Принцип кентавра (СИ) - Соляная Ирина Владимировна - Страница 55

Примерно около десяти вечера погасили свет, оставили лишь контрольные лампочки в коридоре. Никлас сел на стул и закрыл глаза. Но подремать ему не удалось. И палаты напротив выглянула молоденькая сиделка и позвала Никласа:

— Молодой человек!

— Да, — с готовностью откликнулся Никлас.

— Помогите мне жалюзи закрыть, прошу. Рычажок висит высоковато, я не достаю.

— Я не могу пост покидать, — неуверенно возразил Никлас.

— А мы никому не скажем, — хихикнула девушка. — к тому же мы дверь оставим открытой.

Никлас поколебался, но согласился. В самом деле — что тут такого? Отлучиться на тридцать секунд — не так уж и страшно. Никлас вошёл в палату и… упал на пол, поскольку на его лицо была наложена маска с хлороформом.

Через несколько минут в коридор отделения со стороны пожарной лестницы появился Юрген Бах. Убедившись, что стажёра обезвредили, н он быстрой и бесшумной походкой двинулся к двери палаты Юджины Майер. Палату освещал лишь приглушённый ночнник и тускло мигавшие лампочки медицинских приборов. Юрген Бах приблизился к кровати Юджины. Было слышно мерное дыхание, поддерживаемое аппаратом. Юрген, не колеблясь, выдернул штепсель из розетки питания, рассудив, что все системы жизнеобеспечения подключены к одной розетке. Послышался тихий писк прибора, лампочки мигнули и погасли. Юрген задержался, наклонившись ухом к телу Юджины. Юджина дышала. Что за чёрт! Бах стал шарить пальцами в перчатках по приборной доске, шепча проклятия. И в этот момент он услышал звонкий голос Хью Барбера:

— Вы что-то потеряли, герр Бах?

От неожиданности Юрген попятился и с грохотом опрокинул больничную тумбочку. В этот момент свет в палате включился, и в палату пошел весь отдел полиции Рамзау в полной красе.

— Герр Юрген Бах, вы арестованы, — сообщил ему комиссар полиции и зачитал права. От злости у Юргена пошли пятна по лицу. Он вспылил и закричал:

— Я молчать не буду, я всё расскажу, как было, и даже не сомневайтесь, Майерам не помогут их деньги.

— Разумеется, — спокойно сказала Ясмина Ленц, улыбаясь Хью Барберу, который уже сидел на кровати Лауры Брегер и обнимал её. Девушка всхлипывала и сдирала бинты с головы.

Через пятнадцать минут Юрген Бах уже писал показания в камере, к нему спешил консул и адвокат, а патрульная машина остановилась возле отеля «Радужный перевал», где ничего не подозревающая Лилиан Майер готовилась отойти ко сну, а Миранда и Уилли беспечно целовались на балконе на фоне темнеющих гор.

***

После наступления нового года в Рамзау неожиданно выпал обильный снег. Все дороги были заметены, за окном стояла тишина, через плотную пелену снега не было слышно даже шума работ снегоуборочных машин. Подъёмники пришлось остановить, и туристы пережидали стихию в отелях. В домике Соколовского собралась тёплая компания: Юджина, Борис, Хью и Констант Смолланд. Юджина накрывала стол к чаепитию в небольшой комнате с камином. Её волосы, безжалостно сбритые Ясминой Ленц, немного отросли, и завились в непокорные колечки. Она превратилась в хорошенького барашка, хотя Хью был убеждён, чтоименно так выглядят рождественские ангелки.

Барбер сидел за столом в предвкушении чаепития. На столе матово поблескивали чашки из тонкого фарфора, стоял пузатый заварочный чайник, розетки с домашними сластями. Елена Шилова, хотя и жила больше пятнадцати лет в Германии, но не оставила русской привычки варить на зиму варенье. Хью и Константу предстояло оценить царское варенье из крыжовника, грушевый мармелад и сливовый джем. Полки в погребке в Рамзау ломились от домашнего изобилия.

— Юю, зачем ты поставила пять чашек? — Хью обратил внимание на накрытый стол.

— Ах, да, — смутилась девушка и убрала одну чашку с блюдцем, — многовато для нашей компании.

Вдруг позвонил телефон, Хью вздрогнул от неожиданности, а Юджина, не торопясь, взяла трубку.

