След «Семи Звезд» - Чернецов Андрей - Страница 27

Но Жан Демьянович не понял намека. Его, что называется, несло.

– Вы решили, что его смерть как-то связана с этим? – он пожал плечами. – Зря стараетесь. Отто Янисович в отличие от вашего замминистра не водил грязных мальчишек с Плешки!

«А вы?» – чуть не вспылил в ответ Савельев, но сдержался.

– Это не наш замминистра, а юстиции, – вместо этого уточнил сыщик. – И то давняя история.

– Не важно! В любом случае свои интимные проблемы он решал в рамках приличий, принятых в нашем кругу.

На этом Вадим решил закончить допрос первого свидетеля. Выгнав кипящего гневом заместителя Гроссмана за дверь, майор занялся Бельковым.

– Давно вы состоите в штате фирмы?

– С девяносто второго, практически с самого возникновения московского отделения.

– Гроссмана знаете… знали хорошо?

– С деловой стороны – да. Могу лишь присоединиться к мнению Жана Демьяновича – шеф был профессионалом высокого класса, и в мелкую уголовщину вмешиваться бы не стал.

«Ну, кроме мелкой уголовщины бывает еще и крупная. Подозреваю, ею твой хозяин как раз и не брезговал» – мысль эту Вадим пока загнал в глубь сознания.

– Какие у вашей службы функции? Не для проверки же педиков он вас держал?

– В основном сопровождение ценных грузов и денег, обеспечение конфиденциальности сделок, проверка наличия отсутствия криминала.

– О, – уважительно покачал Вадим головой. – И много вас?

– Я и мой помощник, плюс два охранника… Позволите закурить?

Затянувшись «Кэмэлом», пояснил:

– Когда возникала необходимость, мы привлекали персонал из солидных охранных предприятий. Отто Янисович не терпел дармоедов на фирме.

– Особый отдел? – осведомился майор, понимающе глядя на собеседника.

– Пограничные войска, – улыбка чуть тронула тонкие губы Белькова. – Прибалтийский округ, Вентспилская комендатура. Капитан. Но это все в прошлом.

– Ясно. Значит, у вас нет никаких соображений по поводу случившегося?

– Не знаю, что и сказать. Я уже говорил, думаю, это самоубийство. Впрочем, не знаю.

Или секьюрити покойника – и в самом деле ограниченный вояка, «механизм, артикулом предусмотренный», как говорили в эпоху Павла Первого, или же ловко прикидывается. Так ловко, что следователь не мог это определить, несмотря на весь немалый опыт.

– Последний вопрос – в доме была прислуга, кроме гражданки Рыбчук? И если да, вы ее проверяли?

– Не имелась, – ответил Бельков. – Приходили чистильщики ковров, мойщики стекол, пару раз когда были проблемы с водопроводом – сантехники… Но это все через фирмы.

– Ладно, вы свободны… пока. И позовите господина Толстунова.

Что конкретно хотел спросить у зама Гроссмана, сыщик до конца пока не знал. Но Толстунов, однако, повел себя странно. Заискивающе глядя в глаза Вадиму, он что-то забормотал, а потом вкрадчиво сообщил:

– Э-э, Вадим Сергеевич, у меня к вам очень важный разговор – не сочтите его только обидным и противозаконным: я ничего такого не имею в виду… Дело в том, что у Отто Янисовича нет прямых наследников – по крайней мере, мне про них неизвестно. А фирма наша располагает филиалами во многих странах, и речь идет об огромных ценностях – художественных и материальных. Пока будет идти следствие, пока начнется розыск этих самых наследников – всякое может случиться, а спрос, если что, с меня. Так не могли бы вы, так сказать, в частном порядке держать меня в курсе?.. Ничего противозаконного…

– И, конечно, размер вашей благодарности не будет иметь границ? – справился Вадим.

– Нет, отчего же – границы будут. В разумных пределах я готов компенсировать… Заметьте, я не предлагаю взятку – меня интересуют лишь вопросы, касающиеся имущества, – торопливо молвил Жан Демьянович.

– И сколько – для начала?

– Сейчас, видите ли, у меня нет нужной суммы, но в качестве задатка – тысяча долларов сойдет?

– Допустим, – неопределенно высказался Савельев.

