Наследник огня и пепла. Том IV (СИ) - Добрый Владислав - Страница 62

Отдельно надо остановится на том, что официально называются « Трудовые песни и припевки».

Различия в видах трудовой деятельности, требовавших концентрации усилий большой группы людей, привели к появлению разных типов трудовых песен, различных по ритму, содержанию, структуре. Среди них особенно широкое распространение имели так называемые «дубинушки» — песни крючников, бурлаков, носильщиков, лодочников, сложенные на больших русских реках — Волге, Каме, на Дону и в других местах:

Поработаем до поту,

Пообедаем в охоту!

Свои силы понатужим,

Мы добудем и на ужин!

Эх, если б водкой напоили

Веселее бы крутили!

В кабаках купцы большие

Пьют наливочки густые.

А мужицкой нашей глотке

Не хватает даже водки!

Что, ребята, припотели?

Значит, выпить захотели!

Наши ноженьки не ходят,

Дернешь водки — все проходит!

Отчего же рукам больно?

Нам работушки довольно!

И таких двустиший сотни.

Песни грузчиков в портах:

На выгрузке из трюма судна припевали:

Когда тяжесть сдвигалась с места, грузчики в такт своему шагу подпевали:

При накладывании ноши на спину грузчика двое «подавальщиков» припевали:

Если груз случайно падал со спины грузчика или из рук «подавальщиков», то при новом подъеме этого груза припевали:

… и сотни их.

Печатное слово

Все меняется, но ничего не изменилось. Ведь люди всё те же. Когда появился печатный пресс и каждый дурак смог выплеснуть свой креатив в пространство посредством букв, то это было больше всего похоже… На современные соцсети. Дело кончилось Возрождением, так что всё хорошо. Рассмотрим мы всё на примере лидера мнений по имени Пьетро Аретино.

Сейчас его имя мало что говорит кому-то, кроме специалистов — а между тем в своё время он был буквально одним из главных людей Европы и грозой её государей. Несмотря на то, что он был сын башмачника и у него не было ни титула, ни сана, ни единой дивизии.

Вместо этого у Пьетро имелся хорошо подвешенный итальянский язык и некоторая бесстрашная отбитость — и ещё он оказался в удачное время в удачном месте.

Аретино сейчас называют «первым журналистом», но на самом деле он был первым ведущим телеграм-канала. В молодости, хайпанув на обличении папы с помощью ржачного пасквиля, ставшего вирусным, он сбежал в Венецию, где имелись а) вольная торговая республика с хорошей армией и спецслужбами и б) масса типографий, за бабки готовых печатать всё.

Аретино, обосновавшись там, стал собирать на всех европейских государей, кардиналов там и даже отдельных деятелей компромат и печатать бюллетени со сливами, инсайдами, наездами и нагонами.

Его ТГ пользовался бешеной популярностью.

Очень скоро европейские государи начали ежегодно отстёгивать Аретино за блок на негатив — а некоторые начали доплачивать, чтобы Пьетро мочил их конкурентов.

Аретино одновременно выполнял и функцию сливного бачка для своей крыши (властей Венеции), и функцию их информатора, и функцию инструмента их влияния.

Когда он слышал, что у кого-то есть абсолютно лишние деньги или какая-нибудь симпатичная штучка — он посылал ему письмо (оставляя себе копию), в котором кратко рассказывал адресату, что он про него узнал и щас публично вывалит. Если адресат не вёлся — Аретино публиковал наезд в ближайшем выпуске.

Государи Европы рыдали, но платили — как-то само собой устоялось, что разобраться с Аретино обычным образом нельзя, потому что он солнце европейской литературы. Монархи говорили друг другу «Ну что поделаешь, это же Аретино, он великий человек, писатель. Все ему платят, мы с тобой что, особенные». Аретино прожил долгую счастливую жизнь, без разбору окучивая юношей и дам, и умер, по легенде, упав от смеха под стол и ударившись головой.

Я читать его, конечно не буду, но один человек согласился на жертву. и "…честно попробовал прочесть самое знаменитое произведение данного великого писателя. Оно оказалось (кто бы мог подумать) диалогом двух шлюх с воспоминаниями одной из них о том, как она была монашкой, затем матроной и, наконец, собственно куртизанкой. Я смог дочитать только до сцены, когда поклонник-меценат дарит во время праздника коллективу весёлых монахинь корзинку стеклянных фаллоимитаторов, и со вздохом закрыл книжку бессмертного классика."

Магн, разумеется, и не подозревает как на самом деле выглядит джин из печатного пресса, который он выпускает. Ему то в учебниках рассказали про печатание библии и научных трудов. Ниже неприличная картинка с примером поста от успешного блогера эпохи Возрождения:

Средства войны.

Есть знаменитая фраза, что для войны нужны «Деньги, деньги и ещё раз деньги».

Это куда точнее отражает суть проблемы с войной, чем кажется на первый взгляд. Зарплатные ведомости раннего средневековья вот предвестник армий численностью в тысячи человек, которые смогли месяцами вести военные действия с глубокими операциями. Сначала пришли писари с таблицами, а только потом появились армии. Такие таблицы суть технологический прорыв Новейшего Времени, на них — печатных и рукописных, в ящиках столов и файлах всемогущего Экселя — держится вся современная экономика, все мешки зерна с коровами на этой планете.

Какой же это прорыв, спросите вы? Вот огонь изобрели — это прорыв, металлы отливать начали — тоже, письменность опять же… а когда и буквы есть, и цифры есть, то записать ими что-то в столбик много ли ума надо? Садитесь поудобнее, сегодня вы начнёте уважать итальянцев.

Письменность возникла как метод учёта товаров, далеко от Италии. Поначалу символическая запись позволяла держать в уме предметы, которых рядом нет или которых вообще нет, например доход с будущего урожая. Потом появилась система чисел: стало возможным кратко считать очень большие количества предметов, а не пересчитывать миллион точек и кружочков каждый раз. Затем догадались записывать языковые формы — глаголы, времена, имена — и таблички стало можно подписывать, что кому и когда. Дальше — алфавит для краткости, знаки математических действий для непрерывной вычислений, единицы измерения… С течением веков проблемы письменности решались одна за другой. Как орудия труда, могучие продолжения человеческих рук, сначала были каменные, затем медные и железные, так и письменность, продолжение жадного человеческого черепа, охватывала и подсчитывала материальный мир всё лучше.

Затем у экономики появилась проблема, которую письменность не решала. Древний торговец, придя на рынок, покупал и продавал на месте, и мог (если грамотный) записать название любого своего предмета, имя любого своего раба и любую сумму денег из своей сумы. Он мог обойти все свои склады и, физически пересчитав каждый мешок и каждую монету, записать чем владеет. Но затем торговля стала сложнее и вытянулась во времени. Покупать и продавать стали в долг, долги стали расти, долг стало можно купить и продать. Теперь у нашего купца, который всё посчитал, через неделю часть монет будет потрачена, другие монеты будут получены, будут возвращены долги и выданы новые, будут начислены проценты и списаны потери, часть мешков уйдёт из кладовой, их место займут новые… а через неделю снова, и снова, и снова…