— Вас беспокоит нотариус Вильгельм Штокман. Фрёкен Майер, согласно завещанию Якоба Майера от 10 мая 1972 года вы являетесь наследницей имущества, принадлежавшего Якобу Майеру. Данное завещание никем не отменено и не изменено. Других завещаний Якоб Майер не оставил. Учитывая, что смерть Якоба Майера, наступившая в 07 сентября 1984 года установлена, после его смерти открылось наследство.

В трубке немного помолчали.

— Да, я поняла, — сказала Лаура Брегер, на минуту почувствовавшая себя Юджиной Майер.

— Вам не обязательно принимать решения сейчас, но вы должны быть в курсе, что для принятия наследства у вас остаётся три месяца. Также я вас уведомляю о том, то вас ждёт судебная тяжба, так как Лилиан Майер и Миранда Майер уже написали заявления об оспаривании завещания. Предварительная оценка наследственной массы составляет тридцать миллионов франков, без учёта активов и недвижимости за рубежом, а также наследства в виде части «Золотой Бочки Вероны».

— Спасибо за информацию, герр Штокман, — я приму решение в ближайшее время и сообщу вам, — сказала Юджина Майер.

Ком снега, брошенный ветром в окно, заставил её вздрогнуть. Это было не похоже на звук выстрела, но девушка испуганно посмотрела на Хью.

— Нотариус сообщил, что меня ждёт тяжба о тридцати миллионном наследстве, — в раздумье сообщила она.

И Хью уловил влажный блеск глаз девушки, которой он собирался вечером сделать предложение. Недорогое колечко с тремя фианитами… Стоит ли его дарить миллионерше? Лаура-Юджина села рядом с Хью и положила на его плечо белокурую головку.

— Снова вопрос о наследстве… Если бы я написала книгу о Майерах, то назвала бы её «Украденное детство»… Уверена, книга имела бы успех вне зависимости от моего литературного дара, — девушка печально усмехнулась. — Людям всегда интересы чужие скелеты в шкафу. А здесь они бы обнаружили не скелет, а оживший труп, а также похищенного из могилы мертвеца, пожары на вилле богачей, финансовые аферы, целый сонм сумасшедших и притворяющихся. Да, не стоит забывать также о взяточниках и полуграмотных писаках, которые успешно выдают себя за профессионалов своего дела. Я думаю, что могла бы неплохо заработать, продав какому-нибудь издательству историю своей жизни.

Лаура наклонилась и подбросила в камин пару поленьев.

— Возможно, если меня не оставят в покое, я напишу мемуары. Но мне меньше всего бы хотелось продолжать эту войну.

Немного помолчав, Лаура посмотрела Хью прямо в глаза.

— Все люди мечтают о славе. Когда я училась в школе, я знала, что девочки хотят быть актрисами, мальчики — боксёрами или футболистами. Но все они с удовольствием оказались бы на моём месте. Они все мне завидовали. Роскошный особняк со слугами, частые приёмы, шикарные платьица и куклы в любой момент, стоит только попросить. Путешествия по миру, дни рождения в Диснейленде… А я завидовала им, моим одноклассникам. Мне хотелось прийти домой и увидеть мать за вязанием свитера, отца, который курит трубку и украдкой стряхивает пепел на ковёр. Бабушку, приходящую в гости по выходным, да ещё и с ароматными пирожками. Старшую сестру, которая будет делиться со мной первыми любовными тайнами. А у нас не было всего этого. Имелся только респектабельный фасад.

Лаура надолго замолчала, взяла велюровую тряпочку и стала машинально протирать на каминной полочке незамысловатые сувениры. Хью тоже не решался сказать ничего, он печально смотрел на Лауру и невольно любовался нежной грацией её простых движений. Лаура снова присела на подлокотник кресла рядом с Хью.

— Знаешь, что было самым ужасным в моем детстве? — спросила она, и Хью отрицательно покачал головой. — не спеши говорить, что это ожоговая клиника или сумасшедший дом.

Лаура тихо засмеялась и отошла к окну, рассматривая метельные узоры на стекле.

— Самым ужасным было для меня — жить в полном одиночестве два года в своём доме. Я не ходила в школу, я ни с кем не общалась, я не могла учиться, я прятала свои рисунки и книги. Я могла ходить на прогулки и к психиатру на приёмы. И когда я шла по улице, то сзади меня тащилась старая Бо, которая скрипела зубами от ненависти ко мне, а прохожие на меня таращились и перешёптывались: «Вон идёт психопатка».