Только Толстунов сунул руку во внутренний карман пиджака, как в следующую секунду сердце майора екнуло, потому что в комнату без стука ввалился Зайцев.

– Вадим Сергеевич, – лейтенант был слегка взволнован. – Мы там нашли тайник!

Увидев сдвинувшуюся на шарнирах стенную панель, Вадим понял задумку неизвестного архитектора, и не мог ею не восхититься.

При ремонте особняка строители чуть сдвинули внутренние перегородки, проведя новый коридорчик. В результате архитектурных ухищрений образовалось секретное помещение, найти которое можно было только или тщательно промерив все стены, или по чистой случайности – как это и произошло.

– Я просто случайно увидел, – взволнованно жестикулировал Зайцев. – Смотрю – щель. Думаю – вроде непорядок, может, что прятали внутри, а там целая комната.

…Переступая порог, майор ожидал увидеть все, что угодно. Черный алтарь, залитый потеками жертвенной крови и увенчанный рогатым черепом. Склад нацистских мундиров и знамен, с портретом Гитлера в рост человека. Груду ворованного антиквариата. Наконец – камеру пыток, увешанную разнообразной садомазохистской атрибутикой. Но ничего этого не оказалось.

Стены были покрашены салатной краской, а полы выложены зеленой под малахит плиткой. Освещался маленький зал несколькими бра в зеленоватых же плафонах. Узкая койка у стены, с надувным матрасом. Простой стол, на котором стояли огарки разноцветных свечей и какие-то лампадки. Табурет. И больше ничего.

Непонятно. Вадим подошел к столу.

Свечи. Судя по виду, самодельные; синие, красные, черные… Черных особенно много. В чашечках лампадок на дне оставалась пахучая жидкость, в которой плавали полусгоревшие фитили. Ароматические курения – догадался Вадим. Он что, медитировал тут или молился? Савельев взял лампадку, принюхался – запах был острый и тяжелый, похожий на аромат церковного ладана. От него засвербило в носу, как от шампанского.

Тут майор заметил стоящее на краю стола маленькое зеркальце странного черного цвета. Сыщик прикоснулся к тонкой каменной пластинке, взвесил ее на ладони… Посмотрел в антрацитовую глубину. И… словно что-то непонятное обрушилось на него, нахлынуло со всех сторон.

Из-за блестящей черной грани на него смотрел он сам, Вадим. Но почему-то не в пиджаке, а в форме подполковника ВДВ, да еще старого образца. Потом – в гражданской одежде, у какого-то коттеджа. Потом – страх ожег его неробкую душу – полусгнивший труп, пролежавший многие месяцы под дождем и солнцем, в истлевшей камуфляжной форме, в каких-то горных зарослях. И он точно знал – чей это труп.

Все три картинки промелькнули в глубине черного камня, кроме которого, казалось, в мире ничего не было.

– Вадим, Вадим, что с тобой?! – Борисыч тряс его за плечо. – Ты как неживой стал!

– Да нет, ничего, – следователь поставил зеркало на место, изо всех сил делая вид, что с ним все в порядке.

– Ладно, ждем труповозку, опечатываем помещение – и по домам.

Когда, сдав покойника, они разошлись, было уже сумеречно.

Сыщик доехал до станции метро «Красные Ворота» и переулками направился к дому.

Он любил этот район, где жил и вырос, когда-то зная каждый двор и каждый дом от Садового до Бульварного кольца… Тут прошло его детство – в старой шестиэтажной школе с небольшим сквериком, где на переменах они лазали по деревьям, изображая индейцев. А вон там стояло здание военного комиссариата, откуда Вадим уходил в армию.

Странно все же – ведь скажи ему тогда – даже во дворе того самого военкомата, что он будет расследовать убийство миллионера да еще гомосека – не поверил бы не в жизнь.

Но как же он сегодня оплошал, чуть ведь не влип! Хорошо Зайцев не застал шефа, которому жирный бизнесмен протягивает взятку в штуку баксов.

Вадим и сам теперь не знал – взял бы он деньги или нет. По нынешним временам, безгрешность милиционеру не только не нужна, но даже и вредна чем-то. Не для карьеры, а для работы. «Нетрадиционные методы защиты законности» – как выражаются американские коллеги.

А Вадим был все-таки человеком своего времени. Хотя, пожалуй, кое-кто из коллег посмеялся бы над тем, что он получил от щедрот публики.