сам процесс долгий. Но по-другому никак[1].

В общем, делить со мной кров Трувор отказался, и настаивать я не стал. Варяги здесь ненадолго. Их корабли очень вовремя спустили в Днепр, освободив место для моих красавцев и подвинув в очереди всякую купеческую мелочь.

Так что три дня назад мои хирдманы под водительством Медвежонка отправились в неблизкий колесный путь, а я с небольшой командой остался наслаждаться комфортом и общением с родней.

Стега с товарищами я тоже при себе оставил. Хотел присмотреться получше.

Но Стегом можно заняться и после отбытия Трувора.

— А ты хорош! — одобрительно ворчит Трувор.

Рожа красная даже сквозь загар. Исподнее хоть выжимай.

Ну да, я такой же. Хорошо поиграли.

Холоп протягивает мне ведро с колодезной водой… Вот оно, счастье!

— Еще! — велит Трувор, возвращая свое ведро другому холопу. И, обращаясь ко мне: — Вечером в баньку? Приглашаешь?

— А то! Пива?

— Не хочу. Воды брусничной. Холодной. Есть?

— Найдется. Бысл, нам бы брусничной из погреба, — говорю я своему новому хирдману.

Это проверка. Бысл — не мальчик на побегушках, а полноценный хускарл. Вдобавок не столько мой, сколько Стегов.

Пошел. И вернулся довольно быстро с кувшином и даже парой чашек.

— Спасибо, — говорю я искренне, — удружил!

— Таким, как ты, ярл, и князь изборский — всегда с радостью! — сообщает Бысл.

Молодец. Все понял правильно. И отреагировал тоже правильно. И помог, и достоинство сохранил. Сработаемся.

— Рулав! — зовет Трувор друга и родича. — Хватит баловаться. Уходим.

Ну да, это я могу военно-хозяйственные дела на брата повесить, а Трувору эту функцию перепоручить некому.

— Вечером баня, — напоминаю я. — Приглашаю.

Так, а что у нас со временем? Солнце уже в зените.

— Хирд, заканчиваем! — кричу я. — Обед!

А то вдруг бой, а мы голодные.

Накаркал.

— Это просто! — заявил княжич черниговский Важин, глядя на меня снизу вверх, что было даже как-то непривычно. Телосложением княжич напоминал моего хускарла Дьярви. Выглядел так, будто в предках у него были подземные карлики. Или орангутан, потому что Важин был рыж, непропорционально длиннорук и по-степняковски кривоног. На лошади он смотрелся бы намного внушительней, но въехать на лошади в дверной проем, куда ни один взрослый не сможет войти не пригнувшись, технически невозможно.

— Это просто! — заявил гном. — Ты отдаешь нам Стега, и все останутся живы!

— Уже не все, — возразил я, ухмыляясь как можно более мерзко. — Кое-кто уже умер. С ними как?

А я только-только объявил своим, что у них свободное время…

И вот пожалуйста. Рыжий гном. Важин Черниговский.

Уж точно Важин. Большой мастер по задиранию носа и бороды. Что не удивительно, если твой рост едва-едва перевалил за метр шестьдесят.

Не скандинав, не варяг — радимич.

Чем славно его племя, я не знал. Но судя по знакомому оберегу, кланялся он Сварогу. В том числе Сварогу.

Сварог мне нравится. Хороший бог. Полезный. И жрецы у него правильные. Рачительные и щедрые. Как раз под таких, как мы, заточены. Хотя и не настолько щедрые, как христианские монахи. Ну так у них и возможностей поменьше.

Само собой, Важин заявился не один. С ним — грозная дружина в сотню бойцов и втрое больше союзных.

Это он сам мне сообщил. Мол, нас намного больше. Устрашитесь и склонитесь.

Но это случилось уже после того, как у черниговских стало на два бойца меньше.

А не надо было с ходу и целой толпой бросаться на моих хирдманов только потому, что среди них оказался Ябирь. Да еще пытаться взять его живьем.

Не взяли.

Но поле боя осталось за черниговскими.

Мои отступили во двор, и Важин, надо отдать ему должное, среагировал правильно: остановил своих и потребовал переговоров.

Что ж, я не против. Тем более что большая часть моих далеко, на волоке. Поэтому у княжича изрядный численный перевес.

— За убитых виру заплатишь, и забудем, ярл Улеб, — отмахнулся Важин, переиначив мое имя на словенский лад. — Я приехал за Стегом, и я его получу. Лучше живым, но можно и мертвым.

Добрый он, однако.

— Стег — мой хольд, — сказал я по-скандинавски.

Не понял, похоже.

Странно. Тут вся военная верхушка болтает по-нурмански, как на своем родном. В крайнем случае на каком-нибудь близком к нему диалекте.

Я повторил по-словенски.

— Он убийца! Ты должен…

— Я тоже убийца! — перебил я княжича. — Да и ты, я думаю, убивал не раз. Как насчет того, чтобы живым или мертвым отдать тебя, Важин?

Рассердился. Даже меч цапнул. Но сдержался, не достал. Правильно. Он переговорщик. И их в доме трое. А нас… достаточно.

— Хочешь выйти со мной на перекресток? — вкрадчивым голосом осведомился я.

— Зачем? — Важин пожал гномьими плечами, звякнув бронькой. Увесистая, кстати, бронька. Чешуйка к чешуйке. И чешуйки плотные, местной ковки. Склонен предположить, потянет где-то около пуда. Я бы такую не надел, подвижность крадет. Но боевому гному в самый раз. — Зачем? Ты Стега и так отдашь. Выбор у тебя простой, Улеб: потерять одного дружинника или всю дружину разом.

— Ярл, — сказал я.

— Что? — не понял Важин.

— Ко мне следует обращаться «ярл», княжич. И я не торгую своими людьми. Если ты напал на одного, ты напал на всех. Дам тебе совет: уходи. И останешься жив.

— Ты заносчив, как и все нурманы, ярл! Мечтаешь о своей Валхалле? Что ж, сегодня ты туда отправишься.

Развернулся и пошел прочь.

— Надо бы за нашими послать, ярл, — сказал Ябирь, стирая рушником кровь со щеки. — И время потянуть, потому что раньше вечера не поспеют. Я Важина знаю. Он не шутит.

— Уже послали, — вместо меня ответила Заря. — Ты лучше скажи: они сразу через забор попрут или сначала постреляют?